Марат Валеев - Лекарство для тещи

— Что, что?

— Да не дает она мне контрольные списывать!

— А ну, стой!

— Стою.

— Документы!

— Вот, только пропуск с собой.

— Так… Горшков Петр Григорьевич?

— Да, я Горшков. А вот чтобы вы представились, я что-то не слышал.

— Слышь, сержант, он не слышал! А что, так не видно, кто мы?

— Ну, мало ли кто сегодня в форме ходит.

— На, смотри: я лейтенант Наглищев, он сержант Борзой. А ты кто?

— Ну Горшков же!

— А нам кажется, что ты не Горшков.

— А кто же тогда?

— Ну-ка сержант, вытащи ориентировку. Ну, точно. Вот усы, вот нос, волосы темные. Как думаешь, сержант, кто стоит перед нами?

— Особо опасный преступник Надыр-оглы Ахметнухай Карапетович!

— Какой еще Нах… Нухай? И вовсе он на меня не похож. Тут чернота сплошная. В смысле портрет какой-то смазанный. Этот Нухай и на вас похож, товарищ лейтенант. А сержант — так вообще его копия.

— Это кто копия? Слышь, лейтенант, он еще и оскорбляется!

— Слышу! Так, гражданин Горшков… То есть, как там тебя по ориентировке… Ахметнухай Карапетович. Ну-ка, ноги на капот, руки на ширину плеч! Сейчас мы тебе проведем досмотр по всей форме как подозреваемому.

— А понятые?

— Не боись, все будет по понятиям. Так, что это у тебя?

— Деньги, разве не видите!

— Товарищ лейтенант, сдается мне, что это фальшак!

— Да, особенно доллары.

— Так, деньги изымаем. А это что?

— Да мобильник же!

— А мне кажется, что это преступное средство связи. Он по нему, товарищ лейтенант, со своими сообщниками общается.

— Изымаем!

— А пиджак-то, пиджак зачем с меня стаскиваете? Я его всего неделю назад как купил!

— Изымается! Партия точно таких пиджаков была похищена как раз неделю назад в магазине моей тещи. Подтверди, сержант!

— Да, так и было. И не только пиджак, но и вот такие же часы!

— Караул, грабят! Полиция!!!

— А ты думал, мы кто? Сержант, ну-ка дай ему пару раз, чтобы не нарушал криками общественный порядок!.. Ну все, все, не ной, можешь идти. И больше нам на глаза такой не попадайся. Раз ты Горшков, то усы сбрей, волосы перекрась, нос укороти.

— Тону! — услышал Федор Дуняши приглушенный крик. На водной глади реки он увидел чью-то медленно плывущую лысую голову. Федор бросил удочку и спросил:

— Слышь, мужик, а чего это тебе не спится? Чего здесь плаваешь в такую рань?

Лысый прохрипел:

— Так я это… Утопиться хотел.

Дуняшину стало любопытно, из-за чего это можно лишить себя жизни в такое прекрасное июльское утро. Он пошел параллельно курсу медленно плывущей головы.

— А зачем же ты хотел утопиться?

Лысый горестно вздохнул:

— Шеф достал, теща, заела. А тут еще жена заначку нашла и конфисковала.

— И только-то? — недоверчиво спросил Дуняшин.

— Да? А знаете, сколько там было? — обиделся несостоявшийся утопленник. — Три тысячи долларов! Я пять лет копил, даже в пиве себе отказывал.

— И на что же ты копил? Кстати, я — Федор. А как тебя зовут?

— Ипа. Ипполит то есть… Так вот, я хотел купить путевку и в Гондурас съездить, — наконец признался Ипа.

— К-куда? — Дуняшин от неожиданности споткнулся и чуть не оказался в воде рядом с Ипой. — Почему именно в Гондурас?

— У меня с детства прямо-таки жгучий интерес к этой стране. «Почему это именно Гондурасом у нас ругаются? — думал я. — Неужели у них там так все плохо?» И вообще, есть что-то загадочное, притягательное в названии этой страны. Ты только послушай: Гон-ду-рас!

— Сам ты Гондурас! — сердито сказал ему Федор Дуняшин. — Ну, нашла жена твою заначку… И что, из-за этого надо топиться? А не проще было дать ей по лбу?

— Что ты, что ты! — зашлепал руками по воде Ипа. — У нас не такие отношения…

— Да? — язвительно сказал Дуняшин. — А чего ты тогда бабки от нее заначиваешь?

— Ну, это так просто не объяснишь, — смутился Ипа. — Дело в том, что я одно время крепко выпивал, вот и осталась привычка к заначкам. Да и хотел жену уже поставить перед фактом: вот мол, Лизонька, у меня такая мечта, уже и возможность есть ее осуществить. И показал бы ей деньги…

— Да ты вылезай из воды-то, простынешь, — озабоченно сказал Дуняшин, протягивая руку Ипе. — Че ты голый-то полез топиться?

— А это чтобы сразу замерзнуть и утонуть от судороги, — сказал, выбираясь на берег, Ипа.

— Сам ты судорога! — с сожалением сказал Федор и, сняв с себя куртку, накинул ее на плечи Ипы. — Простынешь еще. Слушай, а можно бестактный вопрос?

— С-спрашивай, — разрешил Ипа. Видно было, что он замерз, и зубы его начали выбивать мелкую дробь.

— Чего ж ты не утонул-то, чего на помощь звал?

Ипа перестал дрожать и внимательно посмотрел в глаза Федору — не издевается ли? Но взор у Дуняшина был серьезный и участливый.

— Ты знаешь, передумал, — наконец доверительно сказал Ипа. — Уже когда в воду с моста летел, меня как ошпарило: «Дурак же ты, Ипполит, — подумал я. — Ну что тебе дался этот Гондурас? Если бы это и в самом деле была хорошая страна, разве бы ею ругались». И знаешь, что я надумал?

— Ну, ну, — заинтригованно спросил Федор.

— Начну заново копить деньги на поездку на Гвадалквивир…

— Тьфу, блин! Ну ты и урод! — в сердцах сплюнул Дуняшин. — Это еще что за страна такая, и какого черта лысого ты там забыл?

— Это не страна, это река такая есть. В Испании, — мечтательно сказал Ипполит. — Ты только послушай, как она звучит: Гва-дал-кви-вир! Как романтично!

— А, вспомнил, кино когда-то смотрел, в детстве, — оживился Федор. — Там пацана одного учили запоминать название именно этой реки. И он все время долдонил: «Глотал кефир, глотал кефир».

— Вот! — обрадовался Ипполит. — Вот туда я и поеду. Но не один, а с Лизонькой! Вместе накопим денег и поедем… Поехали с нами, Федор? На берега Гвадалквивира!

— Уф, устал я от тебя! — рассердился Дуняшин. — Езжай-ка ты сам глотать кефир, без меня, ладно? Но для начала тебе не мешало бы одеться. Вот где ты свои штаны и все прочее оставил?

— На мосту, — простодушно ответил Ипполит.

— Ну так беги за своими шмотками, пока им ноги не приделали! Но сначала куртку мне верни, утопленник!

— Бегу, бегу! — оживился Ипполит и, сбросив куртку на руки Федору, припустил к виднеющемуся в утренней дымке мосту через реку. С которого он спрыгнул всего с полчаса назад, чтобы свести счеты с жизнью. Но передумал. Потому что у него появилась новая мечта.

— Ишь ты: Гондурас ему подавай… И этот, как его, Гвадалквивир, — бормотал тем временем себе под нос, возвращаясь к своему заветному рыбному местечку, Федор Дуняшин. Но бормотал не зло, а по-доброму. Потому как понравился ему этот дурында Ипа с его мечтой. И теперь Федор думал вот о чем: у него самого была припрятана заначка. Немного — на моторную лодку копил. Но съездить с женой и детьми поездом хотя бы на Байкал, чистыми и глубокими водами которого Федор грезил с детства, а потом как-то забыл, вполне хватит… А лодка может и подождать!