Ольга Бондарева - Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Жизни человеческой и собачей семей переплелись и неразрывно соединились в нашем социуме. А он, как и всякий социум, имел первоочередные цели и приоритеты. К примеру, летом настала пора посильного ремонта.

Денег хватило, чтобы вставить евроокна, поменять батареи, купить краску для труб, приобрести кое-какой инструмент, межкомнатные двери и сложить в зале новую сантехнику.

В июле сын уехал на каникулы к маме. Муж работал. Я же, пребывая в отпуске, занялась жильем: во всей квартире смыла побелку с потолков и счистила старые обои. Я отрабатывала по нескольку дней в каждой комнате.

Было много грязи. С утра на входе в комнату, где собиралась трудиться, клала влажную тряпку и объясняла питомцам, что за нее переступать нельзя. Работы хватало до вечера. Борзые мирно дремали на прохладных бетонных сквозняках — вдали от июльского уличного пекла.

Часов в пять вечера на глаза старалась попасться Анфиса, недвусмысленно намекая, что на сегодня с ремонтом пора завязывать — существуют и другие важные дела. Она знала, что еще целый час я потрачу на уборку комнаты и купание перед прогулкой. Девочка следовала материнской смекалке: будить хозяев за час до намеченного борзой срока выгула. Я подчинялась Анфисе и прекращала труды праведные.

В начале седьмого начинались наши походы на свежий воздух. Первой выходила Айна и, скорехонько сделав возле подъезда дела, возвращалась. Она теперь вела домашний размеренный образ жизни старой собаки, находящейся на заслуженном отдыхе и пожизненном обеспечении. В поля, раскинувшиеся в трех минутах ходьбы от дома, Айна идти отказывалась, сколько я ее ни уговаривала. Моя одряхлевшая девочка была уже неспособна покорять их стремительным бегом и поэтому не хотела расстраиваться, глядя на зовущее великолепие полей и ощущая перед ними свою немощь (замечу, что слово «одряхлевшая» применимо Лишь к физическим силам борзой, наружность же ее постоянна и прекрасна всегда — хоть в болезни, хоть в старости).

Айна не могла допустить, чтобы, очутившись на травном просторе, медленно по нему побрести. Он был создан для полета ее тела и души, а бегать она теперь не могла. Айна решила остаться великой борзой в своих воспоминаниях и нашей памяти. Она являла мужество своей сильной натуры — моя первая борзая умела расставаться с прошлым.

Ее настоящее было по-своему прекрасно. Согласитесь, что для собаки доживать свой век с любимым кобелем и ненаглядными детьми — редкая удача. Айна понимала свое счастье. Она довольствовалась тем, что имела, и на судьбу не жаловалась.

Я вглядывалась в черные глаза Айны и читала ее мысли. Айна давала мне понять, чтобы я не беспокоилась за нее, старенькую девочку, а больше уделяла внимания молодым: Анфисе, Наяну и Сармату.

Мне всегда казалось, что в старости Айна станет скандальной, назойливой и капризной. Невероятно, но она, напротив, превратилась в тишайшее и скромнейшее существо. Моя Анечка просто отдыхала, и она заслужила свой отдых.

В ежедневных трудах и вечерних вылазках в поле пролетело мое самое долгое лето. Тактично пришла терпеливая осень. Когда достаточно похолодало, мы по выходным выдвигались с тремя нашими борзыми в дальние поля. Сармат оставался вожаком своры, но ему на пятки наступала Анфиса, собиравшаяся со временем отобрать бразды правления. За охотничий сезон мы с мужем и сыном стали свидетелями нескольких угонок за зайцами. Те расплодились за лето и немного утратили бдительность, отъедаясь к зиме. Наши борзые детки наконец узрели вблизи заячьи попки и почувствовали подлинный вкус охоты.

Зайцы выходили в поля, но поблизости от лесополос, куда они при виде опасности моментально сворачивали.

Борзые не горевали. Разогретые угонками, они с удвоенной силой рыскали по полям. Возвратившись же домой, мечтали и верили, что еще изловят ушастого хитреца.

Борзая — нескучная собака. Она обладает неиссякаемым оптимизмом: не заклинивается на неудачах, а готовится к их преодолению. Борзая постоянно тренируется и ждет своего звездного часа травли. Ее жизнелюбие не ведает границ.

Осень сменилась зимой. За зиму мы установили двери и ждали весны, чтобы начать большой ремонт. Вторая зима в новом жилье нас порадовала: было тепло, сквозняки остались в прошлом. Не хватало уюта. Смытые от побелки потолки и оголенные (без обоев) бетонные стены отдавали пасмурным днем. Недоставало мебели. Повсюду виднелись коробки с пожитками, в основном не распакованные. Однако, по сравнению с пережитым, это были исправимые мелочи жизни.

Когда я просыпалась в серой и голой коробке своего бетонного жилища, то по бокам от меня посапывали Анфиса и Наян. Выросшие щенки крепкими телами льнули к проснувшейся хозяйке. Стоило открыть глаза, как Анфиса начинала целоваться. Она лизала мои губы и нос так усердно, что я не могла вздохнуть. Наян от радости утренней встречи часто дышал мне в лицо. В эти мгновения яркие солнечные лучи озаряли темную комнату, и она наполнялась золотисто-желтым светом — независимо от того, было ли на улице солнечно или моросил дождь. Солнце сияло во мне. В мире царила гармония. В моей душе были покой и блаженство. Я была счастлива. Была…

Еще с января моему сердцу стало неспокойно. Как ни старалась, я не могла понять, с чем связано это растущее беспокойство. Примерно через месяц во мне поселилось чувство надвигающейся опасности. Странные и омрачавшие жизнь ощущения вроде бы не имели под собой оснований. Что они значили? Я не знала. Чего мне нужно было бояться? Я не понимала. Что нужно предпринять? Интуиция не давала ответа. В голову ничего не лезло — ни плохого, ни хорошего. Но, судя по тоскливому трепету в сердце, мне уже явственно казалось, что к нам стремится нечто ужасное, и оно не горами.

Я поделилась переживаниями с мужем. Его страшно взволновало мое состояние. Он утешал меня, но сам был озабочен не на шутку, потому что предстоявшая перемена не конкретизировалась в моей голове. Она лишь маячила на горизонте моих ощущений в образе вязкого, липкого, беспросветного тумана. И от него веяло смертью.