Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

– Извини?

– Мы не могли себя контролировать.

– Нет, не могли. Но на будущее, думаю, нам стоит попытаться. В смысле, ты очень привлекательная женщина, но это неправильно. У меня жена, семья, а у тебя Саймон.

– И Фальстаф, – хихикнула она.

– Не понял?

– Фальстаф! Мой пес!

– О, да. Хм, конечно. Но как я сказал, не думаю, что это правильно.

Снова хихиканье:

– Ты забавный! – сказала она. – Такой серьезный!

– Так скажем, что этого никогда не было?

– Конечно, этого не было! Ты забавный!

Смущенный, Адам позволил себе легкую улыбку облегчения, когда он пристегивал мой поводок.

– Ладно, я лучше пойду.

– Хорошо, увидимся завтра.

– Да, увидимся… – Адам остановился, вспомнив кое-что. – Вообще-то нет. Мы запланировали поездку на выходные. Нас не будет в городе.

Эмили притихла.

– О, – сказала она, ее голос погрустнел. – Развлекайтесь.

Запах Семьи еще тяжко висел в воздухе, когда Хэл помчался вниз по лестнице позвонить лучшему другу, Джейми. Плохое влияние. Я сидел в коридоре и следил за ним: сунув руку в карман боксерских шорт, пытается придумать предлог.

– Нет. Не могу. Ни за что на свете. Они возвращаются завтра, на кону моя жизнь… я должен присматривать за собакой… везде датчики дыма… я должен много повторить… каждый предмет в доме хрупкий… соседи жалуются, даже если я слишком громко кашляю, я не могу позвать полгорода на вечеринку… я серьезно, серьезно болен.

Он посмотрел на меня, отчаянно выдумывая что-то более убедительное, и я повилял хвостом в качестве моральной поддержки, но это не сработало. Он тут же сказал:

– Ладно, но не больше десяти человек.

Лапсанг слушала телефонный разговор Хэла, растянувшись на полу. Когда он закончил, она взглянула на меня, лежа на спине, и объявила:

– Удачи.

– Ты не останешься?

Она перевернулась на живот.

– Милый, ты рехнулся ? С чего бы я захотела остаться на вечеринку подростков?

– Не знаю. Может, там будет много хороших теплых коленок.

– Поверь мне, остаться для меня было бы самоубийством. Я знаю , что такое вечеринки подростков, и знаю, что кошки на них не выживают. Либо им к хвосту привязывают петарду, либо их заставляют прыгать с очень большой высоты, просто чтобы посмотреть, получится ли. Так что нет, спасибо. – Она встала и прошла мимо меня по коридору, проведя хвостом по моему подбородку. – Вообще-то, я собираюсь уйти прямо сейчас, чтобы уж наверняка.

– Лапс… – Но прежде чем я смог возразить, я увидел, как Лапсанг исчезла в кошачьей дверце, и я остался наедине с Хэлом и крайне реальной угрозой вторжения подростков.

В дверь позвонили после полудня.

Я предупреждающе залаял, но никак не мог помешать Хэлу открыть дверь.

– Ты кто? – спросил он очень высокого бритоголового мальчика, стоящего на пороге.

– Не волнуйся, – ответил знакомый голос. – Он со мной. – Это был Джейми, он держал перед собой бутылку с прозрачной жидкостью. – Глотни.

– Но…

Джейми сложил ладонь ракушкой возле уха Хэла и прошептал что-то насчет Лоры Шепард, девочки из снов Хэла и предмета его бесед с зеркалом. Когда он закончил шептать, Хэл отошел к батарее в полной покорности, а Джейми высунул свою остроконечную голову из дверей на улицу и свистнул. Мгновение спустя началось вторжение. Подростки всех видов, вооруженные бутылками и банками, входили в дверь. Я обнюхал стольких, скольких смог, но информации было слишком много, чтобы за всем уследить.

Спустя мгновение каждая комната в доме была занята. Музыка раздавалась из всех мест. Напитки пили прямо из бутылок. Все смеялись.

Все, кроме Хэла. Он сидел один наверху, на своей кровати, с бутылкой прозрачной жидкости в руках. Он посмотрел на меня, открутил крышку и начал глотать жидкость. Скривился, отдернул бутылку, закашлялся. Протянул бутылку мне.

– Хочешь глотнуть? – и тоже рассмеялся.

Это было плохо.

Я спустился вниз. Мальчик и девочка сидели на диване в гостиной, засовывали языки друг другу в рот. Рядом с ними высокий мальчик с бритой головой укладывал странно пахнущую субстанцию в обрывки белой бумаги. Он скрутил белую бумагу, облизал ее и скрутил снова, в трубочку. Какая-то сигарета. Хотя он и смеялся, выглядел при этом крайне серьезным. Он покрутил и оторвал край трубочки, положил ее в рот и поджег.

– Мелодия дичь, – заявил он, вынимая трубочку изо рта и указывая на стерео.

Кто-то сказал:

– Да, огонь, – и начал поднимать руки в воздух в ритме музыки.

Высокий парень перегнулся вперед и схватил меня за ошейник.

– Думаю, он тоже хочет, – объявил он. Затем поместил другой конец белой скрутки в свой рот, тот конец, что был зажжен, и приблизился к моей морде.

Следующее, что я помню, это странно пахнущий дым в моих глазах и носу. Смех подростков звучал в моей голове. Высокий мальчик отодвинулся, и я закашлялся.

Я ощутил слабость, комната начала вращаться. Все расплылось. Я пытался разогнуть задние лапы и выйти из комнаты, но все время заваливался вправо. Ударился плечом. Смех усилился. Это было хуже вонючей кучи. Я начал чуять то, чего тут не было: нечто ужасное, смерть.

Я вновь попытался выйти из комнаты, и на этот раз мне это удалось. Я хотел проведать Хэла, но это было невозможно. Я стоял у подножия лестницы и понимал, что она бесконечна. Я увидел мерцающее нечто, стоящее наверху и глядящее вниз, на меня. Это был Генри. Я закрыл глаза, но открыв, снова увидел его там.

– Это был я, – сказал он серьезным голосом. – Это был я.

– О чем ты?

– Все заканчивается насилием, – сказал он. – Что бы мы ни делали. Мы все нарушаем Пакт.

– Я не понима… – Но Генри исчез. – Генри?

Мои веки отяжелели. Я лег. Все поблекло.

Не знаю, как долго я спал. Слишком долго, понял я, обходя дом.

Все было в беспорядке.

В комнате Шарлотты сидели мальчики, они слушали ее музыку. Смеялись, хлопая друг друга по головам и корча рожи.

Я прошел в комнату Хэла. Везде тела, в дыму. Мальчик встал надо мной, притворяясь, что оседлал меня, дернул меня за уши и издал звук самолета. И запел:

– Любопытный песик-пес, любопытный песик-пес, бау-вау-вау-йиппи-йо-йиппи-йей, бау-вау-вау-йиппи-йо.

Все засмеялись, кто-то запел: «Кто спустил пса?» – но на этот раз никто не засмеялся.

Я огляделся и попытался почуять Хэла, но мои зрение и обоняние были нарушены из-за дыма. Я дал задний ход, на площадку.

Кого-то тошнило. Когда я подошел ближе, то увидел, что это Хэл склонился на четвереньках перед унитазом, как я, когда лакаю воду.

– Пру, – сказал он. – Пру. – Думаю, он пытался произнести мое имя.

Его опять стошнило, он выплеснул из себя еще вонючей рвоты.

– Пру. Черт, му. – Но я не мог ему помочь.