Юрий Поляков - Три позы Казановы

Внезапно вернувшись из Перми, Афросимова, как в плохом романе, застала дома тихую семейную оргию. Понимая, что отпираться невозможно, Бесстаев во всём сознался и предложил ей остаться на правах четвёртой, старшей и материально ответственной жены, так сказать, в качестве «мажор-дамы». Антонина Сергеевна улыбнулась, обещала подумать, поднялась в спальню, разделась донага, аккуратно разложила на постели, где впервые познала женское счастье, свою прокурорскую форму, легла рядом и застрелилась из трофейного дедушкиного браунинга.

Вот и всё.

А вот какая история приключилась с моим другом литератором Кокотовым.

В середине 90-х он ещё не встретил свою Аннабель Ли и, страдая от безнадёжного безденежья, прочитал как-то в «МК» объявление: знаменитый Фонд Сэроса объявил в России конкурс на лучшее произведение для детей и юношества, где «в живой, доходчивой форме раскрывалась бы антигуманная сущность советского строя, а также рассказывалось о самоотверженной борьбе демократических сил против ГУЛАГа». Обозначенная сумма вознаграждения вдохновляла. Впрочем, для начала соискателям предлагалось представить в фонд лаконичную заявку с изложением идейно-художественного замысла и фабулы будущего сочинения. В случае одобрения автор получал довольно приличный грант, как говорится, – под чернильницу.

Кокотов загорелся и вскоре отправил в фонд краткое содержание, или, говоря точнее, синопсис, который очень там понравился, и Андрея Львовича немедленно пригласили для заключения договора. В дорогом, оформленном в стиле хай-тек офисе, выходящем окнами на Кремль, его приняла немолодая гранд-дама, жилистая, прокуренная, похожая на бывшую балерину, перешедшую на профсоюзную работу, но не переставшую при этом носить рискованные мини-юбки.

– Садитесь, – предложила она и сама устроилась в кожаном кресле, закинув одну жилистую ногу на другую.

– Спасибо, – Кокотов устроился на краешке стула и с ужасом обнаружил дырку на своём носке, выглянувшем из-под брючины.

– Неплохо придумано, очень недурственно… – проскрежетала экс-балерина и закурила.

Особенно сэросихе понравилось, что соискатель предложил не какой-нибудь там новодел, а настоящий разоблачительный сиквел культовой советской повести «Тимур и его команда». Как известно, знаменитое сочинение Аркадия Гайдара, которое раньше изучали в школе, заканчивается тем, что, победив банду разорителя садов и огородов Мишки Квакина, Тимур вместе с соратниками шагает по дачной улице, провожая в действующую армию своего дядю майора-танкиста Георгия Гареева.

«…Они вышли на улицу. Ольга играла на аккордеоне. Потом ударили склянки, жестянки, бутылки, палки – это вырвался вперёд самодеятельный оркестр, и грянула песня.

Они шли по зелёным улицам, обрастая всё новыми и новыми провожающими. Сначала посторонние люди не понимали: почему шум, гром, визг? О чём и к чему песня?

Но, разобравшись, они улыбались и кто про себя, а кто и вслух желали Георгию счастливого пути…»

Однако никто не догадывался, даже помыслить не мог, о чём на самом деле дядя и племянник говорили в ночь перед отправкой. А говорили они об очень важных вещах. Георгий, не ведая, вернётся ли с войны живым, решил открыть Тимуру страшную семейную тайну.

– Запомни, мой мальчик, ты не внук казанского старьёвщика. Нет! Мы никакие не Гареевы, мы Гиреевы!

– Ну и что?

– Как «ну и что»! Мы прямые потомки владык Крыма ханов Гиреев, из ветви Чобан Гиреев, чей славный род после присоединения Тавриды к России верой и правдой служил Белому Царю.

– Не может быть!

– Да, мой мальчик! После революции, лишившись всего, мы, чтобы уцелеть, скрыли происхождение и даже слегка изменили фамилию. И ты родился уже Гареевым. Но мы дали тебе имя великого воина Тимура! Пойми, мы – соль великой империи! Если удастся вернуть трон Романовым, мы вернём наши земли, наши имения, наше положение, снова станем аристократией…

– Что же для этого нужно, дядя? – прошептал поражённый таким внезапным поворотом судьбы юный Гиреевич, закрывая ладонью красную звезду, вышитую на рубашке.

– Убить Сталина! Совдепия держится исключительно на силе и воле этого хитрого тирана. Умрёт Сталин – умрёт большевизм. Измученные народы России под колокольный звон сами внесут Романовых в Кремль. Я попробую объединить здоровые монархические силы в Красной армии. Это очень опасно, но бездействовать нельзя: капля крови точит камень деспотизма. А ты расти и думай!

– О чём, дядя?

– Как убить Сталина! Поклянись!

– Я клянусь, дядя! – мальчик бросился на шею Георгию, не ведая, что снова встретится с ним лишь через двадцать лет.

…Но юный Гиреевич не догадывался, что такой же судьболомный разговор случился не только у него. Тот, кто читал повесть Гайдара или хотя бы видел одноимённый кинофильм, конечно, помнит, как Тимур на мотоцикле мчал по ночной Москве девочку Женю к её отцу. Тот на вверенном ему бронепоезде проезжал через столицу в действующую армию.

«…Время подходило к трём ночи. Полковник Александров сидел у стола, на котором стоял остывший чайник и лежали обрезки колбасы, сыра и булки.

– Через полчаса я уеду, – сказал он Ольге. – Жаль, что так и не пришлось мне повидать Женьку…

Вдруг наружная дверь хлопнула. Раздвинулась портьера, появилась Женя… Лоб её был забрызган грязью, помятое платье в пятнах… Отец взял Женю на руки, сел на диван, посадил её себе на колени. Он заглянул ей в лицо и вытер ладонью её запачканный лоб.

– Да, хорошо! Ты молодец человек, Женя!

– Но ты вся в грязи, лицо чёрное! Как ты сюда попала? – спросила Ольга.

Женя показала ей на портьеру, и Ольга увидела Тимура… У него было влажное, усталое лицо честно выполнившего свой долг рабочего человека…»

Полковник Александров тепло поблагодарил юношу за своевременную доставку Жени и попросил, извинившись, оставить его наедине с дочерьми.

– Дорогие Оля и Женя, – сказал он. – Я знаю, срочный вызов в часть – это, возможно, хитрая уловка НКВД и в поезде меня арестуют…

– За что?! – в ужасе вскричали обе.

– Для этого я должен рассказать вам правду. Я не сын водопроводчика, как вы думали. Я в прошлом белый офицер, командовал конными разведчиками лейб-гвардии Волынского полка. Я честно сражался под трёхцветным стягом за то, чтобы вся власть в России перешла к Учредительному собранию. Но мы проиграли, а потом большевики предложили нам, уцелевшим офицерам, перейти к ним на службу и стать военспецами. Только что родилась ты, Оля, надо было кормить семью, и я согласился. Служить мне пришлось сперва под началом Троцкого, а потом Тухачевского. Оба, конечно, те ещё мерзавцы, но выбирать не приходилось. Когда раскрыли заговор маршалов против Сталина, я воевал в Испании. Это меня и спасло. Но теперь, кажется, пришла моя очередь… Коба ничего не забывает и не прощает. Не волнуйтесь, живым я не дамся! Вы, мои девочки, не станете ЧСВН – членами семьи врага народа.