Марат Валеев - Лекарство для тещи

— Он гдэ-то тут биль, — отфыркиваясь, отозвался вынырнувший темпераментный грузин. И снова нырнул под женскую часть коллектива, жадно топыря под водой бесстыжие волосатые руки.

— Биль, да сплиль! — передразнил его Абаккумов. — Но где же, в самом деле, Максим Викторович? На берег он не выходил, это точно. Черт, неужели… А ну, вы, тише! Слышите, что вам говорят: шеф вошел вместе с вами воду, и теперь его нигде нет.

— Неужели утонул? — охнул Суханкин и мокрые его волосы от ужаса встали дыбом.

— И не хотелось бы верить, но это похоже на правду, — мрачно сказал Абаккумов. — Поныряйте-ка, ребята, на всякий случай, может, сами достанете.

— Ой, я боюсь утопленников! — закричала Вика Маргариткина и пулей выскочила на берег, а за ней торопливо полезли из воды и остальные «эдельвейсовцы».

«Ага, испугались! — обрадовался сидящий в камышах Козловский, бесшумно прихлопывая впившегося ему в шею комара. — Ничего-ничего, поволнуйтесь-ка еще!»

— Ну да, сейчас, буду я еще из-за этого придурка нырять! — неожиданно заявил Шевчук и сплюнул в воду. — Давай, Абаккумов, звони спасателям. А по мне так — пусть покоится на дне. Там и ему место.

— Я не взял с собой мобильник, — сказал, щелчком отправив в воду окурок, Абаккумов. — Ладно, приедем домой, позвоним.

— Утонул Максим, ну и хрен с ним! — вдруг радостно объявил пьяненький Суханкин, и все захохотали.

Козловский не верил своим ушам и от охватившего его гнева даже перестал отгонять настырно зудящих над головой комаров: а как же «самый человечный из человечных», а «гениальный менеджер», а с кем пойдет в «развэдку и по жэнщинам» Шота?

— Плахой биль чэлавек, жадный, — обличающе сказал Шота, обнимая дрожащую Вику за плечи. — Я би с ним в развэдка нэ пашел.

— Уж что верно, то верно, — поддакнула бухгалтерша Нэлли Петровна. — Вот вы три месяца зарплату не получали, а он себе регулярно и зарплату рисовал и премии, и что хочешь… А что мне, что мне-то? Так, для отмазки да чтобы молчала, давал какие-то копейки.

К-козел!

— А я всего неделю отсутствовал на работе по уважительной причине — да вы помните, теща ко мне приезжала, так он меня уволить хотел, — пожаловался Суханкин и всхлипнул. — А куда я пойду, я ж ничего не умею! Вот и отлились ему наши слезы.

«Ну, сволочи, сейчас вы у меня попрыгаете!», — яростно прихлопнул Козловский у себя на багровой лысине сразу десяток опившихся начальственной кровушки комаров. И уже хотел было с ревом вылезти из камышей, как услышал злорадный голос Абакумова:

— А если бы Козловский вдруг вынырнул и сказал, что все слышал, что бы вы стали делать, а, храбрецы?

Над озером повисло тягостное молчание.

— Да нет, уже не вынырнет, — нарушил тишину Шевчук. — Что он, дядька Черномор, что ли, или Ихтиандр какой? Уже не меньше получаса прошло, как он утоп. Нет, кирдык нашему козлу. Раки его уже едят.

— Я би на его мэсте нэ виниривал, — угрожающе пошевелил усами Шота.

— Конечно, зачем человеку два раза тонуть, — согласился Суханкин. — Ну что, сироты, у нас там, вроде, еще осталось чего-то? Пойдем, помянем шефа, будь он неладен, да в город надо, в ментовку, пусть этого утопленника ищут, кому положено…

— Вот только кого теперь нам главк посадит вместо него? — спросила сама себя Вика и мечтательно зажмурилась. — Хорошо бы кого помоложе, да неженатого… Отстань, Шота!

В камышах тихо и злобно плакал Козловский, облепленный комарами и пиявками…

— Аркадий Петрович, можно?

— Ну чего тебе, Махонькин? Опять будешь просить повысить зарплату?

— Да не мешало бы, Аркадий Петрович. Но я не за этим.

— Или жаловаться будешь, что премию тебе срезали ни за что?

— Да, ни за что!

— Если бы ни за что, ты бы вообще ее не получил, Махонькин. А так тебе все же половину премии оставили. Свободен, Махонькин!

— Да что вы, ей Богу, Аркадий Петрович! Вовсе не из-за премии я к вам пришел.

— А тогда из-за чего? А, ты же спишь и видишь себя завотделом, Махонькин! Но я тебе уже говорил, что это не твое. Не дорос ты еще до этого уровня. Работай над собой, Махонькин, работай!

— Да сколько же можно… И все на одном месте. Вон вы Серапионова уже своим замом сделали, Аркадий Петрович. А начинали мы вместе с ним. Несправедливо это. Но я все-таки не за этим.

— А за чем? Что ты мне голову морочишь?

— Аркадий Петрович, вы, я знаю, все знаете…

— Так уж и все. Ну, выкладывай давай, чего тебе надо.

— Скажите, какой с наследства берут подоходный налог?

— А что за наследство? Откуда? Танечка, принеси-ка нам чаю. Да с лимоном!

— Ну, допустим, пять миллионов. Тетка оставила, в Канаде.

— Долларов?

— А в Канаде тоже доллары?

— Ну да. Пять миллионов канадских долларов! Здорово! Кстати, как тебя… Ну да, Сергей. Сергей, что ты там говорил про повышение зарплаты? Танечка, подготовь приказ о повышении оклада Махонькина на тридцать… Нет, на пятьдесят процентов. А как звали тетеньку вашу, Сергей?

— Какую тетку, Аркадий Петрович?

— Ну, канадскую? Которая с пятью миллионами?

— Да дались вам эти пять миллионов! Вот повышение зарплаты на полста процентов — это я понимаю! Это не по-детски! Спасибо, Аркадий Петрович!

— Да ну, пустяк! Нам с вами, Сергей Ильич, давно следовало подружиться. Кстати, как вы думаете распорядиться этими миллионами?

— Да, собственно…

— Понимаю, понимаю! Еще не решили. Знаете, почтенный, у меня на этот случай есть интересная мысль. Танечка, ну где же там наш коньячок с лимоном? Да приказ не забудь прихватить! Как какой? О назначении Сергея Ильича завотделом. Такие кадры надо ценить!

— Вот спасибо, Аркадий Петрович! А Интернет у меня, как у заведующего отделом, будет?

— А как же. Безлимитный!

— Ну, тогда ладно, я пошел на свое рабочее место. Вы позвоните, пожалуйста, чтобы мне кабинет подготовили.

— Как это — пошел? Как пошел? Мы еще не закончили! Так когда вы будете вступать в наследство, Сергей Ильич?

— Да не я это!

— Как не вы? А кто?

— Да это дочь моя позвонила. Сочинение она пишет, на вольную тему. Фантазия у нее богатая, вот и надумала что-то там про богатую тетеньку из Канады, которая ей оставила наследство. А какой подоходный налог с пяти миллионов будет — не знает. Я думал, вы знаете. Но сейчас-то, раз я завотделом с Интернетом, я это и сам узнаю. Спасибо вам еще раз, Аркадий Петрович!

— Какое спасибо? Какой кабинет с Интернетом? Ах ты, малохольный! Татьяна, а ну-ка подготовь приказ о лишении премии лаборанта Махонькина! Ему не надо, у него, понимаешь ли, богатая тетка в Канаде. Скотина!

— Купи попугая, мужик! — дернул Сапрыкина за рукав на птичьем рыке пропойного вида мужичок. Перед ним в самодельной решетчатой клетке сидела на жердочке крупная нахохлившаяся птица с ярким, но потрепанным оперением. Попугай угрюмо дремал, смежив кожистые веки, а под одним его глазом отчетливо просматривался синяк — вот такой был большой попугай. А еще огромный крючковатый клюв его был заклеен скотчем.