Лиза Ко - Беспокойные

— А я-то что?

— Ты меня вдохновил.

— Я же ничего не понимаю в науке.

— В смысле, ты занимаешься музыкой, ты в отличной группе, живешь с друзьями в городе. Я даже не могу себе позволить съехать из родительской квартиры, пока не получу этот грант. Приходится три часа добираться до учебы и обратно, и мама меня пилит, если я задерживаюсь допоздна. Вместо того чтобы выбирать безопасную дорогу, ты как бы — свободен.

После того как Майкл положил в лузу четыре шара за раунд, Дэниэл все-таки сумел загнать один цельный.

— Какое там от меня вдохновение. Меня выперли из группы. Я должен подруге десять тысяч баксов, и она со мной больше не разговаривает. Меня выгнали из колледжа.

— Правда? Почему?

— Помнишь, ты сказал, что некоторые твои друзья любят играть на деньги? Я тоже. — Дэниэл допил пиво. Рассказал Майклу про покер, про отчисление.

— Блин, — сказал Майкл. — Жаль, что с тобой так получилось.

— Я как бы всё равно хотел оттуда уехать.

— А вернешься?

— Родители хотят перевести меня в вуз, где преподают сами, на севере.

— Ты туда хочешь?

От доброты в вопросе Майкла у Дэниэла началось дежавю.

— Нет. Хотя иногда кажется, что у меня нет выбора.

Майкл поправил часы на руке.

— Я помню, какой ты был после того, как ушла твоя мама. Ты думал, она ушла из-за тебя. Винил себя.

— Я был мелким. Не понимал, что происходит.

— Знаю, это было давно. — Майкл грустно усмехнулся. — Но я просто хочу, чтобы ты был в норме. А если ты не в норме — ну, наверно, это тоже ничего.

— Я в норме. — Стоило это сказать, как он понял, что это правда.

— Я по ней скучаю, — сказал Майкл, — по твоей матери. Она всегда была ко мне очень добра. — Он поднял кий и изучил стол. — Восьмерка в боковую.

Дэниэл наклонился над краем, чтобы отвлечь Майкла от победного удара, но тот забил, и Дэниэл воскликнул, и дал ему пять.

В квартире было тихо, все спали, кроме Дэниэла на диване в гостиной. Он смотрел на фотографию Майкла в академической шапочке и балахоне на школьном выпускном, в рамочке на стене над телевизором, по соседству с большим студийным портретом Вивиан, Майкла и Тимоти на фоне синего задника. У Питера и Кэй в гостиной была такая же, с Дэниэлом между ними, — ее сделали на Рождество несколько лет назад в «ДжейСи Пенни» в торговом центре Литтлтауна. Висела там и его фотография с выпускного.

На нижней полке шкафчика под телевизором Дэниэл нашел ряд фотоальбомов. Он достал один и пролистал, увидел фотографии со свадьбы Вивиан и Тимоти, поблекшие портреты незнакомых людей, молодого Тимоти — еще с пышными волосами. Он знал, что его фотографий там не будет, но всё равно искал, альбом за альбомом, будто на следующей странице наконец увидит Деминя.

— Если расположить кривую спроса и кривую предложения на одном графике, мы увидим, что на эффективном рынке они пересекаются в точке равновесной цены и равновесного количества товара. — профессор Николс нажал на кнопку, и слайд «Пауэр Пойнта» сменился, появился черно-белый график. За длинными столами в Питерсон-холле, поднимающимися в стиле трибуны, сидели пятьдесят студентов — большинство что-то изучали на ноутбуке, где на экранах пестрели, как голодные комары, множество чатов. Одна девушка сзади сидела в наушниках и даже не пыталась скрывать смех, глядя фильм по планшету.

— Цена и количество обозначаются соответственно P и Q , — сказал профессор Николс, подкручивая кончик своего седого хвоста.

Дэниэл Уилкинсон сидел в предпоследнем ряду, справа от Эмбер Битбургер, глядя, как парень перед ним играет в онлайн-покер. Он постоянно слишком много ставил на ужасные руки, и Дэниэл не мог отвести глаза. На его ноутбуке всё еще стояла программа, запрещающая играть, и он не видел покер уже несколько месяцев. Не в силах больше терпеть — спина парня была так близко, что Дэниэл мог достать рукой, — он наклонялся, пока не завис над столом. На парне были наушники, но Дэниэл слышал те самые звуки, которые играли во время сдачи, — решительную духовую медь. Он придвинулся ближе.

— Эй, — прошептал он. Эмбер оглянулась. — Не делай этого, — сказал Дэниэл, когда палец парня завис над кнопкой ставки — с восьмеркой крестей и тройкой червей на руках.

— Твою мать! — громко сказал Дэниэл, когда парень кликнул.

Он развернулся, уши его краснели.

— Ты там что, охренел? — прошипел он.

— Господа, у вас какие-то проблемы? — спросил профессор Николс.

Дэниэл сполз обратно на место. Эмбер посмотрела на него и одними губами спросила: «Что это было?»

После четырех месяцев в Нью-Йорке Риджборо казался еще меньше, дальше и обшарпанней. Подростки в «Данкин Донатс» выглядели моложе, чем он в их возрасте, а «Фуд Лайон» — с его широкими пустыми проходами и фоновой легкой классикой из пятидесятых — навевал мрак. Так много хлопьев, так много брендов зубной пасты — и так мало людей; так и виделось перекати-поле, летящее по полу мимо газировки и чипсов.

Летние курсы представляли собой четырехмесячный семестр, втиснутый в шесть недель; он учился по будням с девяти до пяти. «Хорошая подготовка к рабочему миру», — сказала Кэй. По утрам Дэниэлу казалось, что его выкопали из-под земли и теперь он, воскресший, заново учился ходить. Он засыпал в классах, резко просыпался, бесился из-за Psychic Hearts и славы Нейта, которая по праву должна была принадлежать ему.

Пятнадцатого мая он покинул город на заре, прибыл в Риджборо вовремя для встречи с деканом. Тем вечером Нейт и Роланд отыграли для Хатча и коллег Дэниэла, а Дэниэл попросил прощения у Питера и Кэй. «Мы не можем принимать тебя всерьез, пока ты сам себя не начнешь принимать всерьез», — сказал Питер. Кэй смогла записать его на два предмета ее и Питера факультетов: сравнительная политология и вводный курс в микроэкономику. Восемь часов лекций каждый день отрывали от мира, и Дэниэл ходил вечно раздраженным, но чувствовал и решительность, превосходство: ему это на пользу — как ходить к стоматологу или придерживать дверь медлительному незнакомцу, когда сам торопишься.

После экономики Эмбер Битбургер, за которой он сидел в шестом классе миссис Лампкин, вышла с ним в июньскую жару. Глаза заболели от напора солнечного света после долгого утра в лектории без окон, где кондиционер как будто всегда стоял на десяти градусах. Он снял толстовку и оголил руки — в зеленой футболке с логотипом «Меланхолии Рекордс» и картинкой канталупы, лежащей на граммофоне.

— Так что это было? — спросила Эмбер.

— Чувак по-крупному проигрывал. Я хотел помочь. — После пары Дэниэл поискал глазами парня, но потерял его в толпе, шаркающей из Питерсон-холла.

— Мы с компанией собираемся выпить в субботу в «Черной кошке», — сказала Эмбер своим грубоватым, но жизнерадостным голосом. Она по-прежнему жила дома, по-прежнему общалась с теми же друзьями, что и в старшей школе, и ходила на летние курсы, чтобы закончить колледж за три года.