Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

…В какой-то момент мне даже показалось, что это фрагмент очередного фильма, только в этом фильме почему-то уже участвует Мишка. Он стоял в звездно-полосатых семейных трусах с рыбиной на столе и совершал странные манипуляции то одной, то другой ногой, словно собирался сделать ласточку. Причем рыбина у него была запеленута в полосатое полотенце, как ребенок…

— Ну, что смотришь, помог бы хоть, — зашипел он, с трудом удерживая равновесие. — Возьми у меня это… — И он добавил одно слово, которое на английский не переводится, а русскому человеку почему-то всегда придает сил.

Я принял от него рыбину и с ней в обнимку рухнул на кровать.

— Тише, ты! А то сейчас всех Гамлетов разбудишь. Значит, ситуация такова. То ли нас этот Гамлет все-таки успел заложить, то ли этот воздуховод погнал запах тухлятины по номерам, дважды приходил дежурный. Первый раз сам, второй — с полицейским… Кто-то из постояльцев сказал, что это запах трупа, и что, возможно, кто-то кого-то kill или какая-нибудь бабуля разложилась… Так что надо от трупа срочно избавляться.

— А как?..

— А fuck его знает. Выбрасывать нельзя, найдут — начнут искать, кто да что…

— Может, закопать?

— Я тоже об этом думал. Здесь главное — как-то мимо дежурного пронести. А в два часа ночи дверь, скорее всего, заперта. Остается одно — связать простыни и через окно. Там у меня в машине есть саперная лопатка.

Закрепив связанные простыни за решетку балкончика, первым спустился Мишка, затем я спустил ему рыбу и спустился сам. Пока Мишка, как ниндзя-черепашка, добывал из машины саперную лопатку, я присмотрел место для закапывания. Это было прямо за шезлонгами на цветочной клумбе. Земля здесь, видимо, поливалась и оказалась мягкой, как бисквит. Рыба уже не просто разлагалась, а разлагала собой все вокруг — такой от нее исходил smell. Даже притихли голосистые цикады и поникли головки цветов…

Наконец Мишка забросал ее землей, старательно утрамбовал лопаткой и присыпал розоватой хвоей.

— Отплавалась… Тоже живое ведь… Может, она и в самом деле в своей прошлой жизни была…

И мы, каждый по-своему, попробовали представить, кем в своей прошлой жизни была эта рыба, и кем были, а потом будем мы… когда кончится эта ночь и еще много других ночей, между которыми будут дни.

В номере мы допили остаток виски и долго курили в темноте, пока не закончились сигареты. И, уже почти засыпая, я сомнамбулически поплыл в прихожую, нашел в брошенном пакете Мишкин аппарат для отпугивания акул, вернулся на свое место и, отпуская на волю последнюю мысль, нажал сначала одну, а потом, на всякий случай, и вторую кнопки.

Привет. Ну, хуйня эта происходила в апреле 2010-го, кажется. Моя мама хотела развестись с отцом. Но давай по порядку, ок.

Одним теплым апрельским вечером она собирала чемодан. Мы с братом были слишком увлечены компьютером, чтобы реагировать на такую мелочь. Да и мне девять лет — какая разница, зачем взрослый человек собирает чемодан? На работу может надо, я хз. Так вот, она собирала чемодан. А потом плакала. Сказала, что все хорошо, и просто устала немного. Мы легли спать, и все вроде бы как обычно. А на следующий день, когда мы с Ильей играли с парнями со двора в футбол, произошло что-то странное: пришла какая-то девочка с недовольным лицом и что-то ему сказала. Я не слышал всего, только обрывок ее последней фразы: «с твоей мамой», или что-то такое. Конечно, я не придал этому значения, про матерей сейчас все только и шутят. Ну, не про мою, а вообще.

Но после этого брат побежал в сторону дома. Ну а я-то что? Я продолжил играть с ребятами, хули, меня-то не звали.

Прошло минут пять, и мне позвонила мама. Вот тогда-то сердце и екнуло, так сказать. Ну, то есть я что-то понял. Ну, что будет что-то очень неприятное. Я взял трубку — она плачущим голосом попросила меня идти домой. Сердце еще ебнуло так нехило. Я побежал к подъезду.

Я почему-то был уверен, что случилось что-то с моей бабушкой, мамой мамы. Ну, умерла там, например, или лодыжку сломала, упав со второго этажа. Наверное, такие мои мысли связаны с тем, что в прошлый раз мама разговаривала со мной таким голосом, когда умер дедушка. И так же по телефону. Боялась, что я буду рыдать как сука, а ей такое сложно видеть. Вот и звонила мне, когда я был не дома. Поэтому я и узнал о смерти дедушки через неделю после его кончины. Но я даже не плакал. Но это ваще не важно, и давай не сейчас.

Ну так вот — я залетаю в квартиру и вижу следующее: мой брат валяется на полу в ногах мамы, сидящей на диване, оба кричат-плачут, просто пиздец.

Крик брата: «Игнаааааат!!! От нас мама уходит!!». Я прихуел так слегка. Заревел пиздец как. Но взял себя в руки и решил, что надо что-то решать. После этого из моих уст вылетали следующие фразы, типа:

— мам, не уходи

— мам, мы убежим из дома

— мама, почему ты нас предала

— мам, ну скажи, как же так

— мам, ну вы же с папой женаты

— мама, пожалуйста, не надо

Стремно это все вспоминать на самом деле. Но, наверное, нужно. Скоро поймешь, почему.

Мы с братом решили набрать отцу — он был в командировке и должен был вернуться только через два дня. Он сказал, что любит нас. И что все будет хорошо. Мы не верили и плакали. Обещали убежать из дома. В итоге я не помню, как уснул, но, скорее всего, на полу. Проснулся ведь я там же! Через день приехал папа. С мамой они что-то обсуждали, закрывшись на кухне, около двух часов. Мы с братом обнимались и плакали в это время. Я даже вроде молился, лол. Ну, в общем, когда они закончили переговоры, было решено, что мама остается и никуда не уйдет. Как же я был счастлив! Просто обалдеть. Немного странно было, конечно, что в этот день они заставили нас с братом уехать на дачу к нашим родственникам, но, бля, мне было девять лет, как родители могут обманывать? Да никак! Через два дня мы приехали обратно домой. Дома был только папа. Он сказал, что мама все-таки уходит.

Мы позвонили ей сразу же, хотя отец говорил этого не делать. Она не взяла трубку.

Мама ушла навсегда. Наверное, такое говорить не принято, но после этого из моей жизни никто не уходил. Видно, это от мамы. Или из-за мамы. Похуй.

Так вот, это было девять лет назад. Половина жизни. А сейчас 23 апреля 2019. Ахуеть, конечно, да.

Я сижу на транках. И меня сжирает какая-то хуйня. Я ненавижу себя. Я творил хуйню. И продолжаю сейчас. Одна девчонка попросила подождать с написанием письма тебе и посидеть с ней и поговорить, но я больше не могу. Ей тяжело? Ага. А мне? Ага? Ну и кто из нас сука?

Нет. Не посижу.

А еще я пью каждый день. А если не пью, то закидываюсь чем-то похуже флуоксетина. В этом месяце не было ни дня, когда в моей крови не было бы алкоголя или наркотиков. Повод для гордости. Повод не останавливаться. Под колесами, кстати, Аня — я надеюсь, ты помнишь ее, ну та, с которой мы то общаемся, то нет, — говорила что-то страшное. В один момент она сказала, что, кажется, любит меня сейчас. Не, я тебе даже наш диалог ща попытаюсь воспроизвести: