Глеб Черкасов - Как мы не стали бандой

— Дедушка, — все так же уверенно сказал парнишка, — Иван Георгиевич Линькович.

В 1982 году, после того как сбилась их дачная компания и от нее был отогнан старший брат Димы Хубариева, — кажется, его звали Макс, — ребята часто ходили в соседний поселок в кино. После «Пиратов XX века» бежали домой дробной рысью, так было страшно. Но по большей части там показывали индийские фильмы. Думал ли Стас, что когда-нибудь его попробуют развести при помощи наработок мастеров Болливуда.

Он улыбнулся самой широкой улыбкой. Знавшие Линьковича люди в этот момент залезали в окопы, надевали каски и начинали бояться.

— Послушай, Федор, я бы очень советовал тебе либо крайне просто и очень убедительно объяснить, как тебе в голову пришла такая идея, либо резво извиниться, быстро сказать, сколько ты хочешь за фотки, и уматывать отсюда со всей доступной тебе скоростью.

Парнишка не смутился, снова взял планшет и открыл новые фотографии.

Стас пожалел, что бросил курить.

На всех фотках был его отец в молодости. Но только… у Ивана Георгиевича никогда не было длинных волос а-ля Кипелов из «Арии». Его отец не мог носить майку группы «Алиса» и пить пиво из горла. Линькович-старший не носил таких усов. Не сидел, чуть постарев, в очевидно сельской школе перед классом. Все было про то и не про то.

— Это кто? — поинтересовался Стас.

— Это мой папа, Георгий Иванович, — парнишка сохранял спокойствие, как теперь выясняется, фамильное.

— Ну давай рассказывай, Федор, как и что, — Линькович отложил планшет и махнул, чтобы еще принесли кофе и бутербродов.

По версии бабушки, Марины Ивановны, их роман с отцом Стаса (и, соответственно, дедушкой Федора) начался, когда Иван Георгиевич заканчивал военное училище. Они собирались пожениться, но сразу после получения первых погон молодого офицера отправили в командировку. Потом он вернулся, и все уже шло к свадьбе, как случилась новая командировка. Через месяц после его отъезда Марина Ивановна поняла, что беременна.

Жених не вернулся ни через полгода, ни через год. Отсутствие штампа в паспорте не давало возможности навести справки. Промаявшись полтора года, она вернулась с ребенком к родителям. Замуж больше не выходила, да и не звали, в подоле ведь принесла. Вплоть до 1986 года Марина Ивановна считала, что Линькович сгинул. Но однажды во время семейного просмотра программы «Время» увидела постаревшего, но все такого же видного жениха в президиуме какого-то мероприятия. Фотографии уничтожать не стала. Но рассказала сыну, тогда еще совсем подростку, про то, как он стал безотцовщиной.

Стас немедленно заступился за Ивана Георгиевича. Он действительно уезжал на полгода, но провел в далекой жаркой стране три с половиной года. Наверное, нельзя было писать, да и весточку никакую не передать.

Федор и не думал спорить.

Бабушка в 1990 году поехала в город, в котором они с Иваном Георгиевичем познакомились, за какой-то справкой для пенсии. Ну и вообще хотелось посмотреть, как там в местах молодости. Так вот, в отделе кадров фабрики, на которой она работала, уже совсем пожилая тетка, услышав ее фамилию, вспомнила молодого и красивого офицера, который объявился через два года после ее отъезда и поставил раком всех, требуя адрес. Только адреса не знал никто. И свой не оставил.

«Это какая-то мелодрама, сраная индийская мелодрама, — лихорадочно думал Стас. — Так не бывает в жизни, ну просто не бывает. Отец бы нашел адрес и письмо бы придумал как передать. Он же тогда орел был, мать рассказывала давно, что влюбилась в него с первого взгляда и только ухажера, да это ж папа Тошки Маякова был, боялась бросить сразу, чтобы не психовал.

Тут кончилась и вторая тарелка бутербродов. Федя явно не наелся.

— Ну а может, мы не будем сухомятничать и поедем куда-то съесть чего-то существенней, — Стас решил поиграть в щедрого дядюшку.

— Мне домой надо, я же не просто так пришел, — встрепенулся Федор.

Вторая часть рассказа меньше имела отношения к индийской мелодраме, а больше к скотству, творившемуся на спорном пространстве между Россией и Украиной.

Вроде как брат Стаса работал директором школы в одном из районов Луганской области. В мае 2014 года к нему приехали из города пророссийские активисты и призвали организовывать референдум. Собственно говоря, директор школы все выборы и проводил. Организовали, проголосовали за независимость, легли спать, ожидая, что русские танки на подходе. Танки не пришли. Активисты тоже куда-то рассосались.

Через три дня приехали люди из СБУ, устроили у отца обыск, побили (тут Стаса дернуло), велели быть с вещами в Луганске. Тем же вечером Георгий Иванович дернул в Россию. Единственная работа, которая нашлась для него в Белгородской области, — собирать щитовые домики. В их районе боев больших не было. Поселок, в котором они жили, остался за Украиной. Через полгода вся семья, оставив хозяйство на родственников, перебралась под Белгород, а потом и в Москву. Какой-то старый друг Георгия Ивановича давно уже жил в столице, но теперь уехал на год на Север и оставил им квартиру за оплату коммуналки. Осенью предстояло искать что-то еще, поскольку благодетель не собирался болтаться на Севере всю жизнь.

Было туго. Работа случалась только разовая, и семья из пяти человек (так Стас понял, что у него есть еще две племянницы) разве что не голодала.

Но проблема оказалась даже не в деньгах.

Российское гражданство им не давали, а украинское выглядело как приговор.

Каждый второй чиновник рекомендовал валить обратно к себе: некоторые добавляли «жрать сало», другие — «воевать с укропами». Средняя дочка болела.

Федор с детства знал о мифических столичных родственниках. Несложный поиск в интернете позволил найти подходящего Ивана Георгиевича и Станислава Ивановича, год рождения первого совпадал (это что ж за база такая, спросил Стас — «Номер. орг», отвечал Федор).

Звонки на домашний телефон ничего не дали, Федор приехал на квартиру, там никого не нашел, но, на счастье, встретил какую-то старуху, которая помнила банк, где работает Стас (Нинель Антоновна, подумал Линькович, кто еще). Адрес найти было нетрудно. Федор поехал в банк — внутрь его не пустили, и он остался ждать у входа.

Стас катнул в руках уже пустую кружку и вдруг сам неожиданно для себя, сказал: «Поехали».

— Куда? — удивился Федор.

— С родней знакомиться, — Линькович махнул рукой, чтобы шофер выводил машину. Отправил в нее Федю, а сам на дорогу основательно подоил банкомат.

Довольно долгую дорогу на московскую окраину они заняли просмотром по Стасову айпаду матча Россия — Белоруссия, Федя увлекался футболом и, конечно же, болел за «Шахтера», хоть он и соскочил на Украину.