Александр Покровский - В море, на суше и выше...

На первом этаже в коридоре лампы не горели и я, спустившись с лестницы, увидел у дверей буфета расплывчатую тень. Тень царапалась в дверь и что-то бормотала. Я прислушался.

— Надюша, открой, это я, Яша, я к тебе...

— Что ты, Яша, уже поздно, я спать легла, неудобно...

— Надюша, я тебя хочу, то есть, это... люблю, открой, а?

— Да ты что, соседей перебудишь, уходи, — кокетничала Надюша.

Изнывающий от страсти Яков топтался у двери, и вдруг его озарило. Он опять постучал в дверь, нагнулся к замочной скважине и прогундосил:

— Пусти, а то закричу!!!

Каждый человек талантлив по-своему: один решает в уме криволинейные интегралы, другой открывает зубами пивные бутылки, третий на 15-й минуте знакомства способен затащить в постель практически любую женщину.... У неразлучных прапорщиков из батальона связи талант был один на двоих. Стоило только где-нибудь кому-нибудь в пределах гарнизона открыть бутылку, как через пять минут в дверях показывалась умильная рожа одного из прапоров, а вскоре подтягивался и второй. Это называлось «Чип и Дейл спешат на помощь». Их чутье на халявную выпивку не укладывалось в рамки современной позитивистской науки, однако срабатывало в десяти случаях из десяти. Инженер по радио как-то высказал идею, что прапора ощущают флуктуацию электромагнитного поля, неизбежно возникающую при открывании бутылки. Для чистоты эксперимента инженеры укрылись в камере биологической защиты, которая использовалась для проверки спецаппаратуры и была наглухо экранирована. Не помогло. Ровно через пять минут после экспериментального откупоривания в дверь поскреблись. После этого бесполезную борьбу с нахлебниками прекратили, перед очередным употреблением просто планируя два резервных стакана.

Звали прапоров Мокров и Петя. Петя был румяным, кругленьким и очень жизнерадостным, а Мокров, наоборот, тощим, сутулым и мрачным. Он страдал геморроем, отчего на лице у него застыло выражение брюзгливого недовольства. При ходьбе Мокров сильно сутулился, глядел всегда исподлобья и вообще напоминал германского шпиона из предвоенных советских кинофильмов.

Однажды в полку проводили тактическое занятие по охране и обороне аэродрома. Рота почетного караула лихо нападала на ЗКП, а рота охраны не менее лихо отражала нападение. Управление полка, забравшись на крышу командного пункта, увлеченно наблюдала за редким зрелищем. Радист нападающих зацепился антенной за колючую проволоку, второй солдат взялся ее резать. Увидев это, обороняющиеся с криком: «Суки! Кто потом будет колючку чинить?!» бросились в контратаку. Неизвестно как попавший сюда Мокров хмуро наблюдал за происходящим. Петя потихоньку подошел к командиру и прошептал:

— Товарищ полковник, скажите, чтоб за Мокровым приглядывали, а то еще переметнется...

Но однажды дружбе собутыльников пришел конец. Внезапно в штабном коридоре раздались матерные вопли, послышался звук удара, и в инженерный отдел бомбой влетел Петя, прикрывая ладонью быстро запухающий глаз.

Выяснилось, что предыдущим вечером Мокров и Петя мирно отмечали окончание рабочего дня и по какому-то прихотливому случаю заспорили о том, сколько Звезд Героя у Дорогого Леонида Ильича. Мокров утверждал, что пять, Петя склонялся к шести. Поспорили на бутылку. Решено было утром прийти в штаб и посчитать Звезды на портрете, который тогда висел, почитай, в каждом служебном кабинете.

Утром похмельный Мокров заявился в канцелярию, где его уже ждал сияющий Петя. Он предъявил портрет Верховного, на котором отчетливо были видны шесть звезд. Делать нечего, Мокров со вздохом отсчитал деньги и поплелся к себе на БП. В его комнате висел точно такой же портрет. Прапор злобно покосился на Ильича, плюнул, но вдруг насторожился. Что-то было не так. Приставив к стене стул, Мокров подобрался к портрету и начал его подслеповато разглядывать. У Вождя было 4 Звезды! Как же так?! Мокров снял раму со стены, подтащил к окну и тут ему открылась суровая правда.

Хитрый Петя рано утром вырезал недостающую Звезду с его портрета Брежнева и приклеил на свой...

Эту историю мне рассказал коллега.

Дело было в группе советских войск в Германии, в одном авиационном полку. Полк был вооружен истребителями МИГ-23.

МИГ-23 вообще машина странная: сколько на нее ни смотри, не поймешь, как она летает? Фюзеляж толстый, широкий, крыло какое-то маленькое, нелепое, топорщится, да еще шасси расположено очень интересно, если смотреть сбоку, то создается впечатление, что самолет присел, как бы покакать... Да еще шумный запредельно. Когда стоишь рядом с газующим самолетом, то звука уже как бы не слышишь, а только уши чешутся и живот начинает трястись противной мелкой дрожью.

В довершение всего, у этого самолета была изменяемая геометрия крыла, то есть, взлетал он на минимальных углах стреловидности, а на большой высоте, когда нужно было разогнаться, угол стреловидности увеличивался специальным механизмом. Собственно, и шасси у него поэтому было такое чудное — не удалось его в крыло засунуть.

Взлетать истребителям полагалось парами, благо полоса позволяла. Впереди справа разбегался ведущий, а сзади слева — ведомый.

И был в полку летчик по фамилии Коптелов. Не летчик, а ходячая предпосылка. Летал-то он как раз неплохо, но был этаким Чкаловым, любил полихачить, попугать бюргеров, ну, уж и заодно, родимое командование и партийно-политический аппарат.

Как-то раз, на заседании парткомиссии Коптелова насаживали на конус за какую-то очередную провинность: то ли не заступил куда-то вовремя, то ли, наоборот, сменился откуда-то раньше времени, не знаю, врать не буду. Но, в заключение аутодафе, замполит полка поднялся на трибуну и гнусным голосом заявил, что, дескать, если капитан такой-то не изменит своего отношения к службе, то придется решать вопрос об его отправке в Союз.

Капитан такой-то поднялся и в ватной тишине задал вопрос:

— Товарищ полковник, я что-то не пойму: вы меня что, Родиной пугаете?!

От неожиданности замполит пал на задницу прямо в трибуне. Хитроумный капитан загнал его в положение цугцванга: ни «да», ни «нет» он, естественно, сказать не мог, поэтому промолчал, но злобу затаил. Впрочем, случай отомстить представился довольно скоро.

На очередных полетах Коптелов, будучи ведущим, проводил жалом, и ведомый, не дождавшись его, начал разбег. Увидев такое дело, ведущий запустился и кинулся по ВПП вдогонку. Однако, обогнать ведомого он не мог: мешало крыло врастопырку. Тогда было принято гениальное решение: крыло на земле (!) было переведено в положение сверхзвука, взвыв движками самолет ведущего обогнал ведомого, опять изменил стреловидность и спокойно взлетел.