Остин Сигмунд-Брока - Сказать по правде

Этого колебания мне достаточно, чтобы обрести уверенность и продолжить.

– Я уйду, как только скажу все, для чего пришла. Я должна объяснить, что происходило со мной в тот вечер. Помнишь, Эль упомянула про стажировку?

Брендан почти незаметно кивает.

– В общем… меня туда не приняли. Знаю, это кажется незначительным. Просто… стажировка была в компании моего отца, и мне казалось, что если я не нужна даже ему, то ничего не стою. И не достойна тебя. Поэтому я солгала, сказав, что мои чувства ненастоящие. Я хотела тебя оттолкнуть, так как считала, что этого заслуживаю.

– Мне жаль, что твой отец так поступил, – говорит он с жестким взглядом. – Но нельзя и дальше так себя вести. Переключаться туда-сюда. Я так не могу. Я рискнул, когда влюбился в тебя, Кэмерон. Это был серьезный, пугающий риск. Я знал, что тебя что-то огорчило перед балом, но когда попытался разговорить, ты решила, что я этого недостоин. Я сказал, что люблю тебя, а ты ответила, что наши отношения – ложь. – Его лицо на мгновение становится уязвимым, но потом гнев возвращается. – Я дал тебе все, что мог, а ты поступила со мной как всегда – как будто я Блевотный Брендан.

– Да ладно, Брендан. – Я повышаю голос, замечая, что вместе мы собираем еще больше взглядов, чем я одна. Перед ними ведьма в экстравагантном наряде ругается с подростком. – Я каждый день с тобой целовалась – и поступала как с Блевотным Бренданом? Знаю, у тебя почти нет опыта общения с девушками, но пора уже вбить себе в голову, что я считаю тебя симпатичным – даже сексуальным, хоть ты и гик.

Он моргает, и меня пронизывает надежда, потому что я замечаю, как он пытается сдержать улыбку.

– Не знаю, что это – оскорбление или комплимент.

– И то и другое, разумеется.

На этот раз он негромко смеется.

– Знаешь, хотя ты извинялась уже столько раз, я все еще не уверен, что ты научилась это делать.

Я тру лоб, ощущая подступающее раздражение.

– Что ж, надеюсь, что признания в любви мне даются лучше, – говорю я с резкой ноткой в голосе.

Брендан застывает как вкопанный.

Я собираюсь с мыслями, зная, что у меня появился шанс исправить то, что могло быть самой большой моей ошибкой. У нас с Бренданом все получается, когда я честна – и потому что я честна. Наши отношения разрушились, когда я не была честной один раз. Не была собой по-настоящему. Это ошибка, которую я больше не повторю.

– Мое внимание обратили на то, что я не идеальна, – говорю я. – И, скорее всего, я никогда и не стану идеальной. Но я решила, что это не страшно. Я совершу еще много ошибок в жизни, и буду за них извиняться. Если для тебя это проблема – если ты хочешь, чтобы я пообещала, что никогда больше не ошибусь, или тебе просто не нравятся все мои недостатки, – то я рекомендую тебе немедленно уйти.

Я жду, что именно это он и сделает и снова закроется от меня. Когда не происходит ни того, ни другого, я делаю шаг ближе.

– Я тоже хочу тебе довериться. Хочу рассказать тебе больше о своем доме и родителях, если ты дашь мне шанс. Но прямо сейчас все, что я хочу тебе сказать, – это «я тебя люблю», – говорю я со всей силой, накопившейся, пока я сидела у себя в комнате и жалела, что не рассказала ему все, когда это имело значение, и не смогла бы избежать разрыва.

В глазах Брендана видны неразличимые потоки эмоций. У меня перехватывает дыхание. Мне кажется, что проходит целая вечность, а он ничего не говорит. С каждой проходящей секундой дверь закрывается, дюйм за дюймом, пока наконец полоска света не исчезает.

Я киваю, заставляя себя изобразить понимание, заставляя голос звучать ровно. Бросаю взгляд на библиотеку.

– Ладно. Удачи с конкурсом, Брендан.

Это самые трудные слова в моей жизни.

Я ухожу. Но через пару метров слышу позади шаги.

Брендан хватает меня за руку и поворачивает к себе.

– Знаешь, – говорит он, – являться сюда в этом костюме – совершенно нечестно.

У меня ползут вверх уголки губ, прежде чем я успеваю до конца осознать, что он сказал.

– Знаю, – непринужденно говорю я, не смея пока надеяться. – Мне нужны были все возможные преимущества.

– Нечестно… – Брендан наконец улыбается, – но это самый продуманный сюрприз, который кто-либо для меня делал.

У меня поет сердце. Понимаю, что все это глупо. Я одета в костюм персонажа из дурацкой компьютерной игры и признаюсь в любви парню, которого знала – по-настоящему – несколько месяцев. Полное безумие. На бумаге, согласно спискам и таблицам, из которых состоит моя жизнь, Брендан в нее не вписывается. Но он разрушил все мои планы, опроверг все ожидания. Не только от него. Но и от себя.

Я люблю его, несмотря на это. Я люблю его за это.

Брендан кладет руку мне на бедро и неслышно выдыхает.

– Я и представить этого не мог, даже в самых безумных фантазиях.

Я поджимаю фиолетовые губы.

– Хочешь сказать, что никогда не фантазировал обо мне в каком-нибудь сексуальном костюме…

– Не мог представить, что ты вернешься в мою жизнь, – мягко перебивает меня Брендан. Шутка застывает у меня на языке. – Не мог заставить себя надеяться, что ты меня когда-нибудь захочешь – или убедить в том, что когда-нибудь хотела, – продолжает он. – Но… твои действия трудно предсказать, Кэмерон.

« Ты делаешь меня непредсказуемой», – едва не говорю я.

– Можно я буду честной? – спрашиваю я вместо этого, подходя к нему.

Он улыбается.

– Другой и не надо.

Я подаюсь ближе, запрокидывая голову.

– Ты будешь идиотом, если не поцелуешь…

Он не дает мне закончить и немедленно прижимается губами к моим.

И это воплощение мечты.

Театр крошечный и чересчур стильный. Весь фасад выкрашен в синий цвет, и в нижнем углу стены белым написан хэштег театра в инстаграме. Справа от двери роспись изображает двух русалок в масках комедии и трагедии. Он идеально подходит для бульвара Эббот Кинни на Венис Бич, хипстерского рая. Пока мы с Бренданом, держась за руки, ждем Пейдж, я рассеянно вожу носком кроссовка по тротуару. Я трачу вечер на этот театр только потому, что Ковальски обещала нам дополнительные баллы, если мы сходим на представление пьесы Шекспира. Лично я не выбрала бы «Укрощение строптивой», но проиграла Пейдж спор по поводу ее новой прически. Поэтому она заставляет меня смотреть мою любимую пьесу – ей это кажется уморительным.

Вынув телефон, я отправляю маме эсэмэску с подтверждением, что вернусь домой к ужину. Она пригласила своего нового бойфренда, фотографа, который снимает профессиональные фото для студентов института, где она работает. Честно говоря, я искренне жду встречи. Мама сама платит за квартиру, и когда в марте отец приезжал в город, даже не попыталась с ним связаться. Я не сказала ему, что меня приняли в Ю-Пенн. УКЛА предлагает достаточно займов и стипендий, так что мне не нужно просить у него денег на учебу.