Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

– Конечно, будешь, – бормочу я. Я думала, что упоминание Уилла будет мне неприятно, но мне все равно. Мне правда безразлично, что он сегодня будет делать или с кем.

Но глаза Алиссы сузились.

– А это еще что значит?

Что-то во мне ломается. Оуэн, родители, пьеса эта идиотская, а теперь еще и уставившаяся на меня Алисса не оставляют мне выбора, кроме как грубить.

– Теперь я понимаю, – говорю я с притворной легкостью. – Я с ним спать не стала, а ты будешь.

Она выпрямляется во весь свой рост едва больше ста шестидесяти сантиметров.

– Я не собираюсь слушать упреки от той, у кого было десять парней за три года. Давай, говори себе, что я злодейка, но я не буду чувствовать вину за то, что наконец сошлась с парнем, который мне нравится.

– Дело не в том, что ты сошлась с парнем, который тебе нравится. А в том, что у этого парня была девушка. – Я пытаюсь отвязаться от мысли о том, что целовала Оуэна, чувствуя холод своих мокрых волос на спине.

– Но ты встречаешься со всеми, Меган! – голос Алиссы переходит в визг.

– И что? Если у меня было много романов, то мои отношения менее значимы?

– Нет, я не… – Она отводит взгляд, и внезапно в ее голосе сквозит что-то помимо негодования. Не то боль, не то умысел. – Ты хоть знаешь, что ты не единственная девушка, которой нравился Тайлер Даннинг? Или Дин Сингх? Или Уилл? Ты хоть знаешь, каково мечтать о том, кто тебя не замечает? Я раз за разом оказывалась не у дел, потому что парни выбирали тебя. И наконец парню понравилась и я.

Я открываю рот, затем закрываю. Как бы я ни смотрела на свои романы за эти годы, уж точно я не считала, что отнимаю ими что-то у Алиссы. Но пока все остальное сейчас колотится у меня в голове, я не могу ее выслушать спокойно.

– Мне плевать, – говорю я с выражением, которое, надеюсь, звучит как уверенность. Я иду к двери. – Наслаждайся ночью, – говорю я, закрывая за собой дверь.

Не зная толком, куда иду, я направляюсь к лестнице. Я только знаю, что должна на что-то отвлечься, не смотреть на Алиссу, не думать об Оуэне и своей семье. Я решаю, что лобби отеля будет лучшим вариантом. Я там порепетирую строчки, пока не сочту, что возвращаться безопасно.

Заворачивая за угол, я замечаю на другом конце коридора Тайлера у автомата. Я прохожу мимо него, опустив голову и подняв плечи, стараясь всем видом показать, что не хочу разговаривать.

– Идти в лобби сейчас не лучшая идея, – слышу я его веселый голос, не успев дойти до двери на лестницу. – Джоди там всех заставила складывать программки.

Его слова меня заставляют остановиться.

– Спасибо, – бормочу я, понимая, что теперь мне некуда идти. Пока я пытаюсь разобраться со своей дилеммой, Тайлер тихо ругается, и я, повернувшись, вижу, как он трясет автомат, но, похоже, без толку.

– Хренов пожиратель монет…

– Громче. Мне кажется, он тебя не услышал, – говорю я ему, не в силах удержаться перед возможностью подколоть Тайлера.

Он меня осматривает, затем прокашливается и повторяет своим самым раскатистым сценическим голосом:

– Хренов адский пожиратель чертовых монет.

Я смеюсь, сама того не ожидая.

– Уже лучше. Представь, что автомат сидит на галерке, – говорю я, принимая свой самый убедительный режиссерский вид.

Он тоже смеется, но все же, уже беззлобно, пинает автомат еще разок.

– Смейся сколько хочешь, – отвечает он, грустно ухмыляясь, – но я ныне мужчина в кризисе.

Я делаю пару шагов к автомату, где замечаю упаковку Skittles, застрявшую в механизме, наполовину свисающую с полки.

– В кризисе из-за Skittles, – поясняю я, внутренне смеясь над тем, как типична для Тайлера Даннинга эта ситуация.

Он понуро кивает:

– Это худшая разновидность.

Я подхожу к стеклу, осматривая заевшую каретку.

– Я уже его тряс, – объясняет он. – Я даже залез рукой под дверцу…

Я толкаю плечом в стекло, обрывая его слова. Я ударила сильнее, чем намеревалась, и весь автомат ударяется о стену с громким грохотом. Упаковка Skittles падает вниз на поддон.

Тайлер смотрит на меня с полуоткрытым ртом. Не успевает он ничего сказать, как на другой стороне коридора открывается дверь. Из нее показывается голова Оуэна.

– Что происходит? – спрашивает он, его глаза обеспокоенно округлились. Когда они находят меня, то в них будто выключается свет.

– Наша Джульетта только что поколотила автомат, – говорит Тайлер у меня за спиной с восхищением в голосе.

– Оу, – отвечает Оуэн без эмоций, и его взгляд перемещается на Тайлера. Не говоря мне ни слова и не глядя даже в мою сторону, он скрывается обратно и закрывает дверь.

Я смотрю на нее после его ухода, чувствуя, как испаряется моя веселость последних нескольких минут. Тайлер легонько меня подталкивает.

– Эй, боксер, – говорит он, и я оборачиваюсь, решительно выбрасывая из головы Оуэна и его равнодушие. – Тебе лед нужен? Показалось, что могло быть больно.

Я задумчиво потираю плечо.

– Вообще-то мне даже понравилось.

Тайлер долго смотрит на меня, а потом пожимает плечами, расслабляясь. Он открывает упаковку Skittles и наклоняет ко мне, не взяв ни одной:

– Хочешь? Без тебя их бы не было.

Я чувствую, как расплываюсь в улыбке, и вытягиваю руку. Он трясет пакетик, и на мою ладонь выпадают два сиреневых и одно зеленое драже. Мы бредем по коридору, ничего не говоря, пока не поравнялись с группой девятиклашек, играющих в карты на полу.

– Завтра последняя репетиция, – говорит Тайлер, притормаживая около них и насыпая еще Skittles мне в ладонь. – Ты готова?

Я смотрю на него краем глаза.

– Зависит.

– От чего?

– От того, не забудешь ли ты поднять ногу, когда будешь с меня скатываться в сцене в спальне. – Я морщусь, вспоминая неделю репетиций той сцены в ноябре и повлеченные этим синяки на бедре.

– Но это выглядит красиво! – протестует Тайлер. – Джоди говорит, что это выглядит красиво из зала.

– Мне все равно! Ты меня каждый раз задеваешь коленом! У меня будет повреждение нерва к концу этой пьесы!

Он смеется, и я тыкаю пальцем ему в лицо.

– Я серьезно. Если сделаешь так на завтрашней репетиции, я наемся чеснока перед премьерой.

Он изображает ужас на лице.

– Ты не сможешь так поступить со мной.

Я угрожающе киваю.

– Думаешь, тебе сейчас сложно играть со мной в тандеме? Посмотрим, как тебе будут даваться слова «Нет, это были жаворонка клики, глашатая зари», когда от меня пахнет десятью порциями сырого чесночка.

– Ах, эти актрисы, – Тайлер закатывает глаза. Затем его голос смягчается. – Но вообще-то вместе с тобой играть здорово. Ты – великолепная Джульетта.

– Что, правда? – фыркаю я, устремляя взгляд в пол. – Мне кажется, что я пробираюсь наугад. И думаю, что при виде настоящего зрительного зала я просто замру и забуду все слова.