Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Drink! — строго повторил Арьян и Надя сделала ещё один глоток.

Как хорошо порой спится в теньке, под щебет птах. Несебр — небольшой приморский городок, но в разгар сезона он становится похожим на мегаполис-миллионник. Вереницы машин, многолюдство, грохот денсингов — всё без перерыва, круглосуточно. Война на Ближнем Востоке добавила Солнечному берегу гостей. С началом курортного сезона жизнь превратилась в настоящее светопреставление без выходных, без возможности спокойно поболеть. Даже Лазаря, в кои-то веки, трудоустроили. Пашет официантом в «Чемпионе» посменно. А бар в сезон закрывается только в пять часов утра. А открывается к завтраку. Сегодня Спас, что называется, по блату вытребовал Лазаря у его начальства, чтобы отправить вместе с девчонками в Галямо-Буково. Спас договорился хорошо и накануне поездки Лазаря отпустили с работы в несусветную рань, в девять часов. Лазарь радовался вчера. Ещё бы! Весь вечер свободен. Весь следующий день — в обществе прекрасной Софии, которую он с началом этих сумасшедших будней вовсе перестал видеть. Ну и чему же посвятил Лазарь свободный вечер? Дегустации вин, разумеется. А поутру голова гудела. И было не до Софии. И было ни до чего. Опохмеляться вполне позволительно, но это только в самых исключительных случаях, если, разумеется, этим не злоупотреблять. Ну Лазарь и опохмелился. Лежа на жесткой, иссушенной солнышком траве, он припоминал вкус ракии и духоту автомобильного салона, а также твёрдые плечи мужиков, между которыми он сидел. Помнил Лазарь и локоны Софии — свитый в замысловатую причёску чистейший шелк. Пожалуй, так, без косы, ей даже больше идёт. А более он ничего не помнил.

Лазарь приподнялся, сел, огляделся. Место казалось знакомым. Ему не один раз доводилось проезжать мимо этой вот автобусной остановки — последней на пути от Средеца до подворья Ивана Чавдарова. На этой самой остановке в конце весны они со Спасом…

Лазарь встал на ноги. Его шатало.

— Похоже, я набухался с мусульманами, мать Пресвятая Богородица, — тихо произнес он. — А потом Софиюшка просто выкинула меня из машины. Жалко. Мы пару недель толком не общались и вот теперь я набухался, как последняя тварь…

Приговаривая так, он вышел на дорогу и поплёлся по обочине в сторону подворья Ивана Чавдарова. В лесу слева и справа от дороги уже клубились сумерки. Оглушительно и страстно пели сверчки. Иных звуков Лазарь не слышал. В голове гудело, но о стакане прохладного винца почему-то не мечталось. Наоборот. Желалось чего-то нейтрального — простокваши или воды. А ещё — прилечь на чистую постель. Лазарь прекрасно понимал, что провалялся на остановке едва ли не весь день. А потому и больше всего сейчас ему хотелось, чтобы в глаза ударил свет фар Спасовой машины. Пусть он вернется в Несебр несолоно хлебавши — Ивана-не-видавши. Пусть навсегда останутся невыясненными причины покуса его Иваном. Лишь бы добраться домой, к маме. Нет, не к маме. Лазарь остановился, утёр испарину со лба. Мама тут ни при чём. К Софии! Но ведь это она, София Чавдарова, выкинула его из машины в пустом лесу, где весной и в начале лета шатались толпы нелегалов.

— Эй! Кто там? — услышал Лазарь тихий голос.

— Я из местных. А ты ступай на КПП, к пограничникам. Сейчас бойцам «Группы бдительности» не до тебя. Курортный сезон у нас.

Лазарь прибавил шагу. Стоило бы и побежать, но мешала непомерно тяжелая голова. Да и закатное солнце в небесах занимало слишком невыгодную позицию. Вечернее светило било, слепило, плевалось лучами, заставляя жмуриться и прикрывать лицо рукой. Ещё вчера у Лазаря были солнцезащитные очки! Эх, да где они теперь? Лазарь опустил голову, словно изготовившийся к брачной схватке буйвол, и тут же вступил в темную лужицу. Красная дорожка убегала с обочины вправо, в кусты.

— Помогни… Лазарь… помогни…

Лазаря повело вправо, в кусты, словно за руку кто-то потянул. Он вбежал в заросли, ломая колючие ветки.

— Ах, ти гладен и жаден вечно да ходиш! — бормотал кто-то и Лазарь брёл на голос, преодолевая дурноту.

— Ти дойде при мен… [61] Ты наступил на меня (болг.).

Лазарь остановился, нагнулся, присмотрелся.

— Дед Иван?

— То я.

— Чавдаров?

— А то…

— Что с тобой, дед Иван? — Лазарь по привычке обратился к нему на русском языке, но старик смотрел на него бессмысленными, прозрачными глазами и, казалось, ничего не понимал.

— Зачем ты лежишь здесь, старина?

Дед молчал. Он открывал и закрывал глаза, шевелил усищами, но более не издавал ни звука.

— Вот и у меня голова болит…

Лазарь потёр висок. Рука его увлажнилась, но он не придал этому значения. Хохотать и веселиться почему-то больше не хотелось. А ведь он ясно помнил, как совсем недавно взахлёб смеялся над чем-то. Помнил вкус ракии. Старая серебряная фляжка, принадлежавшая некогда его деду, придала напитку странный привкус. Лазарь помнил и привкус, но что-то важное он всё же позабыл — как-то быстро и тяжко опьянел. И неприятное похмелье всё ещё не покинуло его. Мысли путались. Он помнил, как утром на кухне наполнял фляжку. В неё поместилось меньше стакана напитка. Почему же теперь голова так тяжела?

— Ты стар, Иван, — проговорил Лазарь. — А в таком возрасте опасно куролесить. Я сейчас помогу тебе подняться, но ты уж пожалуйста больше меня не кусай. Хорошо?

Он ухватил старика под мышки и попытался приподнять. Тело Ивана показалось ему чудовищно тяжелым. Пришлось снова опустить его на траву. Где-то неподалеку выводил трели сверчок. Быстро темнело. Как же так? Они покинули Несебр ранним утром, а теперь… Лазарь посмотрел на часы. Половина девятого. Если небо темнеет — значит, уже вечер. Лазарь посмотрел на свои руки. Их покрывала тёмно-красная влага. Где же он так перепачкался? Лазарь понюхал ладони.

— Похоже, это кровь, старик…

Сладковатый, нутряной запах свежей крови навязчиво лез в ноздри. Зато в голове прояснилось. Надо бы добраться до подворья деда Ивана, взять машину, девчонок. Старик нуждается в неотложной помощи! Нет, пожалуй, лучше для начала набрать 911. Телефон должен быть в заднем кармане бриджей. Лазарь задумался. Сунешь в карман грязную лапу — весь окажешься перепачканным в крови. Он принялся вытирать ладони о рубашку старика. Дед Иван отдавал предпочтение одежде тёмных, немарких оттенков. Вот и сейчас на нём была надета чёрная рубашка. Лазарь вытер руки об неё, но они почему-то не сделались чище. Наоборот, теперь и тыльные стороны его ладоней оказались перепачканными в крови.

— Оставь, — тихо проговорил Иван Чавдаров. — Не трогай меня. Больно. Дай помереть.

— Нет! — всполошился Лазарь. — Куда тебе помирать? Эй, дед! Открой глаза! Ну!

— Чего тебе?

— Укуси меня!