Шэн Кэи - Красные туфельки

Как-то мы заговорили о возжигании благовоний, [66] Возжигать поминальные благовония на могилах предков может лишь потомок мужского рода. и я спросила, любит ли он детей. Он сказал, что любит, но заводить не хочет, потому что растить их в таких убийственных условиях, когда порошковое молоко с меламином, рыбы, креветки и другая морская живность противозачаточных таблеток наедаются, а тут ещё невыносимо вонючий доуфу, [67] Доуфу — соевый творог. отработанное растительное масло, [68] По некоторым сведениям, отработанное растительное масло нелегально собирается из сбросов и после повторной обработки продаётся в рестораны. образование с промыванием мозгов… Ведь это невыносимо. Я нарочно сказала, мол, человечество — не только твои дети, не все женятся, чтобы рожать их и растить. И так вон сколько детей на массовых праздниках поют, танцуют и веселятся! А в душе обрадовалась, потому что у меня такие же убеждения. Иногда наши мнения расходились, и мы могли немного повздорить, но никогда не повышали голос. Вот так мы, то ли любовники, то ли нет, и сдерживали себя рассудком в проявлении чувств. Кто знает, когда накопится грязь супружеских отношений, а жизнь покроется бытовым налётом, не станем ли мы яростно палить друг в друга из любого оружия, что подвернётся под руку?

Отец Верблюда умер от инфаркта, и наши безоблачные отношения на время прекратились. Я тогда сблизилась с его другом детства Лопухом Ваном. Ван — рок-музыкант, но без единой известной вещи, и мои друзья о нём не слышали. Он считает, что эта эпоха не приемлет настоящего искусства, настоящий художник обречён на одиночество. Он гордо вышагивает себе по улице с развевающимися длинными волосами, которые иногда собирает в конский хвост. Когда он в баре играет на бас-гитаре и хриплым, как после простуды, голосом горланит песни, это воздействует на молоденьких бунтарок как удар током. Посмотрев его выступление в баре «Юй-гун передвигает горы», [69] Юй-гун передвинул горы — выражение, означающее «упорным трудом достичь, казалось, невозможного». я поняла, что совсем не расположена к искусству и равнодушна к музыке. В памяти всплывали в основном лишь его движения, похожие на рукоблудие, и слегка выгнутое в пояснице тело, словно ему никак было не достичь результата. «Наверняка эта его сексапильная поза и выкрики, как при оргазме, воздействуют на точки G его фанаток, — мелькали у меня гнусные мысли. — В воображении он с ними совокупляется, и они, в свою очередь, охаживают плетьми того самого одинокого изгнанника на сибирских равнинах».

Когда мы познакомились, он только вышел из тюрьмы. Посадили его за то, что он ехал на машине нетрезвым с превышением скорости и лапал за грудь спутницу. Проехал на красный, сбил торговый ларёк и ранил пожилую женщину. Уплатил денежную компенсацию, отсидел полгода. Заодно прославилась сидевшая рядом безвестная девица: на месте происшествия оказалась веб-камера. В тюрьме Лопух писал песни и музыку, распевал и на работе, и в свободное время и добился небывалого признания. Без особого труда он быстро стал популярным, превратился в тюремную «звезду», тюремный персонал даже не хотел отпускать его. По его словам, эти полгода он провёл в своё удовольствие, потому что его песни воплощают свободу и мечту. Через пару месяцев после выхода из тюрьмы он совершил турне по крупным городам страны, и тюремное прошлое стало для него как сабельный шрам на лице отважного воина, с ним он выступил во всём блеске.

Однажды мы ели шашлыки под пиво. Не сказать, чтобы мы понимали друг друга, но тенденция развития в эту сторону намечалась. Меня его горячность, которой он нисколько не скрывает, просто обжигает. Он не признаёт никаких табу, рассказывает о личной жизни. По его словам, где бы он ни появлялся, везде на него вешаются девицы, и он пользуется этим в любой обстановке, даже не зная некоторых по имени. Описывал мне, как занимался сексом в машине, на улице, а также в кинотеатре. Особенно впечатлил эпизод в кафе. Он с восемнадцатилетней студенткой устроился в мягком кресле. Народу в кафе было немного, сидели они в уголке, где за окном в сумерках куда-то спешили люди. Студентка в юбочке, лёжа на боку, якобы уткнулась в айпад, а он пристроился к ней сзади. К ним ещё официантка подходила, чтобы подлить чаю. Очень скоро в кафе забрёл тот самый одинокий скиталец по сибирским равнинам.

Ещё Лопух познакомил меня со своей новой подружкой. Этот чертёнок с полным ртом жевательной резинки и вытаращенными, как у резиновой женщины, красивыми пустыми глазами как нацепил наушники, так и не снимал.

Лопуху я не очень-то верю. Кобеля из себя строит, а может, что другое у него на уме. Да и если при первой же встрече тебя сразу тащат в постель, это заслуживает большего доверия, чем предложение жениться после нескольких ночей вместе. В этих делах никаких моральных установок у меня нет, и поступаю я, опираясь на собственные соображения. А то пристанет кто-то на время — такая обуза, да ещё остаются дрянные воспоминания, от которых не отвяжешься. Это уж кому что нравится: кому — постельные дела, кому — выпивка. А бывает, что сочетают и то и другое — и выпить мастера, и в любви доки, это уж кто как умеет. В питейных заведениях всякий раз замечаешь льнущих друг к другу ребят и девчонок, которые видят друг друга впервые. Ничего странного, отчасти для этого такие заведения и предназначены. На столах малолетки выделываются, по сравнению с ними для родившихся после восемьдесят пятого года всё давно в прошлом. Все однокашницы замужем и с детьми, и моя личная жизнь уже чуть ли не предмет всеобщей заботы. Остаётся лишь не приходить на собрания однокашников, особенно избегать тех, у кого дети. Вот заведёшь собаку, тогда будет о чём поговорить. Чрезмерная забота — это вторжение в частную жизнь. Никогда не поверю, что вне брака кто-то может заставить постороннего человека не есть и не спать спокойно. Большинство пускают пыль в глаза, потому что любая самая счастливая женщина на самом деле не уверена в себе. Мужчины занимаются самовнушением, да ещё их связывает воздействие внешнего мира, а женщины живут всегда настороже, ушки на макушке. У некоторых в конце концов, как говорится, не оказывается клея, чтобы заделать окно, и все прорехи оказываются на виду. Приходишь к этой мысли, и сразу легче становится, будто тяжкую ношу с плеч долой сбросила.

Жизнь что многослойный пирог, не могу же я ради одного слоя отказаться от остальных. Когда Лопух рассказывает о своих любовных похождениях, мои цветы персика [70] Цветы персика — образ женского начала. с шелестом опадают, будто под сильным ветром. Пару раз мелькала мысль переспать с Верблюдом и всё. Но стоит ему встать с кресла, как я из утки, резвящейся в воде, тут же превращаюсь в утку, ковыляющую по берегу.