Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

Все три квартала до театра я бегу, холод жжет легкие, и я маневрирую между велосипедистами и пешеходами со стаканчиками кофе в руках. Добежав до Пайонир-стрит, я уже запыхалась, и здесь, слава богу, нет толпы людей, потому что Орегонский Шекспировский фестиваль проходит вне основного сезона. Скругленная задняя стена елизаветинского здания театра остается по мою левую руку, пока я бегу вниз по холму прямо к театру Ангуса Боумера.

Распахивая настежь дверь, я врываюсь в зал. На сцене декорации монастыря. В зрительном зале никто не сидит, в отличие от школьных репетиций, если не считать Бриджет с наушниками и Джоди с папкой и прижатым к губам карандашом.

– Не медли же ответом, – слышу я со сцены, и несмотря на куртку и отопление внутри театра, я чувствую, как по спине пробегает холодок. Это моя реплика… Но я не на сцене. Я гляжу, замерев, как Алисса идет на мое место, пока Оуэн произносит ответ брата Лоренцо. Она не запинается ни разу, и слова Джульетты в ее исполнении звучат безупречно. Лучше, чем в моем.

– Возьми вот эту склянку и, ложася, ты жидкость, в ней растворенную, выпей!.. – Оуэн останавливается посреди монолога, когда замечает меня. Джоди следит за его взглядом, и ее глаза сужаются.

Не тратя время на остановку сцены, она идет ко мне по проходу. Ее лицо красное, рот сжат в чем-то между раздражением и разочарованием.

– Где ты была? – Ее тон улетает вверх на последнем слове и эхом отдается в пустом театре.

– Я… я проспала, – бормочу я.

Ее глаза расширяются.

– Проспала ? Меган, за четыре года, что я тебя знаю, ты приходила не позже чем за десять минут до начала репетиции. Я знала, что ты не рада роли Джульетты, но думала, что ты достаточно взрослая, чтобы с ней справиться, ну или хотя бы что ты уважаешь нас достаточно, чтобы прийти и попробовать.

– Я уже здесь, не так ли? – Я добавляю в голос дерзости, чтобы не пустить туда слезы.

– Ты здесь на час позже на самой важной репетиции всей постановки. Ты была не в форме вчера на занятии, явно не собрана. Я устала с тобой бороться, Меган. – Ее выражение смягчается, и она выглядит такой грустной, какой я раньше ее не видела. – Я не знаю, что с тобой такое, но ты выиграла. Я тебе дам то, чего ты добивалась. Будешь играть синьору Монтекки, или никого.

Я не отвечаю. Алисса смотрит на меня со сцены, и я понимаю, что происходит. Я им не нужна. Никогда не была нужна. Джоди ждет моего решения, но я разворачиваюсь и иду к двери. Прочь от того, чего я в глубине души и так ожидала.

Если они меня хотят заменить, так тому и быть. Может, это к лучшему.

Я на полпути к отелю, когда чувствую вибрацию телефона. Я вынимаю его, боясь, что это торжествующее сообщение от Алиссы или такое, где Энтони называет меня худшим в мире другом.

Но оно от Оуэна.

«Какого черта только что произошло?»

Смаргивая слезы, я отправляю ему то, что, надеюсь, завершит разговор.

«То, чему давно было пора произойти, Оуэн. Просто оставь меня в покое».

Оуэн впервые за много недель добровольно заговорил со мной, и в более подходящих обстоятельствах я бы не упустила возможность разобраться в наших отношениях. Но не сегодня. Не сейчас.

Я не выходила из комнаты семь часов, если не считать визита к автомату за тем, что заменило мне ужин, – но это вряд ли можно назвать выходом. Я притворилась, что сплю, когда в комнату вернулась Алисса, чтобы присутствовать во время еженощной проверки по комнатам сопровождающим родителем, и пока моя бывшая дублерша шумно возилась с вещами (желая, возможно, меня разбудить, чтобы похвастаться насчет Джульетты), я не поддавалась, пока она не ушла обратно к Уиллу.

Я переключаю каналы между двумя эшлендскими службами новостей, когда наконец раздается стук в дверь. Три кратких стука, легких, но уверенных. Я с самой репетиции ожидала, что Джоди решит поговорить со мной еще, а может, прочитать мне дополнительную нотацию. Странно, что она так долго тянула.

«Что, если она специально ждала так долго, потому что отправляет меня домой?» Беспокойство сжимает мою грудь. «Что, если она была занята организацией транспорта, или чего там?» Зная, что нельзя ее игнорировать, я тащусь к двери.

Но приоткрыв дверь, я вижу Оуэна, сжимающего в руках блокнот.

– Чего тебе? – спрашиваю я, придерживая дверь открытой на пару дюймов.

Выражение его лица осторожное, но мягкое.

– Хочу тебе кое-что показать.

Я начинаю закрывать дверь.

– Я вообще не в настроении, Оуэн.

– Я ее закончил. – Он поднимает блокнот, и тут я понимаю, что он имеет в виду. Свою пьесу. Я удивлена настолько, что ослабляю хватку на двери, и он проскальзывает мимо меня в комнату.

Я собираюсь с духом и поворачиваюсь к нему.

– Ты меня неделями игнорируешь, а потом вламываешься сюда, чтобы показать свою пьесу? Это… великолепно. Я за тебя очень рада, – говорю я с сарказмом.

– Я тебя не игнорировал, – отвечает он тихо.

– Мы не говорили с тех пор, как… – Я не могу заставить себя закончить предложение. Назвать то, что произошло между нами в его комнате.

– То, что ты сказала о Козиме и моей пьесе, причинило мне боль, и я знаю, что наговорил достаточно, чтобы ты меня возненавидела. Я испытывал стыд и злость на себя, и мне требовалась дистанция. – Он энергично переворачивает страницы блокнота. – Но я не мог тебя игнорировать. Даже если бы захотел. – Он поднимает на меня взгляд с осторожной улыбкой на губах, и мое сердце делает знакомый прыжок, как обычно при виде Оуэна. Но оно снова становится свинцовым, стоит мне только напомнить себе, что случилось в эти выходные и что стоит между нами.

– Ну, спасибочки, – говорю я сухо. – Теперь можешь идти.

Его улыбка меркнет, но он не сходит с места.

– Я не уйду, пока не скажешь мне, что не так.

– Все так.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Меган, – говорит он, глядя на меня пристально. – В твоем сообщении были полные предложения и верная пунктуация. Я знаю, что-то случилось.

Я ничего не отвечаю, зная, что он заметит любую ложь, и он продолжает:

– То, что ты мне сказала в моей комнате, – это была правда.

Я резко поднимаю взгляд. «О Козиме?»

– Я боялся писать, потому что боялся неудачи, – продолжает он, и я чуть расстраиваюсь. – Я не хотел этого слышать, но это было полезно. – Он кладет блокнот на кровать. – Я хотел показать тебе пьесу, потому что своим существованием она полностью обязана тебе. Я подумал, тебе может пригодиться напоминание о том, как ты важна.

«Заметка на будущее: Оуэн может сокрушить меня силой слова».

– Оуэн… – Я отворачиваюсь, пытаясь спрятать наворачивающиеся слезы.