Давид Сафир - Баллада о Максе и Амели [litres]

– Что-то горит!

Теперь уже и я почувствовала запах гари. Он был не таким, как в том здании, в котором сжигали собак. Он был скорее похож на тот запах, который я ощущала, когда горела мусорная свалка.

– Это горит древесина, – сказал Макс. – Как в камине у меня дома. Только запах какой-то другой.

– Другой? А в чем разница? – спросила я, не зная, что такое камин.

– Мои люди все время сжигали в камине дрова. Я при этом с удовольствием ложился поблизости от огня и вытягивал лапы.

– Ты ложился поблизости от огня?

Макс, оказывается, был намного смелее, чем я предполагала.

– Пламя никогда на меня не перескакивало. Но здесь…

– Что здесь?

– Здесь горит не просто пара поленьев. Здесь горят деревья! Все деревья!

Едва он это сказал, как мы увидели вдали поднимающийся вверх дым. А еще мы услышали огонь: что-то потрескивало, хрустело, шуршало. Огонь охватывал все больше травы и деревьев, среди которых из-за долгой жары было много сухостоя. Муравьи еще стремительнее бежали к берегу ручья, окончательно теряя согласованность в действиях.

– Нам нужно отсюда убираться! – рявкнула я.

Макс хотел было броситься переплывать ручей, но я ему пролаяла:

– У нас получится быстрее, если мы перепрыгнем ручей там, где это сделала косуля.

– Да, но если мы намочим себя…

– …это нас от огня все равно не защитит.

– Ты права.

Мы подбежали к самому узкому месту ручья, где он был таким мелким, что мы смогли попросту перейти его вброд, и углубились в лес. Там мы побежали вместе с другими животными. Нависшая над нами общая опасность как бы объединила нас всех в одну большую стаю. Стаю, пребывающую в панике и хаосе. В наших ушах гремели громкие звуки, похожие на раскаты грома.

– Именно такие звуки раздаются, когда в камине горят дрова, – сказал Макс. – Только они, конечно же, не такие громкие.

Небо над нами потемнело от дыма. Воздух стал горячим. И спертым. Дышать было все труднее и труднее. И тут вдруг земля у нас под ногами задрожала. Звери, бежавшие рядом с нами, бросились в разные стороны. Несколько белок стали стремительно карабкаться вверх по деревьям, хотя они запросто могли сгореть на ветках. Я чувствовала, что земля у меня под лапами содрогается все сильнее, но я продолжала бежать бок о бок с Максом. И тут вдруг я услышала, как кто-то громко сопит. Какой бы это ни был зверь, он точно был очень крупным. Мой инстинкт подсказал мне, что нам следовало бы уступить этому зверю дорогу, однако мой страх перед огнем был сильнее инстинкта, и он заставлял меня и дальше бежать рядом с Максом.

Этот зверь вдруг заревел. Его рев был ужасным и самым мощным из всего, что я до сих пор слышала.

Не осмеливаясь оглянуться, я старалась бежать еще быстрее, хотя моим легким было уже даже больно от врывающегося в них горячего воздуха. Я собрала все свои силы, чтобы ни в коем случае не замедлить бег. Макс, в отличие от меня, оглянулся на бегу. Испуганно остановившись, он сказал так тихо, что я его едва услышала сквозь шум лесного пожара: – Медведь…

Теперь уже и я, оглянувшись, увидела бурое чудовище, которое бежало в нашу сторону. Медведь своим телом обламывал на бегу низкие ветви, будто это были тоненькие прутики. Приближаясь к нам, этот монстр заревел еще сильнее. Тот, кто осмелится преградить ему дорогу, будет раздавлен. Мы, как какие-то балбесы, продолжали стоять у него на пути.

Далеко позади медведя я увидела, как языки пламени устремляются к задымленному небу. Деревья по другую сторону ручья уже начали, сгорая, падать наземь. Огонь распространялся по лесу с невероятной быстротой. Я это видела, но медведь вселял в меня еще больший страх, чем огонь. Этот могучий и перепуганный зверь, натолкнувшись на нас, наверняка нас опрокинет и сильно поранит, и тогда мы уже точно не сможем убежать от огня в безопасное место. Мы с Максом уже не бежали, а стояли и таращились на медведя – так, как таращился на меня старый заяц, прежде чем я его убила. Макс будет первым снесен бегущим чудовищем. Мысленно я уже видела, как Макс лежит передо мной с окровавленной головой. Такого произойти не должно! Такого не должно произойти с моим Максом. Максом, принадлежащим Орхидее.

Да, я была его Орхидеей!

Из-за сильного страха за него я забыла о страхе за саму себя и очнулась от оцепенения, в которое только что впала. Медведь уже подбежал к деревьям, которые находились к нам ближе всего – где-то на расстоянии в двадцать собачьих туловищ. Я еще могла успеть удрать – и не просто могла, а должна была, – но мне очень хотелось ни в коем случае не допустить, чтобы медведь изувечил Макса. Поэтому я встала перед своим спутником.

Земля под моими лапами дрожала все сильнее. Медведь снова заревел и широко разинул пасть, показывая мощные зубы. Зловонное дыхание этого чудовища уже даже вытеснило едкий запах дыма, который не только поднимался черными клубами к небу над нашими головами, но и струился между деревьями.

– Рана! – крикнул Макс, когда понял, зачем я встала перед ним.

В этот момент я уже больше не была для него Орхидеей. Это больно укололо меня в сердце, хотя я и была сейчас на волосок от смерти. Если я погибну, а он выживет, он не должен петь балладу о Максе и Ране. Расстояние до медведя сократилось до десяти собачьих туловищ.

– Бежим отсюда! – рявкнул Макс и встал рядом со мной.

Я, однако, уже не могла даже пошевелиться и лишь смотрела в глаза медведя, блестевшие от гнева и паники.

Оставалось лишь пять собачьих туловищ.

Я не могла оторвать взгляд от медведя.

– Беги, Рана, беги! – рявкнул Макс, стоя рядом со мной.

Вот здесь и закончится мой жизненный путь. Может, даже лучше быть растоптанной медведем, нежели сожранной огнем.

Но что делает Макс? Вместо того, чтобы позаботиться о своей собственной безопасности, он подошел ко мне еще ближе. Может, он хотел пихнуть меня – как тогда, в парке, когда у меня был приступ кашля? Однако тогда моя попытка пожертвовать собой ради него закончилась бы ничем.

Лишь четыре собачьих туловища.

Макс укусил меня за бедро. От боли я даже взвыла.

Лишь три собачьих туловища.

– Да беги же ты! – рявкнул он.

И поскольку даже эта боль не заставила меня броситься бежать…

Лишь два собачьих туловища.

…Макс сказал:

– Если мы хотим, чтобы у нас когда-нибудь были детеныши…

Лишь одно собачье туловище.

…и в самый последний момент мы оба отпрыгнули в сторону.

Медведь пронесся мимо нас. Земля при этом тряслась так, что мы с Максом едва не потеряли равновесие. Мы посмотрели вслед медведю. Мы не представляли для него никакого интереса, а просто оказались у него на пути.

В этот момент возле нас села на землю птица с серым оперением. Она была еще меньше, чем Синее Перышко. Одно крыло у нее обгорело. Точнее говоря, она не села, а просто шмякнулась с неба на землю. Едва упав, она тут же потеряла сознание. Я почувствовала запах нежного подгорелого мяса. Этот запах – страх смерти, – удушливая жара и все более сгущающийся дым затуманили мое сознание. Когда на меня начали падать первые клочья пепла, меня охватила паника. Я бросилась бежать, не обращая ни малейшего внимания на Макса. У меня мелькнула мысль, что мне ни в коем случае нельзя начать кашлять, потому что если я начну, то уже не смогу остановиться.