Любовь Деточкина - Книга ароматов. Авторская парфюмерия

– Клоу, – тихо выдохнули все, пытаясь не нарушить магию момента.

Ноты: сельдерей, дым курительницы, дерево, хвойный лес, камни, табак, вяленые фрукты, слива, пряные травы, верблюжья шерсть, ром, земля, увядающая трава, старый картон.

Ольга. Рыжие седеющие локоны уложены в красивую прическу. На тонкой загорелой шее крупные бусины необработанного аквамарина, чтобы дышать. А дышать Ольге нужно хорошо. Она танцует. Танцует перед теми, кому мечтает передать древнюю магию движений под музыку. Она, почти как Хенаро из книг Кастанеды, только не в пустынях Соноры, а в зале стриптиз-клуба. Крошечная комнатка, вся в зеркалах и большое панорамное окно, выходящее на глухую бетонную стену, как насмешка.

– В кружок, мои солнышки, быстро-быстро, – говорит Ольга.

Солнышки подскакивают к хореографу.

– Сегодня мы будем дышать, – продолжает Ольга и прикладывает руку к животу.

– Дышать мы будем тут и тут.

Она гладит свой довольно округлый живот, а потом указывает на точку в середине лба, которую называют «третий глаз».

– Первое и самое важное, что вам нельзя забывать – вы женщины, и поэтому дышать мы будем животом. Так задумала природа. А второе – мы танцуем не только для себя. Нам надо «видеть» аудиторию. Ты смотришь – на тебя смотрят.

Ольга сделала несколько изящных, плохо стыкующихся с ее возрастом и комплекцией поворотов.

– Вдох, – протянула Ольга, плавно крутясь вокруг девочек и прижимая руку в животу.

– Выдох, – сверкая ясными голубыми глазами, продолжила повороты Ольга.

Собравшиеся следили, затаив дыхание.

– Что замерли? Всем дышать! – скомандовала Ольга.

Девчонки запыхтели, пытаясь передышать друг друга.

– Чистота, тишина, свет, – нараспев говорила Ольга.

Дыхание девочек становится тише, легче. Ольга включает музыку и плавно водит рукой в воздухе. Группа начинает кружиться. Каждая девушка танцует свое, чистый экспромт, веление тела. Однако со стороны кажется, что именно Ольга руководит каждым движением танцоров, словно к ее пальцам сходятся невидимые нити, управляющие телами в зале.

После занятия, когда все расходятся, Ольга берет сумочку, достает ингалятор, делает несколько вдохов. Пару минут тишины, и она срывается с места, торопится, бежит к машине, через пятнадцать минут стайка маленьких балерин будет ждать ее в репетиционном зале балета. Маленькие танцующие феи, они танцуют пока могут дышать.

Ноты: листья инжира, фейхоа, мартини, орехи, медоносные цветы, древесина, персик, тмин, пачули, иланг-иланг.

Как кошка, дорвавшаяся до банки со сметаной, как гиена, загнавшая жертву, я улыбаюсь и не могу скрыть своей улыбки, потому что я нашла тебя. Тебя – мой чарующий, дурманящий, манящий и желанный свадебный торт. Я сижу в дегустационном зале и лопаткой для сервировки ем торт. Тот самый, прекрасный шедевр французского шефа, который должен был стать украшением моей свадьбы. Персонал стоит в сторонке, пытаясь не смотреть в мою сторону. А я ем, ем, даже можно сказать жру, подталкивая руками выпадающие изо-рта куски. На мне белое подвенечное платье, уже не совсем белое. Какой идиот придумал, что невесте нужно белое? Я добралась до сердцевины торта, там вымоченные в белом роме спелые фиги. Я вынимаю их руками и с наслаждением запихиваю в рот. Какая же я была дура, думала, что он меня любит.

– Я дура! – восклицаю, обращаясь к сбившимся в угол официантам.

Официанты друг за другом покидают зал. И я остаюсь одна с великолепным тортом и с твердым намерением больше никогда не совершать глупостей.

– Больше никогда! – вслух говорю я себе.

Дверь открывается, дыхание мое перехватывает, по позвоночнику пробегает электрический разряд, и я понимаю, что никогда не смогу убежать от этого гавнюка. Я кидаю в него фигуркой молодоженов с торта, она оказывается совсем не из крема. И в ярости запускаю еще несколько кусков. Уворачиваясь, Генрих кричит:

– Самолет, самолет не там приземлился!

Спустя несколько повторов, до меня доходит смысл слов про самолет, и почему Генрих не пришел на венчание, и отключенный телефон. Не в силах сдерживаться, я бросаюсь ему на шею. И это самые сладкие поцелуи за все три недели нашего знакомства.

Ноты: красное яблоко, кокос, гардения, лист инжира, белковый крем, сладкий миндаль, белый ром, амбра, вода с медом, тубероза, тростниковый сахар, белый шоколад.

Она курила. Не дамские ароматизированные сигареты, она курила папиросы без фильтра. Сжимала тонкими пальцами кончик папиросы, чиркала спичкой, подносила этот яд к мягким почти белым губам, затягивалась и выпускала плотный табачный дым. Ее волосы всегда пахли им. И как же я был счастлив уткнуться в сухую, словно стог сена, копну ее табачных волос. И не выпускать из объятий, покуда рассвет не разлучит нас. Она смеялась звонко, с легкой хрипотцой, звенела сотней серебряных украшений как цыганка, видела людей под их масками и прощала им все пороки, как древняя богиня, у ног которой возводили храмы и алтари. И конечно она не могла быть моей. Боги никому не принадлежат, даже на миг. Они лишь даруют милость своей любви или обрушивают гнев. Мне досталась любовь. Тихая, невесомая, как клубы табачного дыма. Сладкая и горькая, как дикий мед. Неотвратимая, как тьма надвигающейся пантеры. Любовь, которая не могла быть вечной, любовь, которая была самой вечностью. Я разминаю в пальцах папиросу, откладываю ее и добавляю легкий мазок на картину, там белые цветы для всех, кто смотрит, и там Она, всегда Она, когда смотрю я.

Ноты: зеленые ноты, мягкая кожа, цветочные ноты, табак папиросы, хищная тубероза.

Босые ноги касались земли, не чувствуя ее, в глазах струились разноцветные потоки, перемешивались, создавая водовороты радуги. Лика шла, выставив вперед руки, перед ней то появлялись, то исчезали пейзажи разной местности. Шаг – и впереди фруктовый сад, спелые груши источают пьянящий аромат сидра. Шаг – белая поляна, усеянная малюсенькими цветочками, они скользкие и пахнут самой нежностью. Шаг – и перед Ликой мир, полный дирижаблей, людей, увешанных замысловатыми механическими устройствами, облаченных в кожаные наряды. Так не хочется уходить. Но ноги сами делают следующий шаг, и запах нектара заполняет легкие, окрашивает окружающее в янтарный цвет. Воздух становится вязким, терпким, как ягодный кисель. Лика делает несколько глотков и вырывается из застывающего янтаря в прохладный воздух кедровой рощи. Лика начинает бежать. Она бежит, ощущая тонкие мягкие иголочки под босыми ногами. Останавливается, делает последний шаг и оказывается у обрыва. Снизу утес поглаживают синие языки океана. Ветер несет запах сладких цветов. Лика закрывает глаза, в темноте внутренней тишины появляется большой белый бутон. Он медленно распускается, обнажая зеленую сердцевину и приближается к Лике, касается ее длинным желтым пестиком, полным пыльцы, которая моментально поднимается в воздух. Лика начинает чихать. Она чихает, уткнувшись в подушку. Мокрые волосы пахнут шампунем, чайник только что щелкнул, отключившись, и пар выходит из носика, разнося по комнате аромат открытой банки варенья из алычи. Задремать на секунду на кухонном диване, как это в духе Лики. Она теребит мокрые волосы, поправляет кожаные подушки, смотрит на зацветшее громадным белым цветком неизвестное растение и идет пить чай. Что еще делать, когда ты живешь на утесе, который ласкают синие языки океана миров?