Марат Валеев - Лекарство для тещи

— Нет, не помню, — ответил Зайцев. — Да какое это теперь имеет значение? Люсьен теперь хватит одного Николая Петровича.

— Пожалуй, хватит, — согласился Нерсесян. — Ох, не завидую я ему.

— Да уж! Как хорошо, что мы с тобой так и остались рядовым членами партии, простыми геологами…

Алексей Бобриков относился к категории благопристойных людей. На работу не опаздывал, в общественном транспорте всегда уступал место пожилым. Не пил, ни курил, жену и соседей уважал. С одной стороны — прямо золотой он был, этот гражданин Бобриков. А с другой — скучный и во всем предсказуемый, никому не интересный. И потому звали его за глаза «Алексеем Тишайшим». Пока однажды с ним не случилась эта история.

Пошел Леша выносить мусор в гололед, поскользнулся, упал и вернулся домой с синяком под глазом.

Увидев своего примерного мужа с синяком, Ольга охнула и с какой-то неясной надеждой спросила:

— Неужто подрался, Лешенька?

— Еще чего, — буркнул Алексей и осторожно потрогал распухший глаз. — Поскользнулся на улице. Гололед, а никто не посыпает песком. Непорядок это!

Утром Бобриков, несмотря на травму, был на работе. И тут же столкнулся с непривычной для него ситуацией: на него стали обращать внимание!

— Хорош фингал! — первым сказал Мазыкин. — Неужто ты, Леша, наконец-то застукал свою с этим… Ну не прикидывайся шлангом, все же знают, с кем… Да, если у тебя такой синячище, представляю, что стало с рожей этого прохиндея! Молодец!

Бобриков ошеломленно потрогал вдруг занывший с удвоенной силой подбитый глаз.

— Это я упал, когда мусор выносил, — уныло сказал он в спину уходящему Мазыкину.

— Я всегда говорил, что Бобриков еще тот фрукт! — обрадованно заявил Скворцов. — А то: «Я не пью, у меня свои принципы!» Небось, наелся вчера? И почему в отрыве от коллектива? Был бы с нами, мы бы тебя в обиду не дали…

И тут что-то дрогнуло в душе морально устойчивого Бобрикова.

— Да было дело, — нехотя сказал он под одобрительные смешки сослуживцев. — Иду я, значит, вечерком с одной. Ну, тут подваливают трое. «Дай, — говорят, — закурить. И иди дальше. Без бабы». Ну, я им и дал. Прикурить… Надолго запомнят! Правда, и сам вот подставился…

К концу дня Бобрикова вызвал к себе шеф. Посмотрев на него с нескрываемым любопытством, он сказал:

— Ты, Алексей, вот что. Все понимаю. Сам, можно сказать, такой. Но зачем же так зверски избивать людей? И разве можно тебе-то, с такой чистой репутацией, таскать в ресторан сразу по три девицы? Поаккуратней надо быть, Алексей. Ты меня понял?

— Понял! — гаркнул Бобриков.

— Вот и ладненько! Работник ты хороший. Да и мужик, я вижу, что надо. Кстати, что в субботу делаешь? Приглашаю к себе — моя на неделю сваливает к теще. И пару телок с собой не забудь прихватить. Чур, для меня — блондинку!

Вечером того же дня вдрызг пьяного Бобрикова прямо из дома забрала милиция: сначала он во дворе избил управдома — за гололед, а потом и жену, не объясняя за что.

Теперь уже Ольга ходит с подбитым глазом и всем горделиво говорит:

— А моему-то пятнадцать суток дали. За дебош! Пусть только выйдет, уж я ему, алкашу, задам!..

Отходя в мир иной, Петр Сидорович призвал к себе единственного сына и прошептал:

— Ванюша, я не оставляю тебе ни денег, ни какого другого добра. Сам знаешь, как мы жили.

Иван неодобрительно покивал. Отец его был инженером, вечно что-то изобретал, и эти его изобретения нигде и никем не признавались. В доме была постоянная нужда, за что папашу поедом ели жена и теща. Иван ничего не изобретал, но и его заедали жена с тещей — за то, что мало зарабатывал.

— Но оставляю я тебе, Ванюша, последнее свое изобретение, — тихо говорил Петр Сидорович. — Это психотронный дистанционник. Действует только на женщин. Я ему дал обиходное название противобаб. Успел испытать только на соседке. Получилось. На, пользуйся!

Петр Сидорович достал из-под подушки небольшую коробочку и со светлой улыбкой покинул земную юдоль.

Похоронив отца, Иван забыл об этой коробочке. Он не верил в отцов гений — что бы ни изобрел покойный, все не работало. Но тут Ивана как-то особенно достали жена с тещей — за то, что вернулся с работы с запахом, но зато без премии. Он запорол отчет, за что шефиня, Наталья Викторовна, и наказала его.

Иван вспомнил об отцовской коробочке утром, когда собирался на работу, отыскал ее и взял с собой. Противобаб выглядел как обычный пульт дистанционного управления, с такими же кнопочками. В коробочке также лежала инструкция. Иван углубился в ее изучение. Очнулся, когда услышал язвительный голос своей шефини:

— Иван Петрович, вы свои покупки могли бы изучать и дома. А в офисе надо работать! Ну-ка зайдите ко мне!

Негодующе фыркнув, начальница проследовала в свой кабинет. Иван пошел за ней. Когда он вошел в кабинет, шефиня сердито сказала:

— Вот что, Иван Петрович… Э-э, это вы зачем на меня наставили свой дистанционник? Я вам что, телевизор?

И вдруг Наталья Викторовна замолчала, ожесточение на ее лице сменилось угодливостью.

— Я в вашем распоряжении, Иван Петрович, — покорно сказала она. — Что бы вы хотели?

— Ух ты! Заработало! — поразился Антон. И велел начальнице:

— Отмени-ка свой приказ о лишении меня премии. Да удвой ее размер и распорядись выдать мне немедленно!

— Слушаюсь! — сказала шефиня. — Какие еще будут распоряжения?

— На сегодня все, — отрезал Иван. — Я пошел домой. У меня отгул. На два дня.

По дороге домой он купил коньячку, закусочки. Дома все это выставил на стол под изумленными взглядами домочадцев. Вернее, домочадиц.

— Совсем обнаглел! — возмущенно сказала теща. — Зинуля, доча, посмотри-ка, он пьянку уже на дом начал брать!

— Цыц! — храбро прикрикнул Иван и вытащил из кармана противобаб, направил его на тещу. — А ну, упала, отжалась, старая карга!

Теща побелела и упала. Но отжаться смогла только пару раз — да и куда ей, она ведь в армии не служила! — и тихонько лежала себе на полу, не понимая, что с ней происходит.

— Ты чего сотворил с мамой, козел! — изумленно спросила Ивана жена. — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю за нее? А ну, убрал все со стола, и пошел мусор выносить!

— Щас! — глумливо сказал Иван и снова защелкал кнопками пульта. — Ты, глупая старуха, можешь встать и пожарить для любимого зятя котлет. А ты, зараза, иди-ка в спальню, прими там позу и жди меня!

— Есть!

Пока женщины выполняли его распоряжения, ликующий Иван налил себе коньячку раз, другой, третий, слегка закусил и пошел в спальню. Жена исправно стояла в заказанной им позе. Иван глянул на нее, поморщился — себе-то он приказать не мог.

— Вольно! — сказал он Зинаиде. — Присоединяйся к своей дорогой мамаше и приготовьте мне приличный ужин — у меня сегодня праздник. Я скоро буду.