Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

— И ты здесь растишь своего сына?

Он опять закивал.

— И он здесь, когда подрастет, будет у тебя гулять?

Коля соглашался.

— А где твоя жена, Коля?

— Не нада, не нада, — испуганно посмотрел он по сторонам, словно опасаясь появления этой страшной, пугающей, все путающей в его мире какой-то жены. Сам по себе отец и мать.

Мы помолчали. Коля влюбленно смотрел на спящую куклу, время от времени переводя взгляд на меня. Медленно, замирая, билось сердце — я его слышал, трепетный свет осторожно и ласково изменял казавшиеся прежде столь некрасивыми черты Колиного лица; Колин взгляд, чуть туманный, глубокий, едва ли не мудрый, смущал меня, словно я подглядывал за чем-то не то чтобы неприличным, но тайным, боящимся постороннего вмешательства. Его тайный мир, избыточно-хромосомный, и вправду был просто другим, а вовсе мною не придуманным. Он существовал отдельно от нас, будучи нам недоступным, — но, соприкоснувшись с ним, я ощутил и собственную ущербность, равную Колиной, а может быть, и большую, и то, что нам друг друга никогда не понять. Но попытаться, попытаться… Или все это чушь?.. По случайности (которых не бывает) или наитию, которому иногда следует доверять, я вспомнил о совсем недавнем происшествии, не имевшем к Коле никакого, ну абсолютно никакого отношения. Я смотрел по телевизору одну из бесконечных серий любимого фильма про танкистов и собаку. Телевизор у нас был старенький, черно-белый «Рекорд». В тот раз герои одержали очередную победу, по поводу чего под лезгинку плясали в березовой роще, и вдруг березы зашелестели зелеными листьями, прорезался голубой кусок неба, лица героев порозовели, а сарафан девушки окрасился в малиновый цвет. Все это продолжалось, наверное, несколько секунд, но не было галлюцинацией. Тогда я предположил, что проводится телевизионный эксперимент, чему, впрочем, у друзей своих подтверждения не получил, расспрашивая их после осторожно: никто ничего необычного не видел. В подробности я не пускался, догадываясь, что мне никто не поверит, а мне почему-то важно было, чтобы верили. И вот теперь я мог рассказать об этом Коле, благодарному слушателю. Он ни в чем не сомневался, только очень серьезно морщил лоб. Все рассказав и зачем-то ожидая ответа (какого ответа?), после наступившей томительной паузы, понимая, что он мне верит, я догадался наконец о другом — о том, что Коле моя столь волшебная история просто не интересна, — он хотел говорить и слышать сейчас только о своем Саде.

— Сад, са-дик, — улыбаясь, подтвердил он.

— У тебя будут здесь песчаные дорожки, цветы пионы вдоль них, — показывал я на усыпанную мелкими осколками землю, — там — пруд с золотыми рыбками, по нему будут плавать белые и розовые лебеди, и дом на берегу пруда, и ты будешь всегда жить в нем со своим… сыном, и все у вас будет хорошо-хорошо, как в сказке, о цветочке, аленьком…

С подбородка его капала слюна, иногда он вытирал ее рукавом.

— А еще у вас будет…

Но тут заплакал ребенок.

Это было так неожиданно и неправдоподобно, что я вздрогнул.

— Уходи, уходи, не спит, — встрепенулся Коля, склоняясь над куклой.

Я послушно стал отползать, почему-то не к ограде, а вдоль стены, путем самым неудобным, где кусты были особенно густые. Но я все же продрался сквозь них, плач уже прекратился, и до меня доносилось тихое: уа-уа-уа-уа…

Июнь. Лето. Холодно…

Будь лучше, чем ты есть (нем.)

Клинцовская улица

Кировоград