Александр Покровский - В море, на суше и выше...

Нам поручили достраивать гараж для сельхозтехники.

Каркас уже стоял, нужно было выкладывать кирпичные стены. Решили начать с фасада, так как в нем нужно было делать ворота, и работы было меньше. Чертежей не было никаких, поэтому делали «от балды».

Каждый день на стройку приходил какой-то мужичок в костюме, сапогах и кепке (местный национальный прикид). Посидит, молча покурит и уйдет. Кстати, у них и дети так одевались: чуть мальчик подрастет — ему тут же покупают костюм, сапоги и кепочку...

И вот, выложили мы проем для ворот, сверху нужно класть бетонную балку. Крана нет. Тогда сколотили деревянный пандус и, как рабы в Древнем Египте, затащили балку на стену на веревках. Тяжело и страшно — сорвется балка — всех передавит, как крыс. Устали, сорвали голоса от мата, пошли отдыхать.

На следующее утро опять заявляется мужичок, подходит к нам и говорит:

— Вы, это, значить, мужики, ворота низкие сделали, комбайн-то не пройдет.

— А ты кто?

— Зав. гаражом.

— А какого ж ты хуя раньше молчал?!

— Так я в отпуске был...

Была в Советской Армии такая штука — суд чести.

Однажды мне пришлось участвовать в рассмотрении дела прапорщика по кличке «Курсант Фаза», который в день получения зарплаты поколотил жену. (Кличку эту он получил после просмотра фильма «Щит и меч», так как отвечал в части за изделие «Фаза», но это к делу не относится).

Курсант Фаза был очень тихим, вежливым человеком с золотыми руками — на таких, собственно, армия и держалась, но, как водится, был горьким пьяницей. Зная это, командир разрешил курсантскую зарплату получать его жене, что она с удовольствием и делала. То, что Курсант Фаза пьет, знали все, но, чтобы драться...

И вот, идет суд.

В ленкомнате собрались офицеры, несчастный прапор стоит у трибуны, повесив голову.

Командир:

— Юрьич, объясни нам, как же ты смог ударить женщину?!

Курсант Фаза:

— Товарищ командир, товарищи офицеры, ну поймите, в доме ни грамма спиртного, а она хрустальную вазу купила!!!

Читаю исторический роман, Древняя Русь, князья, усобицы — все, как положено.

Закончилась фраза в правой нижней части разворота страниц. От следующей фразы на странице уместилось только первое слово. И это слово — Минет.

Так, думаю. Надо же, женатый человек, а какие ошибки допускаю, прямо по Фрейду. Перечитал — минет остался. Сходил на кухню, выпил пива, взял книгу — минет на месте.

И тут мне стало дико любопытно. Кто и кому в Древней Руси, по мысли автора, делал минет?! Из женских персонажей там, вроде, только княгиня Ольга... Остальные варианты я решил не рассматривать.

Перевернул страницу, читаю: «Минет еще не один десяток лет...»

Был у меня приятель по имени Вова, здоровенный мужик, под два метра ростом, соответствующая масса, борода веником. И этот Вова активно косил от армии и поэтому частенько лежал в больницах, якобы на обследованиях.

И вот, при очередной отлежке, он склонил к близости дежурную медсестру. Возник вопрос — где? Сестра предложила клизменную, но Вова сказал, что заниматься таким возвышенным делом в клизменной ниже его мужского достоинства. Согласились на процедурку.

Улеглись на жесткую койку, покрытую рыжей клеенкой, и тут Вова почувствовал, что ему нужно ногами во что-то упереться. Нащупал, уперся и... потерял сознание.

Очнулся он от хихиканья партнерши. Выяснилось следующее. Вова ногой задел стеклянный шкаф со всякой медицинской утварью, который на него и упал, причем на шкафу стояла круглая железная банка с ватой, которая, собственно, Вову и отключила.

Уяснив ситуацию, стали думать, что делать.

Выяснилось, что, а) встать Вова не может — стеклянный шкаф упадет на пол и со страшным звоном разобьется; б) медсестра из-под 100 кг Вовы вылезти не может. Решили ждать санитарку.

Через 5 минут Вове стало скучно, и он решил завершить начатое, раз уж поза позволяет. Однако содержимое шкафа при этом начало ритмично позвякивать, а медсестра уже не смеялась, а как-то повизгивала, что, согласитесь, не способствует.

Наконец, пришла санитарка.

Увидев поле брани, она сползла вдоль дверного косяка и стала хватать ртом воздух. Вова стал опасаться, что бабку сейчас обнимет Кондратий, и, в довершение ко всему, они заполучат еще и покойника.

Однако, обошлось. Но радоваться было рано — бабка не могла поднять шкаф! Железные ножки скользили по кафелю. Гадко хихикая, санитарка заявила, что пойдет за подмогой. Вова про себя понадеялся, что это будет не главный врач...

В общем, остаток ночи они собирали иголки, ампулы и прочую дребедень, раскатившуюся по всей комнате. Вот что бывает, когда недостаточное внимание уделяют инженерному обеспечению боевых действий.

Дело происходило в начале перестройки, когда подписаться на хороший журнал или газету было очень сложно. В нашей конторе был офицер, который отвечал за подписку. Каждый год он собирал деньги и ехал в соответствующую военную организацию выбивать «Огонек», «Аргументы и факты» и прочий дефицит.

Каждый год на него орали, почему у нас мало подписываются на «Красную Звезду», «Красный воин», «Знаменосец» и прочий хлам.

Наконец, коллеге это надоело, и он решил отомстить.

После очередного склочного выговора он за свои кровные подписался на «Красный воин» па адрес нашей конторы, но — на узбекском языке! Надо сказать, что «Красный воин» был (была? — воин, вроде «он», газета — «она», черт его знает, как правильно) газетой Московского военного круга и выходил на куче языков, разве что только не на иврите.

В редакции на коллегу посмотрели, как на придурка, но деньги взяли. Полгода мы ждали, и вот час мщения настал.

В первых числах января коллега позвонил в редакцию и с холодной вежливостью поинтересовался, почему солдаты его части не получают любимую газету (надо сказать, что у нас в конторе ниже майора отродясь никто не служил). В редакции удивились. Найдя подписную квитанцию, удивились еще больше.

Выяснилось, что в Московском округе на «Красный воин» на узбекском подписался только ОДИН человек. Ну, вы понимаете.

Предложили присылать газету на русском. Коллега объяснил, что его подчиненные слабо владеют русским языком и хотят читать любимую газету на узбекском, а непонятное поведение редакции подрывает партийно-политическую работу.

При словах «партийно-политическая работа» в редакции заметались. Они поняли всю глубину пропасти, в которую рухнули.

Мы наслаждались. Каждый звонок в редакцию «Красного воина» был для нас праздником. Текст разговора заранее продумывался, сочинялись мнимые жалобы в различные ужасные организации, типа комитета партийного контроля при ЦК...