Кэтрин Айзек - Я, ты и все, что между нами

– Эй, это папа! – закричал Уильям. – ПАПА!

Он вприпрыжку побежал вниз с холма к Адаму, который поднялся и рассмеялся, глядя, как его сын несется к нему. Уильям обнял его, будто не видел несколько месяцев, и Адам в ответ сжал его в объятиях, а затем пригласил сесть рядом. Я наблюдала за ними в эти несколько мгновений близости, а в моей голове метались непрошеные, абсурдные мысли о том, как все могло бы сложиться.

Никто не становится родителем в ожидании, что его за это будут благодарить.

Так что, когда в воскресенье Уильям подарил мне небольшой ароматный букет сирени, я почти потеряла дар речи.

– Ты купил мне цветы? – Я недоверчиво взяла их. – Когда ты успел?

– Когда я был с папой этим утром. Но я сам за них заплатил, – поспешно добавил он.

– Но зачем? – Я была так тронута этим, что он почти разволновался.

– Он сказал, что тебе они понравятся. Он говорит, что это были твои любимые цветы и что это будет хорошим способом сказать, что я тебя люблю.

– О, дорогой, они такие красивые. – Я не смогла удержаться и обняла его, на секунду прижав к себе его худенькое тело.

Он наградил меня небрежным объятием:

– Можно мне теперь идти?

– Идти куда?

– Никуда, просто ты меня душишь.

Не знаю, отчего Адам решил, что это мои любимые цветы, – мне не так часто дарили их, чтобы я могла позволить себе роскошь иметь любимые, во всяком случае, в последнее время. Уильям рванул к себе в комнату, а я пошла к мойке и нашла сине-белый эмалированный горшочек в кухонном шкафу. Я наполнила его водой, поместила в него сирень и поставила букет на стол.

Несмотря на все недостатки Адама, он всегда дарил подарки, оказывал маленькие знаки любви и дружбы, которые говорили о том, как он рад, что ты есть в его жизни. И он не ограничивался только мной. Я помню, как мы поехали в Лондон примерно через год после того, как начали встречаться. Мы остановились поглазеть на витрины в «Либерти» в Сохо, и он выбрал один из классических галстуков из темно-синего шелка.

– Он будто создан для твоего папы, – заявил Адам. Это была правда, ведь мой папа действительно любил хорошие галстуки. У него все еще хранилась большая их коллекция, которая занимала слишком много места в его гардеробе.

– Посмотри на цену, Адам, – сказала я. – Я занесу его в список подарков на Рождество.

– Нет, все в порядке. Я куплю его. – И он решительно отправился к кассе, прежде чем я успела возразить.

Иногда это приводило меня в ярость – я не могла спать, думая о том, как нам заплатить по счетам за отопление, а он вдруг являлся с новым браслетом для меня, который увидел в каком-то антикварном магазине. И пока одна часть меня хотела стукнуть его по голове, другая – просто любила браслеты и все то, что они означали.

В этот вечер Адам устраивал для всех нас барбекю у себя в коттедже. Только Наташа отправилась на свидание с Джошуа. Он заехал за ней полчаса назад и утащил ее из коттеджа в облаке своего невыносимого одеколона, потчуя рассказом о том, как галантно он только что исправил пунктуацию своего коллеги на «Фейсбуке» и тем самым спас его от унижения.

Я пошла к себе в спальню, чтобы собраться, и, хотя это не должно было быть таким сложным, никак не могла решить, что надеть. Перспектива сидеть рядом с Симоной в ее сексуальных брюках не помогала с выбором.

Я остановилась на легком топе в цветочек, который нашла сложенным в чемодане, и, не обнаружив в коттедже утюга, была вынуждена изобретать другие способы убрать с него складки. Пока я проводила по топу Наташиным утюжком для выпрямления волос, в дверь постучали.

Я вытащила из розетки вилку утюжка и, открыв дверь, обнаружила на крыльце Чарли.

– О, привет. Как ты? – сказала я, заставив себя не смотреть на часы, чтобы проверить, сколько осталось времени до того, как мы должны быть у Адама.

– Все хорошо.

Когда я взглянула на него, в его глазах было такое сильное желание, что я ощутила себя чуть ли не на краю пропасти. Все выглядело так, будто он думал обо мне и поспешил сюда. Что, безусловно, было очень лестно, но его взгляд был таким откровенным, что я невольно отстранилась на пару сантиметров.

– Что делаешь?

– Ну, в данный момент пытаюсь понять, получится ли у меня погладить топ утюжком для волос.

На мгновение он замолчал, насупив брови в искренней растерянности:

– Утюжком для волос?

– Шучу, – запинаясь, пробормотала я.

Он наклонился, чтобы просканировать комнату позади меня:

– Кто-то еще есть в доме?

– Все.

На его лице отчетливо отразилось разочарование. Затем он склонился ко мне и коснулся моих пальцев, зажав их в ладони:

– Я не могу перестать думать о тебе.

– ГОТОВ! – заявил Уильям, ворвавшись в гостиную.

Я выхватила свою руку, но Чарли по-прежнему не сводил с меня глаз:

– О-о… Вы уходите?

– Всего лишь на барбекю к Адаму.

– А. Я надеялся, нам удастся уговорить Уильяма и Хлою пойти поиграть в футбол или во что-то еще, чтобы мы могли выпить.

– О, как жаль. Может, в другой раз, – предложила я.

– Я за, – сказал Уильям.

Пульсирующая жилка на виске Чарли стала более заметной.

– Хорошо. Тогда увидимся. Хорошего вечера. – Он выдавил из себя улыбку, которая абсолютно не скрыла его разочарования.

Дымный запах лета наполнял воздух у каменного коттеджа Адама. Старые друзья болтали за вином ежевичного цвета, а дети умудрились поиграть во фрисби по крайней мере пять минут, не захотев убить друг друга. Мы сидели за тремя разноформатными деревянными столами, составленными вместе, – кто-то на скамейках, а кто-то в креслах, в которых можно было утонуть, – с резными спинками и кремовыми полотняными подушками.

Уильям тут же прилип к отцу, без умолку тараторя, пока Адам переворачивал бургеры. Мои глаза были прикованы к ним двоим, окутанным медовым светом, и я обнаружила, что мое воображение перемотало пленку вперед на десять, а то и двадцать лет. Я представляла их себе болтающими о пустяках, как взрослый со взрослым, как отец с сыном, – и что это норма их жизни, а не просто нечто, случающееся одним исключительным летом.

– Около Луссо есть канатный парк, мы могли бы поехать туда завтра, – сказал Себ, передав мне путеводитель.

Я листала брошюру, пока мы пытались определить, как много времени займет дорога туда, и вдруг почувствовала, что Адам стоит позади меня. Он взял мой бокал и начал его наполнять.

– Совсем чуть-чуть.

– Почему? – спросил он, наполнив его до краев.

– О, ну если ты настаиваешь, – вздохнула я, взяв у него бокал. Он опустился в соседнее кресло.

На нем была светлая хлопковая рубашка, облегающая торс. Он высоко закатил рукава, обнажив загорелые руки. Я погрузилась в воспоминание о том, как его рука легла на мою в дровяном сарае, и неуютное тепло поднялось по моей шее.