Стефан Серван - Сириус

– Авриль должна доверять Малышу, – повторил мальчик уверенно.

Девушка закрыла глаза и почувствовала, как губы Малыша нежно-нежно коснулись ее лба.

Тогда сестра прошептала в шею брата:

– Хорошо, Малыш. Я доверюсь тебе.

Рассказчик решил разбить лагерь в развалинах шале. Уцелевший кусок крыши на обгоревших балках защищал какое-то пространство под собой. Старик распряг Эзопа. Белый осел совсем устал, так что сразу растянулся и заснул. Одна с Сириусом свернулись рядом и лизнули его пару раз.

Авриль, Малыш и Рассказчик сложили из камней очаг и уселись вокруг огня, чтобы немного согреться. С приходом ночи резко похолодало, и скоро снова пошел снег. Они разогрели консервированную фасоль в томатном соусе и стали есть прямо из банки. Кроме треска костра и глухих ударов далеких комет не доносилось ни звука. Будто они сидели на краю мира. Возможно, так оно и было.

– Куда вы хотели бы отправиться теперь? – спросила Авриль у Рассказчика, когда они закончили ужинать.

Старик сдвинул брови.

– Ты же знаешь, Авриль.

– Куда пойдет Эзоп, это понятно. Но вы так и собираетесь вечно куда-то идти? Блуждать без конца?

– Блуждать, – задумчиво повторил Рассказчик. – В конечном счете, может, это и есть жизнь.

– То есть?

– Зов. Гора. Идти. Идти опять. Один поэт как-то написал: «Знаешь, путник, ведь нет пути: лишь идя, ты творишь его» [3] Неточная цитата из стихотворения «Путник» Антонио Мачадо (пер. А. Ехилевского). . И я думаю, он был прав.

– Наверное, этому вашему писателю не приходилось голодать и мерзнуть.

– Не обманывай себя, Авриль. Ему пришлось бежать из родной страны, где шла война, и он умер в изгнании.

Авриль обхватила плечи руками.

Рассказчик набил трубку.

– Завтра мы с Эзопом точно отправимся дальше. Если хотите с нами, милости просим.

– Спасибо, – пробормотала Авриль.

Девушке хотелось лишь одного: спать. Уснуть крепким сном и обо всем забыть.

Рассказчик взял из костра головешку и поднес ее к трубке.

Травы в ней затлелись.

И в тот же миг тишину разорвал выстрел.

Трубка выпала у Рассказчика изо рта.

Кровь звездой расползалась в районе сердца.

Старик упал замертво.

Авриль в ужасе вскочила.

Животные встрепенулись и жалобно застонали.

Малыш, напрягшись всем телом, вглядывался в ночь.

И тут по снежной чаше кара прокатился голос Авриль:

– Дарий, – прошептала Авриль.

В магнитофоне садились батарейки, и голос Авриль звучал лениво, словно устал повторять историю двух влюбленных, которые умирали без конца.

Все они увидели, как к ним приближается силуэт, совсем черный на фоне слегка озаряемого кометами снега. Силуэт не был похож на человеческий. Как будто медвежий.

Крыса влезла Малышу на плечо и что-то пропищала в ухо. Малыш принюхался. Ему почудился знакомый запах.

– Артио? – спросил он.

Существо приближалось, ковыляя по снегу. Слипшаяся коричневая шерсть покрывала его. Оно хромало, словно раненое.

Когда же животное подняло голову, стало ясно, что это не Артио.

Это был Дарий. Медвежья шкура скрывала его тело, как пастушеский плащ. Его бледное, синее от холода лицо пересекала глубокая кровавая рана. Юноша напоминал мертвеца.

Жутко улыбнувшись, он поднял длинное ружье Рассказчика.

– Тебе не убежать, Авриль. Мы созданы быть вместе.

– Оставь меня в покое, псих.

Сириус у костра зарычал.

– Авриль. Почему ты покинула меня? Почему ты меня бросила?

– Я же сказала, – вспыхнула Авриль. – Потому что не хотела твоего безумия. А ты всё пытался разрушить.

– Нет, Авриль. Наоборот, я хотел построить заново.

– Построить? Да что построить?! – Она развела руки. – Красота всегда была здесь, а мы и не замечали. Ты такой же, как те, кого ты казнил. Слепой!

Девушка со слезами оглянулась на тело Рассказчика.

– Зачем ты его убил? Он ведь был ни при чем.

Дарий пожал плечами:

– Ну как же, Авриль, потому что это трагедия! А в трагедии все должны умирать. Родители мальчика были первыми, а мы с тобой будем последними. Знаешь, когда я услышал твой голос на кассете, я понял, что это знак. Эта история великолепна.

– И это говоришь ты?! Ты, который жег книги сотнями?!

– Ну, Авриль, тут другое. Эта наша история. Я слушал ее снова и снова. Каждый вечер. На всех дорогах. И знал, что ты читаешь мне. Это был зов. Объяснение в любви.

Авриль вздрогнула:

– Ты бредишь, Дарий. Моя любовь не существует, как и твой бог. Я тебя не полюблю.

Дарий закусил губу и указал на спрятавшегося у повозки Малыша.

– Значит, ты его любишь? Мальчишку этого?

– Как брата. Как никогда не полюблю тебя.

Сказав это, Авриль поняла, что допустила ошибку.

Дарий изобразил улыбку:

– Ну и семейка, вы двое.

– Не трогай его, Дарий.

Он направил ружье на Малыша.

– На что ты готова ради него?

Авриль шагнула к Дарию, раскинув руки.

– Оставь его. Он тут ни при чем. Моей любви ты не добьешься никогда. Так что убей меня, если хочешь. Меня. Прямо сейчас.

Парень и девушка стояли лицом к лицу под легкими хлопьями снега. Позади осел бил копытом от злости.

Дарий медлил. Глаза смотрели тяжело, вокруг глаз – темные пятна. Авриль заметила, что на снег у его ног капает кровь. Ружье в руках дрожало.

Авриль подошла ближе и взялась за ствол, нацеленный Малышу в голову. Рукой она развернула холодный металл дулом себе в грудь.

– Можешь меня убить, – прошептала она. – И всё закончится.

Девушка стояла теперь в шаге от Дария. Под мордой освежеванного медведя его лицо превратилось в маску боли и безумия.

– И я умру следом, – пробормотал он. – С тобой. Рядом.

– Да, – ответила Авриль нежно, – а его оставь, пусть он живет, он ведь еще ребенок.

– Значит, любишь его, да?

Авриль не ответила. Это молчание пронзило Дария как нож. Маска раскололась, выпустив страшную злость.

– Ты правда любишь этого мальчишку?

Он попытался снова взять Малыша на прицел, но Авриль держала ствол обеими руками.

– Малыш, беги! – велела она. И, так как мальчик медлил, закричала: – Уходите с Эзопом! Потом найдемся. Обещаю!

Авриль и Дарий боролись, вцепившись в ружье.

Малыш с крысой на плече побежал к белому ослу. Сириус прыгал под ногами дерущихся, стараясь укусить Дария за лодыжки. Дарий в бешенстве со всей силы пнул поросенка в бок. Сириус отлетел, повизгивая.

Авриль воспользовалась моментом, чтобы крепче ухватиться за ружье, и двинула прикладом Дарию в подбородок. Что-то страшно треснуло. Оглушенный, с окровавленным лицом, он попятился, не выпуская ружья.