Ноэль Наварро - Современная кубинская повесть

Габриэль поставил рюмку на поднос.

— Все ясно, — сказал он. — Вы все говорите одно и то же. Вроде заученной на память книги — одни и те же формулировки.

— У нас-то нет священного текста и «объективных законов», к примеру, как у левых экстремистов.

— Ты считаешь меня экстремистом?

— Не знаю. Твой свояк говорит тут всем, что его сестра вышла замуж за коммуниста. Он, конечно, преувеличивает, но ты идешь по такому пути, что… Маркса и Ленина читаешь, так ведь?

— «Кто не читает таких книг…» [69] В 1953 г. на суде во делу группы кубинских революционеров во главе с Фиделем Кастро, участников штурма казармы Монкада, судья спросил Фиделя Кастро, указав на изъятый у повстанцев томик произведений В. И. Ленина: «Чья это книга?» Фидель Кастро ответил: «Это наша книга, и кто не читает таких книг, тот невежда».

— Кажется, я уже где-то это слышал. Но возможно, я ошибаюсь. Видишь ли, мы с тобой очень разные люди. Я человек, которого на нашем деловом жаргоне называют «предприниматель», а ты, несмотря на положение твоей семьи, ты простой чертежник в министерстве общественных работ, да вдобавок добровольно порываешь со своими. Ты меня понял? Мы принадлежим к двум различным, чтобы не сказать враждебным, станам, и все же я тебя люблю и ценю.

— Думаю, Марсиаль, что ты слишком заостряешь, — рискнул вмешаться Гарсиа, который тем временем заглушал боль, подливая себе из бутылки. — Я-то человек конченый. Чего уж мне ждать! Моя болезнь — смертельна. А все же я борюсь, я хочу чувствовать себя живым… И я надеюсь, что нынешний порядок — в политике и в экономике — так быстро не изменится. Ничего не поделаешь, мы выражаемся туманно, потому как мы чудной народ. Выйдите на улицу и понаблюдайте: толпа все время в движении и в то же время она равнодушна, статична. Внутри у нас ничего не движется. Разве не такое впечатление производит на иностранца наша постоянная экстравертность [70] Экстравертность — обращенность вовне; психологическая характеристика личности с преобладающим интересом к внешним объектам. ? В нашем пейзаже слишком много всего, много всевозможных деталей. Но это не только засилье мелочей. У нас — как в плохих романах, где при множестве перипетий нет настоящего смысла. Вывод я делаю такой: в неизменности нашего пейзажа повинны мы все. Вы меня поняли?

— Ну, ясно, — сказал Габриэль, развеселясь, — ведь этот пейзаж создан нашими руками, но не для наших глаз, а по вкусу правящих нами денег, притом денег иностранных. Однако ты, Марсиаль, еще не изложил третьей причины. Право, какая-то беседа безумных — ни порядка, ни склада.

— Это тоже весьма нам присуще: действия, не упорядоченные в логической организации мысли. И очень часто вся наша деятельность сводится к говорению. Теперь о третьей причине: это смешение. «Смешение кухонь, смешение рас, смешение культур. Густая похлебка из цивилизаций, клокочущая в Карибском котле». Тоже слова Ортиса…

Гарсиа опять налил себе рюмку. Теперь заговорил он, явно наслаждаясь собственным красноречием:

— А вы думали когда-нибудь о смешении как о разлагающем элементе? Ведь всякое смешение ведет к разрыву с уже установившимся, это сила, разрушающая порядок. Но суть в том, что отсюда возникает лишь внешняя анархия, некая рыхлость и праздность, которую во многих отношениях путают с варварством, как у Сармьенто [71] Сармьенто Доминго Фаустино (1811—1888) — аргентинский государственный и общественный деятель, писатель, историк. В своем основном произведении «Цивилизация и варварство. Жизнь Хуана Факундо Кироги» рассматривает жизнь народов Латинской Америки как борьбу сил варварства и цивилизации. . До сих пор мы были «нет», были отрицанием, знали, чем мы не являемся, чего не можем, чем не будем. Ущербность положительного начала как будто определяет все наши поступки и мысли. Отсюда подражательность, повторение чужих форм до карикатурности. Рабское копирование чужеземного, сплошные кальки с вариациями в местном колорите, все для туристов, жаждущих непривычных зрелищ. Но чтобы все это нам навязать, пытаются исказить действительно необычную внешность страны — наши леса, наши горы представляют в банальных, штампованных чертах тропической экзотики, искажают нашу одежду, язык, поведение, манеры…

— Заметьте следующее, — продолжал Гарсиа поело пятой рюмки. Он, казалось, был всецело поглощен только что высказанной идеей. — Некоторые мыслители нашли в нашем типе человека удивительное сходство с деревом… разумеется, в том, что касается естественного развития растения. Та же почвенная и растительная жизнь, если рассматривать человека и природу в плане их антагонизма. Словом, у нас как бы существует господство лесной стихии, тяготеющее над внутренним развитием как человека, так и пейзажа. Что бишь еще? Да, нас впечатляют громкие, напыщенные речи, раскаты хохота, странные позы и жесты. И все это из любви к необычайному. Не отсюда ли — в чем я не сомневаюсь — наша поверхностность? И более того: преувеличение для нас — некий обязательный ритуал даже там, где речь идет о споре или о подражании. Не находите ли вы, что мы слишком часто превращаемся из оптимистов в пессимистов? Ибо то, чего мы ожидаем, осуществившись, всегда чем-то разочаровывает нас. Или — что то же самое — то, о чем мы говорим, осуществившись, разочаровывает нас. И еще одно: борьба наших великих людей ведется больше чтобы нам уцелеть, чем ради славы и бессмертия их имени.

Габриэль охотно выпил бы еще рюмку. День прошел у него в бурном движении, и нынешние разговоры были не более чем divertissements [72] Развлечения (фр.) . (словечко, ставшее модным) для этих двоих. Один пытается начать новую жизнь, другой ее завершает. Марсиаль потом заведет речь на свои любимые темы: будет изливать досаду, которую вызывает у него cold war [73] Холодная война (англ.) . , и рассуждать о своей сатанинской выдумке, своей мечте — созвать когда-нибудь человек сто на le pâté de foie gras [74] Паштет из гусиной печенки (фр.) . с мышьяком — или же отправится преспокойно читать газету «Эль Паис-Эксельсиор» и заявления блока кубинских издателей. Да, много, очень много воды утекло с эпохи Священного союза [75] Священный союз — реакционный союз Австрии, Пруссии и России (1815 г.), заключенный после падения империи Наполеона I; цель союза — подавление революционных и национально-освободительных движений. до «New Deal» [76] «Новый курс» (англ.) — система мероприятий американского президента Франклина Рузвельта (1882—1945), проводимых им в 1933—1938 гг. для ликвидации последствий экономического кризиса. . Но было также непреклонное «E pur si muove» [77] «А все-таки она вертится» (ит.) . . Вот они каковы, наши главари, впрочем, не лучше и «спекулянты патриотизмом», которых изобличал Варела [78] Варела -и-Моралес Феликс (1787—1853) — кубинский философ и общественный деятель. Выступал за независимость Кубы и отмену рабства. в 1844 году. Не зря дон Фернандо Ортис — Марсиалем упомянутый, но не понятый — в 1930 году предложил экспроприацию нечестно нажитого имущества правителей и коммерсантов. Да, Ортис мог бы приостановить распространение варварства. И Варона, с его пророческими словами, что «еще немного — и под нашими ногами уже не останется земли», мыслил метафорически, но и реалистически. Нет, они не говорили об этих «трех причинах». Янки в 1898 году [79] В 1898 г. в результате национально-освободительной войны, начатой в 1895 г., Куба сбросила испанское колониальное иго, но уже 1 января 1899 г. страна была оккупирована армией США. просто застали нас врасплох. Все это пронеслось в уме Габриэля, но вслух он упомянул только слова Вароны. Тогда Марсиаль, желая сострить, сказал: