Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

Когда это случилось, в момент последнего удара Хэл закричал. Нет. Завыл . Освободил первобытную силу, которую скрывал глубоко в себе.

Шарлотта тоже вышла в коридор.

– Что происходит? – спросила она, пораженная звуками разрушения. Ее вопрос оставили без ответа.

Адам схватил сына, пытаясь сдержать силу, которая освободилась, но Хэл был слишком силен. Он вырвался, его руки бесцельно колотили воздух.

– Хэл, прекрати! – кричала Кейт. – Ты разрушаешь дом!

Адам сделал еще одну попытку успокоить его, на этот раз он сумел схватить руки. Он крепко сдерживал его тело.

Хэл сопротивлялся, продолжал сопротивляться. Ярость мешала ему дышать, его запах был сложен, как никогда: смесь состязающихся эмоций. Он уставился на то, что натворил, на черную дыру в расколотом дереве, его лицо скривилось в недоверии.

Наконец его дыхание выровнялось и тело расслабилось. Адам отпустил его. Хэл прошел мелкими шажками, словно в трансе, по коридору. Он подобрал мой поводок и пристегнул к ошейнику.

– Куда ты идешь? – завопила Кейт.

– Беру пса на прогулку, – сказал Хэл относительно спокойным голосом.

– Хэл… – прежде чем Адам смог возразить, мы были уже за дверью и быстро пошли. Впервые Хэл был в гармонии с собой. Шел дождь, дул сильный ветер и небо пророкотало далекое предостережение.

В отличие от остальных членов Семьи, Хэл любил дождь. Но сегодня ему было все равно. Дождь просто был, мочил его, смывал запах. Если честно, не думаю, что он вообще его замечал.

Когда мы повернули за угол и никого уже не было рядом, Хэл издал еще один необъяснимый вопль и ударил рукой о забор. На этот раз Хэл действительно поранился: кровь капала вместе с дождем на мокрый тротуар. Но он все равно продолжал идти.

Мы вошли в парк, но он не отстегнул меня. Он сел на скамейку. Я рядом. Других собак или людей не было, трава, казалось, была длиннее, чем обычно. Если не считать разлагающуюся вонючую кучу, парк казался бесконечным и пустым. Я посмотрел в другую сторону, на дом Саймона и Эмили, дерзко стоящий посреди дождя, затем на кусты, где была убита Джойс. И тут до меня дошло. Я внезапно увидел связь. Между угрозой, исходящей от Саймона, и черной дырой сбоку лестницы. Между смертями Джойс и Генри. Я не понимал эти связи, по крайней мере, не в подробностях, но главное, я знал, что связи есть. Я чувствовал их, а порой уже этого достаточно.

Хэл, однако, не чувствовал связь. Он начинал пахнуть виной, совершенно забывая широкий контекст, в который были вписаны его действия. Он знал лишь, что переступил черту, и боялся последствий.

Но я тоже пах виной. Моя миссия разваливалась, и я не мог винить Семью, или Саймона, или Эмили. По крайней мере, полностью. В конце концов, они были всего лишь людьми.

Я впервые понял, как сильно я нуждался в Генри. Я тосковал по его запаху, я представлял, как он подбегает ко мне в дождь. Что бы он сказал? Что бы он мне посоветовал? Конечно, он бы не предписал мне вилять хвостом, было уже слишком поздно для чувственной осведомленности.

Я вынужден был признать: до сих пор я был неудачником. Я подвел Генри и всю Семью.

Я смотрел вдаль, сквозь сумрачную дымку дождя, и видел, что путь назад к счастью и безопасности для Семьи был закрыт, но я должен найти новый. Я думал о Вечной Награде и понимал, что мне уже все равно. Главным было то, что происходит здесь, на земле. Но это не значило, что я собирался бросить Семью. Напротив. Семья была всем, всем, что у меня было.

Я взглянул на Хэла, попытался сказать ему глазами, что все получится. Он посмотрел на меня и погладил по мокрой голове, рукой, которая кровоточила.

– Давай, Принц, – обратился он ко мне голосом, который дал понять, что Хэл готов. – Идем домой.

Был спор, вовлекать ли в дело полицию. Кейт была за, Адам против.

– Это все только усложнит, – рассуждал Адам. – Для Хэла.

– Знаешь, в чем наша проблема? – спросила Кейт. – Мы мягкотелые.

Но мягкотелость победила, и полицию не вызвали.

Семья, тем временем, оставалась в кризисе еще несколько дней, пока Хэл винил себя. И он был не единственным. Адам, Кейт и Шарлотта тоже излучали молекулы вины. Только бабушка Маргарет, в коконе своих запахов, имела чистую совесть.

Конечно, я знал истинную причину. Причина была во мне. Люди не могут помочь себе сами. Они думают, что контролируют ситуацию, но это неправда. Только лабрадоры способны все исправить.

Но все равно они упорно искали собственное решение.

Я увидел его в парке.

Мальчика с поврежденной кожей. Того, который бросил бутылку и украл драгоценности бабушки Маргарет. Он был один, пил из банки.

Было темно. Достаточно темно, чтобы избежать Эмили.

– Ой, – позвал он. – Мистер Хантер. Мистер Задрот.

Адам оглянулся, заметил мальчика. Он подумывал подойти, ответить, но решил поостеречься. Так что мальчик встал и направился к нам. Неуклюжий силуэт, омываемый золотым отсветом фонарей.

– Принц, – сказал Адам, потянув мою голову вперед. – Идем, малыш. Домой.

Но мы не успели, мальчик уже подошел, показывая руку. Она была огромной, почти с его голову, и пальцы было не различить.

– Взгляни-ка, – предложил он. Его речь была смазанной.

– Это повязка, – ответил Адам.

– Держи своего пса под контролем.

– Извини? – не понял Адам.

Я вспомнил, какой вред ему нанес.

Адам прицепил мой поводок.

– Ты явно бредишь. Мой пес не кусается.

– О, как же. У тебя есть еще один лабрадор?

– Ты рехнулся.

– Я был на так называемой вечеринке твоего драгоценного сыночка. Пес мне чуть руку не отхватил. Могу тебя за это засудить. За небрежность.

Адам взглянул на меня. Я почувствовал, что он знает, что мальчик говорит правду. Я его подвел. Я всех подвел.

Адам ничего не сказал, просто прошел мимо мальчика на безопасном расстоянии.

– Его следует усыпить, – прокричал мальчик против сильного порыва ветра. – Он блядский психопат.

Адам молчал всю дорогу до дома, держа сомнения насчет меня при себе.

Но позже, в кухне с Кейт, он выплеснул эти сомнения.

– Не похоже на Принца, – сказала она.

– Знаю. Но это было на вечеринке. Он не врал, я знаю, что не врал.

Наступило долгое, обвиняющее молчание. Вина вынудила меня спрятаться в корзину.

– О, боже, – сказала Кейт. – Он заставит нас усыпить Принца?

– Он ничего не скажет. Не сказал пока, так что сомневаюсь, что скажет.

– Что если это он украл мамину брошь? – спросила Кейт.

– Мы уже это обсуждали. Если позвоним в полицию, Хэлу будет только хуже. И его друзьям.

Кейт вздохнула:

– Те еще дружки.

– И как бы то ни было, возможно, уже поздно. И что если из-за этого Принца усыпят?

– Что, пес тебе внезапно важней воспоминаний моей матери?