Амина Сафи - Не та, кого ты искал

Наконец, Лулу сделала глубокий вдох. Слезы иссякли, и она утерла глаза рукой. Направившись в ванную комнату, она вымыла лицо. Холодная вода щипала глаза, но охлаждала разгоряченную кожу, попадая ей на лицо с приятным шепотком. Паломники стали мучениками – сегодня, к сожалению, был такой день.

Лулу не была ни тем, ни другим.

И в этот момент она решилась. Возможно, она приняла поспешное, опрометчивое решение, но это была мгновенная вспышка на конце очень длинного шнура. Она не могла ничего никому доказывать, но знала, что не хочет больше ждать. Не хочет жить эту жизнь, не доверяя никому, с отрезанным языком и сердцем в защитной броне. Вероятно, близость мести отрезвила ее, или сегодняшняя жестокость напомнила, что жизнь коротка, и она должна прожить свою собственную как должно. А может, ей нужно было прислушаться к тому совету, который она дала Эмме. Она должна жить по своим правилам. И доверять собственному мнению.

Лулу спустилась вниз.

Мать стояла посреди кухни.

– Украшения для свадьбы Тани выглядят очень красиво. – Она явно пыталась отвлечься от сегодняшних грустных новостей.

– Очень красиво, да? – сказала Лулу, собираясь с духом.

– Тетушка Фарра отправила мне фотографии. Таня выбрала красивый дизайн для букетов.

– Да, прелестный, – сказала Лулу. Ее мужество дрогнуло, а ведь всего пару минут назад она чувствовала себя полной решимости. Она по-прежнему боялась матери, а сейчас ей было особенно страшно, учитывая то, о чем она собиралась ее попросить.

– Лулу.

– Да, мама?

– Перестань.

– Что перестань?

– Боже, дай мне сил. Ты такой противоречивый ребенок, и я даже не могу винить в этом твоего отца, потому что тебе это досталось от меня.

Лулу сохранила невинное лицо.

– Противоречивый?

– Какого черта. Прекрати повторять мои вопросы, – велела мать. – Говори. Чего тебе надо?

– Я хочу пойти в клинику.

– Куда?

– К гинекологу. Я хочу пойти в женскую клинику. Получить противозачаточные таблетки.

– Господи, Лулу. – Мать потянулась к кресту, который уже давно не висел у нее на шее. Она присела на ближайший стул. – Я поседею из-за тебя.

– Можешь покрасить волосы в синий цвет, как Мими. Синий сейчас в моде.

Эйми погрозила ей пальцем.

– Не смей, Лулу. Не смей.

– Меня бесит, что ты мне больше не доверяешь! – выкрикнула Лулу, давая полный выход своим эмоциям.

– Ты оставила свою машину запертой в цветочном магазине! Ты просишь противозачаточные посреди недели! И не говоришь мне зачем! Наверное, для какого-то мальчика, с которым ты бегаешь. – Она добавила, уже тише: – Доверие надо заслужить, девочка моя.

– Прекрасно. Мне этого никогда не пережить. – Лулу расправила плечи. – Я стараюсь вести себя ответственно, мам.

– Неужели? Не знала, что у тебя появился парень.

– Не появился, – сказала Лулу с отчаянной честностью.

Эйми уставилась на нее.

– Многовато информации, чтобы переварить, Лулу.

– А что, я должна хотеть секса, только если встречаюсь с парнями?

Мать провела ладонью по лицу.

– Лулу. Я выросла среди католиков на Юге. Дай своей маме минутку.

Лулу наблюдала за внутренним конфликтом, отражавшимся на лице Эйми. Войной между прогрессом и безопасностью, между полученным ей самой воспитанием и свободой, которой не было у нее самой, но она хотела бы ее для своей дочери.

Лулу немного смягчилась.

– Он мне нравится. Но мы не встречаемся. Могли бы. Но меня пока все устраивает как есть.

Ее мать вздохнула.

– Я его хотя бы видела, Лулу?

– Имеешь в виду, из хороших ли он людей? – уточнила Лулу с сарказмом.

Эйми наградила ее строгим взглядом.

– Ты видела его, мама. Он держал мои волосы, когда я блевала.

Мать простонала.

– Ну конечно. Конечно, это он. Лулу Саад, ты меня в могилу сведешь.

– Ты пережила выходки Бена, мама. Переживешь и меня. – Лулу выдыхала короткими, агрессивными рывками. Но она еще не закончила: – Каждый день на каникулах я ходила к аль-Кати, чтобы помогать со свадебными украшениями. Я не ныла, не жаловалась. Я позволяла им травить себя. Я забила на это. Это ты не можешь двигаться дальше. Мне нужны противозачаточные, потому что я хочу быть готовой. Я не знаю, встречаемся ли мы. Я не знаю, хочет ли он вообще заняться со мной сексом. – Это было натяжкой, Лулу это знала, но все равно продолжала говорить, пока ее запал не угас: – Мне хочется знать, что я готова. Я даже не буду ничего прятать. Я сказала бабе про этого парня. Это с ним я ходила в кино.

Наконец у нее закончились слова.

– Ясно. – Мать поглядела на нее. Затем коротко произнесла: – Ладно.

– Что? – Лулу потрясла головой. Должно быть, она ослышалась.

– Ладно. Я схожу с тобой к гинекологу. – Мать отошла в угол кухни, где она хранила небольшой зеленого цвета перекидной календарь. Этому скрипящему куску пластика было не менее тридцати лет. Она полистала его, написала что-то на стикере и передала записку Лулу. – Вот. Запишись на прием. И запомни: если еще раз подведешь мое доверие, этого уже будет не исправить. Ты меня поняла? Я буду долго сердиться.

Лулу протянула ладонь.

– Пожмем руки?

– Господи боже. Ладно. – Мать взяла ее ладонь в свою и потрясла. – Ты умеешь торговаться.

Лулу пожала плечами, выходя из кухни.

– Училась у лучших.

Мать крикнула ей вдогонку:

– Не забудь записать дату визита к врачу в календарь.

Она говорила о семейном календаре. Том самом, который висел на стене кухни. С Эйми Саад шутки плохи.

Неделей позже Эйми забрала Лулу из школы. Та молча забралась на пассажирское сиденье.

– Ты уверена, что тебе действительно надо? – спросила ее мать, пока она пристегивалась.

– Уверена, – ответила Лулу, когда металл щелкнул о пластик.

– Ладно. – Мать включила передачу. Они ехали молча.

Оказавшись в смотровом кабинете, Лулу вставила ноги в опоры. Эйми осталась ждать снаружи, чтобы дочь могла пройти прием самостоятельно. Лулу захотелось написать Ло о том, что на ней сейчас бумажный халат, и ее босые ноги торчали из ворсистых, видавших виды опор. Было холодно. Ей хотелось сфотографировать свое взволнованное лицо и отправить фотографию Одри, чьего осуждения ей не хватало именно в этот момент, ведь оно придало бы ей мужества. Ло объяснила бы ей, чего стоит ожидать. Лулу так затосковала по обеим подругам, что почувствовала в груди острую боль. В конце концов, она отправила фото своего лица Эмме, которая в ответ прислала селфи с озабоченной физиономией.

Лулу глубоко вздохнула. Никого из подруг рядом не было. Она не могла написать Ло и не могла переписываться с Одри. Встревоженное лицо Эммы тоже не очень-то помогло. Осуждение, знание, грубость – вот что ей требовалось сейчас. Она подвигала ногами в опорах и покосилась на стол. Расширитель выглядел не особенно приветливо. Она отвернулась. Раздался стук в дверь.