Акош Кертес - Стеклянная клетка

— Ты только в деньги веришь? — внезапно спросил Шандор.

Жужа ответила не сразу. Медленно сделала шаг, другой, и они опять принялись ходить по бетонной площадке туда-сюда, от колонки к колонке.

— Это реальность, — проговорила она наконец. — Деньги — реальность. И это не вера. Это опыт.

— Жужа, твои деньги — это власть, а я не могу вынести твоей власти надо мной даже при том, что люблю тебя, а я тебя люблю, только это уже не имеет значения…

— Но до сих пор выносил ведь?!

— Да. Потому что иногда восставал и верил в то, что восстаю против тебя. Но сейчас я узнал, что и этими вспышками руководила ты, ты определяла их границы.

— На что ты будешь жить? — спросила Жужа.

— Почему ты так поступала? — в отчаянии воскликнул Шандор. — Зачем делилась мною? Зачем себя унижала?

— На что ты будешь жить? — повторила Жужа вопрос.

— И меня унижала… зачем?!

— Затем, что любила тебя. Ты об этом не думал?

— Нет, думал. И как раз поэтому не понимаю. Я, если кого-то люблю, не умею делиться им — ни с кем.

— Долго и я не могла… Ну да все равно. Я хотела сохранить тебя. Боялась, что придет срок, ты станешь знаменитостью, и тогда тебе мало будет моих… денег. Я хотела быть умной.

— Тебе это удалось. Даже слишком.

— На что ты станешь жить? — в третий раз спросила Жужа ровным, бесстрастным голосом.

— Живут же другие.

— Где будешь жить?

— Сниму комнату.

— Дурак! Ты приплетешься обратно, ко мне, но я прогоню тебя.

Шандор остановился. Остановилась и Жужа.

— Ну видишь. То, что я предавал тебя, ты можешь простить — Марту, Андреа, других… но того, что я в кои-то веки пытаюсь стать на собственные ноги, ты мне не прощаешь… Ты не способна измениться… вот это и есть самая большая беда. Потому я и ухожу.

— Ступай!

— Сейчас уйду…

— Так чего же ты ждешь?!

Шандор неуверенно шагнул к жене.

— Привет, Жу…

— Чувствительного прощания хочешь? От меня? Да катись же ты к черту, пока я не вцепилась тебе в физиономию.

Шандор остолбенел. Поглядел на жену. Она высокомерию, презрительно улыбалась.

Больше он ничего не сказал. Опустил голову. Потом медленно зашагал прочь, прошел под навесом на другую сторону бетонной площадки, миновал «симку», пересек дорогу. На тротуаре снял очки, опять надел их и пригладил волосы за уши. Его стройная фигура чуть сгорбилась, но шел он ровно, спокойным, твердым шагом. И больше не оглянулся.

— Шандор, — негромко позвала его Жужа. И повторила громче: — Шандор!

Он не остановился. Возможно, не слышал. Он был уже далеко.

Потускнел и западный небосклон, побледнела луна, лишь силуэты гор еще чернели на фоне неба. С востока поднимался над домами апельсинового цвета шар. Жужа пошла назад, в контору, ее каблуки звонко процокали по бетонке.

— Он ей звонил? — накинулся на нее заправщик.

— Вот телефон, спроси Ибойю, если тебе интересно.

— Ушел? — спросил И́ван.

— Да, — просто ответила Жужа. — Совсем.

— Что?! Но почему?

— Так.

— Ну и тип! — ухмыльнулся заправщик с откровенным злорадством. — Словом, закрыта лавочка.

— Могу я попросить тебя помолчать? — проговорила Жужа устало.

Она села. Пустыми глазами уставилась прямо перед собой. Было совсем тихо.

На лице заправщика злорадная ухмылка сменилась выражением злобы и подленькой угрозы. Он вдруг посмотрел на Жужу, прямо в глаза.

— Я тебя уничтожу, — прошипел он чуть слышно.

Жужа вздрогнула.

— Что?

— Что слышишь. Я тебя уничтожу. Ты загубила мне жизнь.

— Ну и что! — пожала плечами Жужа. Его жизнь ее не интересовала.

— Я донесу на тебя в Управление… что целую ночь здесь находилось постороннее лицо и вы с ним пили.

До Жужи не сразу дошло, о чем идет речь.

— Так ты потому и не пил? — спросила она.

— Ну да! — с угрюмым торжеством ответил И́ван.

Но Жужа только расхохоталась.

— Что ж, я получу замечание, а вот тебя турнут обратно в твой Ракошкерестур. До того еще дело не дошло, чтобы наверху тебе было больше веры, чем мне!

— Я на тебя в милицию заявлю! — прохрипел заправщик.

Это вывело Жужу из оцепенения. Она опять стала прежней: уверенной в себе, твердой, готовой к борьбе.

— Ты что же думаешь — я буду сидеть да помалкивать? — спросила она свысока. — Отгрохаешь свои восемь лет как миленький.

Но глаза свояка пылали безумием.

— И пусть, — выговорил он сипло. — Ты разрушила мою семью, втянула в эти твои свинские штучки, чего ради мне теперь-то стараться? Что, кооперативную виллу строить, дачу в Тихани? Еще машину купить, да шубу, да драгоценности той, кто меня обманывает, которая мне и не нужна больше?

— Не нужна? Тогда чего ж ты тут психуешь?

— Она растоптала мою честь! — осатанело вопил заправщик. — И ты тоже! Это ты все измыслила!

Жужа засмеялась.

— Твою честь? Да когда она была у тебя, твоя честь? В пятилетнем возрасте разве что!

И́ван замолк. Его круглая физиономия подленько сморщилась.

— Берегись, я заткну тебе поганый твой рот, — проговорил он тихо.

Жужа смерила его взглядом и медленным движением взяла в руку бутылку из-под коньяка.

— Ты?!

— Поставь бутылку, говорю! — прошипел заправщик.

— Сперва я впечатаю ее в твою паршивую рожу!

И́ван не испугался. Он подскочил к столу, перегнулся через него.

— И все равно я тебя изничтожу! — сказал он, чувствуя, что преимущество за ним. — Свое отсижу и начну с новой страницы. Но ты за великий ум свой крепко поплатишься!

Жужа занесла бутылку над головой. И́ван мигом выпрямился и схватил стул.

— А ну не крути тут бутылкой, не то я размозжу тебе голову этим стулом! Ах ты дрянь! Заставила меня жену продать, собственного мужа продала — но теперь-то ты за все заплатишь!

Жужа размахнулась и изо всех сил швырнула бутылку об пол. Осколки разлетелись по всей конторе. Заправщик тоже было вскинул стул, когда она занесла руку, но, увидев, что бутылка брошена не в него, насмешливо загоготал.

— Чего швыряешься? Думала, испугаюсь?

Жужа сжала губы, ее лицо окаменело, стало угловатым. Она внимательно огляделась вокруг, ее взгляд остановился на телефоне. Жужа взяла его обеими руками, подняла и грохнула об пол. Трубка отлетела, провод запутался вокруг ножки стола.

— И за телефон тоже заплатишь! — торжествующе гоготал заправщик.

В этот миг послышался шум мотора. У бетонной площадки затормозил большой грузовой «чепельдизель». Жужа не торопясь встала и вышла, захлопнув за собой дверь. С водительского места слез старый худой шофер с изрезанным морщинами лицом.

— Доброе утро, Жужика! — поздоровался он хрипловатым баском и шлепнул ее пониже спины.

— Здравствуйте, дядя Лаци! — В голосе Жужи не было и следа недавней истерики. Она была приветлива и спокойна. — Что, не спится?