Шэн Кэи - Красные туфельки

С того дня, как себя помню, всегда считалось, что лежащее у горного склона Беловодное озеро принадлежит нашей деревне. И отцы, и деды тоже говорили о том, что с того момента, как себя помнят. Беловодное озеро всегда принадлежало нашей деревне. Таким образом, мы все считали, что хотя времена меняются, но некоторые вещи не изменятся никогда. Тогда мы все верили, что существующее положение дел будет и дальше сохраняться, мы продолжали верить в это много-много лет, вплоть до того утра два года назад.

Ранним утром, сразу, как только проснулись, мы увидели во дворе нашего дома деревенского старосту. Он говорил родителям:

— Вы растолкуйте мальцам своим, чтобы с сегодняшнего дня они больше не ходили на Беловодное озеро купаться.

Родители ещё и глаз продрать не успели, они недоумённо смотрели, словно через мутное стекло, на старосту и тупо стояли перед ним, как два бревна.

— Деревня продала Беловодное озеро, — пытался растолковать староста, — на десять лет продала. В озере, говорят, рыбу теперь будут выращивать. Если малышня станет в озере купаться, так оно нехорошо получится.

К этому моменту отец с матерью уже сумели раскрыть глаза и заметили, как из-за спины старосты появился мужчина. Он был на полголовы ниже старосты, но почти в два раза больше в обхвате. Широкие ладони и крупные стопы, короткая, толстая шея и шарообразная, крепко слепленная голова — всё вместе очень напоминало большую перезрелую тыкву, расположившуюся на массивной деревянной чурке. Мужчина глядел прямо на родителей, в попытке улыбнуться его толстые губы пробовали растянуться в разные стороны. Внезапно он с хлопком соединили ладони и, приветствуя родителей, несколько раз ритмично поднял сложенные руки. Затем он на каком-то незнакомом говоре звучно произнёс:

— Моя фамилия Дяо, зовите меня просто «старина Дяо». В дальнейшем очень рассчитываю на вашу поддержку!

Все его движения и слова были слишком неожиданными, как в телепостановке. Мы увидели, как отец с матерью вздрогнули, испуганно отпрянули, и, раскрыв рот, промямлили что-то невразумительное, не зная, что же следует ответить.

Оценки в отношении старины Дяо у нас в деревне разошлись кардинально. Некоторые так восхищались им, что прямо готовы были ему земные поклоны класть, воспринимали как воплощение идеального героя. Они без устали копировали необычное поведение приезжего: с хлопком складывали одна на другую ладони и, приподнимая раз за разом руки, громко басили:

— В дальнейшем очень рассчитываю на вашу поддержку! — тут шутники, изобразив его непривычную манеру говорить, уже сами начинали лопаться от смеха.

Но кое-кто из нас, послушав рассуждения родителей, стал относиться к старине Дяо весьма настороженно. У взрослых было немало аргументов:

— Во-первых, фамилия у приезжего очень уж странная, до сих пор встречались только Чжаны да Ли, а у него «коварная» фамилия Дяо. Да к тому же все слышали про знаменитого предателя Дяо Дэи, [36] Дяо Дэи — отрицательный персонаж оперы «Шацзябан», одного из восьми революционных образцовых спектаклей периода «культурной революции». так что фамилия сама по себе очень уж подозрительная.

— Во-вторых, — размышляли старшие, — этот старина Дяо приходил в каждый двор с одним и тем же набором жестов и фраз. Оно внешне выглядело, конечно, как желание поздороваться со всеми жителями, но по-настоящему это он хотел сделать нам всем предупреждение.

— А самое важное заключается в том, что Беловодное озеро, которое испокон веков принадлежало всем жителям нашей деревни, в одну ночь, совершенно неведомым способом, вдруг отошло этому приезжему. И с этих пор Беловодное озеро больше нам не принадлежит.

Сперва мы не осознали, что означает этот последний аргумент. Однако затем, чем больше мы думали об этом, тем меньше это нам нравилось и тем меньше хотелось этому верить.

— Всё что угодно можно продать, — не понимали мы, — но как можно продать такое большое озеро? Да к тому же, каким образом он собирается разводить там рыбу?

В тот же день после обеда, когда закончились уроки в школе, мы, как и раньше, стали один за другим чередой выходить со своих дворов, ведя лошадей, коров и погоняя свиней.

— Куда пойдём? — решали мы, здороваясь даже радостнее и оживлённее, чем обычно.

— Айда на озеро!

Других предложений не было слышно.

Беловодное озеро выглядело абсолютно так же, как и прежде. Огромное блестящее зеркало лежало, окружённое грядами гор, и их перевёрнутые тёмные силуэты отражались в поверхности воды, доходя вершинами почти до самой середины. Лёгкий ветерок, пролетев через сосновую рощу, ласково лепеча, цеплялся за озёрную гладь и поднимал на ней крошечную мерцающую рябь, словно бы там стремительно мелькали стайки серебристых рыбок. У нас на душе стало спокойно. Мы погнали скотину к берегу озера, туда, где в изобилии росли сочные травы. Но когда вспомнили события сегодняшнего утра, немного смутились и двинулись вдоль берега озера, разведывая обстановку и внимательно высматривая что-нибудь необычное. Мы шли и шли, как вдруг ветерок донёс до нас новые звуки: тук-тук, тук! Лезвие топора с силой врубилось в древесину, один мощный удар следовал за другим: тук-тук, тук! Мы подумали, что это, наверное, кто-то ворует сосновый лес и, лишь подойдя к небольшой седловине между двух вершин, поняли, что звуки доносятся оттуда. Не прошло ещё и суток, а в этой горной седловине на совершенно пустом месте уже появился маленький кирпичный домик. Все четыре стены были готовы, и двое строителей занимались длинными брёвнами, что были уложены рядом с домиком, видимо, они собирались подводить стропила под крышу этого скромного жилища. Нам удалось разглядеть, что один из строителей — старина Дяо. Рядом с ним трудился паренёк четырнадцати-пятнадцати лет, плотненький, коренастый и очень сноровистый. С первого взгляда было понятно, что паренёк — сын старины Дяо.

Мы стояли рядком на берегу озера и, запрокинув головы, неотрывно следили за тем, как они работают. Паренёк первым заметил нас. Он повернулся в нашу сторону и с растерянным видом посмотрел вниз, мы тоже глядели на него. Потом он резко наклонился и сказал что-то на ухо своему отцу. Старина Дяо развернулся всем телом, приставил ко лбу топор, как козырьком отгораживаясь им от солнца, и громко крикнул:

— Поднимайтесь сюда! Забирайтесь к нам наверх!

Мы не двинулись с места, хотя голос старины Дяо продолжал звучать в ушах раскатистым эхом. Лезвие топора ослепительно блеснуло от солнечного света, так нестерпимо ярко, что некоторые даже зажмурились. Старина Дяо поднялся на ноги и стал размахивать топором над головой, вычерчивая сверкающим лезвием большую сияющую дугу и крича: