Андрей Гуляшки - Новеллы и повести. Том 1

Компания играла в карты до рассвета. Люди так боялись змей, что легли лишь после того, как стало совсем светло. Павел крепко заснул, и когда проснулся, солнце уже стояло высоко над горизонтом. Он вскочил и начал будить людей, но те, измученные бессонницей, только подымали головы и снова засыпали. Встал только техник Кирчо. Они наскоро поели, взяли инструменты и снова пошли в этот ужасный зной. В тот день солнце словно бы решило с ними разделаться. Воздух был невыносимо сухим и горячим, камни жгли, как раскаленное железо, и нигде не было уголка, куда можно было бы укрыться. Небосклон был безумно чист — гигантский глаз, который упорно всматривался в несчастных, стремясь подавить их сопротивление.

К тому же Павел предложил Кирчо не отдыхать после обеда — времени и так было потеряно много, а с траншеей нужно было спешить. Парнишка только кивнул. Ему так хотелось стать похожим на своего шефа, что он был готов и на большие испытания. С ними был только бидон воды, которая скоро вскипела. Павел копал киркой, а Кирчо выбрасывал землю, и траншея, к их удивлению, росла.

Они выдержали и самую страшную послеполуденную жару. Наконец, часам к четырем явились остальные. Не хватало только двоих с пристани, Ризо и Славчо.

— Браво, начальник! — крикнул цыган, когда увидел, сколько они сделали.

До заката все работали как следует и, похоже, наконец-то партия взялась за дело. В тот вечер Павел поверил, что кризис на Джендем-баире миновал и только нужно создать лучшие бытовые условия для рабочих, чтобы вовремя справиться с заданием. Назад возвращались бодрые, с песнями, и молодому геологу очень хотелось, чтобы старик как-нибудь увидел их или услышал. Но когда они подошли к дубу, тех двоих, Ризо и Славчо, не было. Не было ни их одежды, ни личных вещей. Настроение у всех сразу же упало. Павел повертелся возле палатки и сказал:

— Их дело! Кто не может, пусть уходит! — и пошел к роднику купаться.

Старик уже вернулся и, пропуская стадо из одной половины кошары в другую, отделял овец от баранов. Павел приостановился на миг и крикнул:

— Ну как, дед? Овец считаешь?

Пастух повернул к нему голову и насмешливо ответил:

— Я своих овец знаю и считать мне их незачем! А вот ты своих людей считай почаще!

Он видел, как сбежали те двое, с пристани.

В уменьшенном составе партия собралась на ужин. Настроение было тягостным, и цыган напрасно пытался их рассмешить. Павел молчал, а потом занялся укреплением сеток против змей. Несмотря на это, Панайот предложил снова не спать до рассвета и опять играть в карты. Вчетвером, без Павла, они устроились под лампой и так просидели до утра. Только раз они перестали играть и разбудили Павла. Снова подул тот ужасный ветер и раздались страшные звуки. Все сидели как парализованные, а Панайот от страха забыл объявить каре девяток.

— Начальник, — обратился Кирчо к Павлу. — Отчего это?

— Камни свистят! — ответил Павел.

— Ну да, камни! — возразил Панайот. — Старик говорит, что это черти там бродят!

— Черти? — Павел задумался. — А что здесь чертям нужно?

Потом послышался далекий протяжный вой шакала. Но был ли это шакал или что другое, они так и не поняли.

Наконец звуки стихли и игра продолжалась. Павел снова уснул, и остальные, глядя на его спокойное лицо, думали, что этот человек — железо, что он их всех уморит и что лучше, пожалуй, вспомнить дорогу, по которой они сюда пришли.

То ли от света лампы, то ли от их голосов, но в этот вечер змеи в палатке не появлялись. Перед рассветом все четверо, сморенные усталостью и бессонницей, заснули, не сходя с места, так, как играли, с картами в руках.

Утром, разумеется, на работу вышел один Павел. Взяв на плечи инструмент, он зашагал к траншее. Старик как раз выгонял стадо, увидел его, покачал головой и сказал:

— И зачем таскаешь инштрумент каждый вечер? Кому он нужен здесь, твой инштрумент?

Встреча со стариком была не слишком приятна Павлу. Может быть, он думал, что пастух радуется распаду партии и что ему доставляет удовольствие видеть его мучения. Он уже готов был молча пройти мимо, когда старик махнул ему рукой.

— Пойди-ка сюда, парень!

Павел неохотно приблизился. Дед Йордо вошел в хижину и вынес ему кружку парного молока.

— Выпей! — сказал старик, добродушно усмехаясь. — Ты такого молока не пробовал!

Павел взял кружку, молоко оказалось таким густым и ароматным, что он только присвистнул:

— Здо́рово, дед! Большое спасибо! Первый раз пью такое молоко!

— Вот видишь! — Старик счастливо засмеялся. — Кто мое молоко пил, тот его всю жизнь помнит! Но… кончается. Творожить его приходится, перегорает молочко у овечек…

И вернулся, веселый, к себе в хижину. А Павел пошел дальше, думая о том, что бы такое подарить старику.

К обеду на объект пришел Кирчо и принес ему воды. Немного погодя пришел и цыган. И снова потянулись мучительные часы, снова Джендем-баир стал похож на огромную раскаленную печь, хоть хлеб пеки.

Тут Павел увидел вдалеке двух человек, пробиравшихся по холмам к востоку. Он сразу же узнал Панайота и Хусейна, того, с десятью детьми, самого суеверного из всех. Павел бросил кирку и кинулся за ними. Этот его поступок можно объяснить лишь особыми обстоятельствами, потому что в другое время и в другом месте он был бы немыслим. Спокойный, лучезарный Павел как бешеный несся за беглецами и, слава богу, что они заметили его и тоже припустили что есть мочи.

— Эй, стойте! Вернитесь! Вернитесь! — кричал он им вслед, но они, разумеется, были слишком далеки от подобных намерений.

Поняв, что ему их не догнать, геолог остановился и громко обругал беглецов. Потом, похоже, мгновенно осознав положение, вернулся и снова взялся за кирку.

— Что теперь делать? — спросил Кирчо.

— Будем работать и ждать, чтобы нам прислали других! — ответил Павел.

Целый день он работал в каком-то забытьи. Очевидно, бегство Панайота и Хусейна глубоко потрясло его.

Весь вечер он молчал, наскоро поел и лег. Кирчо и цыган остались бодрствовать под лампой. Было тягостно и безнадежно.

На следующий день цыган стал доказывать, что необходимо сходить в ближайшую деревню и позвонить на базу, настойчиво предлагая при этом услуги. Павел, сразу же угадавший его намерения, даже не возразил.

Так и вышло, цыган больше не вернулся.

Все шло точно в соответствии с пророчеством старика, так же, как и в первых восьми партиях. Страшная жара днем и ночные кошмары со змеями и дьявольскими звуками по ночам гнали отсюда людей. В следующие два дня Павел и Кирчо продолжали копать траншеи и производить все другие работы, но парнишка уже изнемогал. А Павел все чаще поглядывал на нижнюю ветку дуба и думал о том, что ему здесь надо и не пора ли и ему сматывать удочки вслед за другими.