Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Леди Маргарет ухватила Кэт за руку, но сразу же отпрянула:

— Клянусь ранами Господними, Кэт, от тебя спиртным пахнет! Ты, стало быть, еще одно преступление добавила к общему счету! И почему такой порядочный человек, как Роберт Болито, желает взять в жены подобную грешницу? Никак не могу этого понять! Тебе нужно срочно исправляться, иначе жених от тебя откажется, и ты останешься старой девой или станешь чем-нибудь еще хуже.

Старуха собрала свои камешки и убрала их в кисет. Потом выпрямилась и посмотрела леди Харрис прямо в глаза:

— Большая беда падет на этот дом, и ничто не остановит ее, что бы я ни сказала, что бы ни сделала. Долгой будет твоя жизнь, леди, хозяйка Маунта, — тут она отвернулась в сторону, — но муж твой очень скоро будет лежать в могиле. -

Это она буквально прохрипела. А потом прошипела, повернувшись к Кэт: — А тебе, моя птичка, не стоит бояться замужества.

Кэт недоуменно уставилась на нее:

— Почему это?

— А потому, что пока ты зовешься Кэтрин, замуж в этом мире ты не выйдешь, — ответила цыганка и, жалостно хромая, пошла прочь.

В ту ночь, вертясь в своей узкой постели, Кэт размышляла над словами старухи. Она весь день думала над этими предсказаниями; они скрутились у нее в голове в настоящую головоломку. Иногда девушке казалось, что она нашла объяснение, вытащила кончик нити, ведущий к истине, и та уже засияла ярким светом прямо у нее в руках — например, ей не следовало бояться замужества, потому что она никогда не выйдет замуж. Но эта мысль тут же оказывалась подпорченной осознанием того, что, если она никогда не выйдет замуж, это просто ужасно. Быть прикованной к одним и тем же работам во все свои дни, повиноваться капризам хозяйки любого дома, в каком она может оказаться, зависеть от благорасположения и благотворительности посторонних людей — разве это не более страшная доля, чем замужество? Пусть Роберт туповат и скучноват, пусть совсем небогат, но все же по крайней мере он добрый и порядочный человек, трудяга, который сможет обеспечить ей любые удобства и уют, какие только сможет себе позволить. Потом Кэт стала размышлять отой большой беде, о которой говорила цыганка. Неужели в этот уголок Корнуолла опять пожалует чума? Она уже унесла ее отца, крепкого и здорового мужчину. Если уж болезнь его смогла скрутить и одолеть, то, несомненно, сметет все на своем пути. Или на этих мирных берегах разразится война, как было в конце прошлого века? Правда, цыганка сообщила, что настойчивость и упорство спасут Кэт, значит, ни война, ни чума ей не страшны… А как насчет дальней дороги, долгого путешествия, что было ей обещано, дороги, которая закончится единением Земли и Небес?

Этот вопрос тревожил Кэт более всего остального.

Может быть, в конце концов она все же отправится в Лондон, чтобы жить там в большом дворце и вращаться в высшем обществе, и тогда кто знает, каким будет ее будущее? Хотя воспоминание о том, как ее лапал сэр Джон Кили гру, заставляло девушку вспыхивать от стыда и отвращения, оно доказывало, что благородные господа находят ее достаточно красивой, чтобы целовать. А может, эта цыганка все-таки ошиблась, заявив, что Кэт никогда не выйдет замуж? В конце концов, она еще сказала, «пока ты зовешься Кэтрин», не выйдешь замуж «в этом мире». Может быть, этот «иной мир» как раз и ожидает ее в другом месте, если графиня Солсбери заберет ее с собой и увезет отсюда, чтобы она стала ее личной вышивальщицей и горничной… Может, эта высокородная леди придумает для нее новое, более утонченное прозвище.

Это соображение направило ее мысли на предстоящую вышивку напрестольной пелены. Ведь, несомненно, эта работа потребует настойчивости и упорства. Взволновавшись при этой мысли, Кэт достала из-под кровати свои наброски узоров и осторожно развернула.

Древо познания Добра и Зла раскинулось перед ней в свете свечки, стилизованное и очень изящное. В ветвях распевали птицы, цветы всех видов и форм расцветали во всей красоте, мелкие животные резвились возле корней. По обе стороны от ствола стояли, опираясь на него, мужчина и женщина, стыдливо прижав животы к дереву. Рука Евы уже коснулась яблока, которое обещало ей познание и проклятие.

Кэт долго и пристально изучала свой набросок, и чем больше она на него смотрела, тем больше убеждалась, что именно здесь находится ключ к застрявшей у нее в мозгу головоломке. Она водила пальцем по изящным контурам, гладя подушечками грубый холст, словно ожидая, что он заговорит.

— Дальняя дорога, — прошептала она. — Единение Земли и Небес.

И вдруг головоломка раскрылась, и перед ней возник ответ: Древо Жизни, с его корнями, уходящими глубоко в Землю, и ветвями, устремленными в Небеса, соединяло мир приземленный и нечестивый с миром Божиим, царствием небесным, в единый изящный символ. Для Кэт этого было вполне достаточно. Она увидела свой знак: теперь она ясно глядела в будущее.

Завтра, после церкви, она посвятит всю свободную вторую половину дня работе над напрестольной пеленой, которая спасет ее, поведет дальнею дорогою и откроет новую, прекрасную жизнь, вдали от Кенджи, вдали от Роберта, вдали от Корнуолла, — жизнь, о которой она всегда мечтала.

Прошло несколько дней. Мы с Элисон сидели в саду, когда заверещал мой мобильник. Мы только что вернулись из Труро от адвоката, который занимался завещанием Эндрю. На шоссе АЗО произошло ДТП, образовалась огромная пробка, припарковать машину в Труро оказалось весьма затруднительно, сотрудник адвокатской конторы потерял какую-то нужную бумагу, да еще ему требовалась подпись Элисон, так что мы устали и вымотались. Усевшись поудобнее в шезлонгах, мы рассматривали новый образец вышивки — простой шарф с павлиньими перьями по углам, вышитыми гладью и стебельчатым стежком. В вышине над головой распевали жаворонки, в руке у каждой был бокал с охлажденным белым вином — все это здорово восстанавливало силы.

Так что когда прозвучал резкий полифонический сигнал телефона, он оказался на редкость несвоевременным и неприятным. Но я даже представить себе не могла насколько.

— Алло?

Я не удосужилась посмотреть на номер звонящего, прежде чем ответить. Так что голос Майкла явился для меня малоприятным сюрпризом.

— А-а, ты, значит, еще жива? — Голос его звучал слегка разочарованно. — Я тебе несколько сообщений оставил, но ты так и не перезвонила, — обвиняющим тоном добавил он.

Я промолчала.

— Ты куда пропала? — продолжал он.

— Я в Корнуолле, у моей кузины Элисон, хотя это совершенно не твое дело.

На том конце линии возникла пауза, потом послышался вздох. Майкл не привык слышать от меня подобные резкие высказывания, и ему явно не понравилась моя уверенность в себе, не говоря уж об откровенной грубости. Потом он рассмеялся. Смех, решила я, звучал несколько нервно.