Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

– После репетиции, – говорю я, прожевав.

– А с кем ты будешь жить в комнате? – У мамы понимающая улыбка.

– Не знаю, мам.

– Надеюсь, что не с Тайлером, – дразнит она в ответ.

Я не могу удержаться и закатываю глаза.

– В комнате только девочки.

– И только девочки там и будут, – предупреждает папа, сдвинув брови.

– Мне туда и так некого приглашать.

Оуэн со мной разговаривает только в случаях крайней необходимости, и учитывая то, что я от него услышала тогда в его спальне, я с ним тоже говорить не желаю. Неважно, насколько он хорошо целуется или что я ощутила, когда его пальцы коснулись моей шеи. Это будет моя первая поездка с театральным классом без любовного приключения.

Я замечаю взгляды своих родителей, которые они и не пытаются даже скрыть.

– Мы в это не верим, – сухо говорит мама. – Это класс твоих друзей по театру. Даже в Техасе, где ты не знала ни души, все равно к концу лета у тебя была влюбленность. И это мы еще не знаем, были ли другие, – добавляет она.

– Погоди-ка, что? – Папа поднимает взгляд от тарелки в потрясении.

Не успеваю я ответить, как Рэндалл вставляет:

– Я поймал соседского мальчишку на заднем дворе как-то ночью…

– С Майклом ничего не было, – возражаю я.

– …спустя неделю после твоего отъезда из Техаса, – заканчивает Рэндалл.

Честно говоря, я уже и забыла, что игнорировала Майкла. Он мне писал пару раз после того, как я вернулась домой, а потом быстро нашел себе блондинку из команды чирлидеров. Интересно, вместе ли они еще. Наверняка – да, они, небось, уже помолвлены. Это же Техас.

– Как тот парнишка на крыше. – Слова папы отвлекают меня от мыслей.

Я чувствую, как кровь приливает к щекам.

– О боже.

Мама прикусывает губы, стараясь сдержать улыбку. Роуз переводит взгляд с папы на маму с приподнятыми бровями.

– На крыше ? – повторяет она.

Я пытаюсь задавить это в зародыше.

– Давайте не будем это вспоминать. Это уже давно было. К тому же не при… – я показываю на Эрин, сидящую в высоком стульчике, – …ребенке.

– Эрин уже пора учиться на ошибках своей сестры, – говорит папа, затем кивает маме. – Давай ты расскажешь, Кэтрин. Ты же их застукала.

Я мотаю головой. Но на секунду появляется ощущение, что мы будто перенеслись на четыре года назад, и мои родители вместе, а Роуз и Рэндалл – просто пара, пришедшая в гости на ужин.

– Мы были в кровати и смотрели какой-то ужасный фильм, – начинает мама, посматривая на папу. – Какой это был? Ты его очень хотел посмотреть.

Папа отклоняется на спинку стула и скрещивает руки.

– Вообще-то «Змеиный полет» – это классика американского кинематографа.

Мама отмахивается от этого непрошеного мнения.

– Мне показалось, что я услышала стук по крыше, – продолжает она, – и Генри пытался мне доказать, что это просто звук из кино.

– В мою защиту – я знал, что она ищет любой повод поставить его на паузу, – встревает папа.

– Когда это случилось в третий раз, я пошла наружу сама. И вот глядь – а кто-то стоит на крыше над гаражом!

– Следующее, что я помню, – включается папа, – это как Кэтрин бежит обратно, бледная, и говорит, что какой-то парень пытается влезть в дом. Совершенно не паникуя.

Мама смеется в ладонь, краснея, и сквозь свое нарастающее унижение я понимаю, что тут происходит. Мои родители снова чувствуют себя друзьями, объединенные смущением меня.

– Понятное дело, я ставлю на паузу «Змеиный полет», – продолжает папа, – хватаю бейсбольную биту и отправляюсь вниз. Мы выходим из дома, я смотрю на парня на крыше, поворачиваюсь к Кэтрин и говорю: это четырнадцатилетний мальчишка, почему это… И тут сам понимаю, что он собирается влезть в окно Меган. – Он удостаивает меня обвинительным взглядом.

– Я спрашиваю, уверен ли он, – снова подает голос мама. – А он просто говорит: абсолютно. И затем орет на этого бедного пацана, а тот спотыкается и падает на задницу. Генри приказывает ему слезать с крыши, но пацан просто там сидит с таким видом, будто его сейчас стошнит. Я беру Генри за руку и говорю ему, что парень, кажется, застрял.

Роуз и Рэндалл трясутся от смеха. Даже я должна признать, что это было довольно забавно.

– Я беру лестницу и начинаю лезть вверх. Но пацан не двигается. Я слышу, как открывается окошко на втором этаже и голову высовывает Меган. – Папа переводит на меня взгляд. – Меган, почему бы тебе не рассказать всем, что было дальше?

– Ну а что мне оставалось делать? – протестую я.

– Не приглашать парня с крыши к себе в комнату, – говорит папа.

– Так ты это сделала? – восклицает Роуз.

– Так он застрял! – обороняюсь я. – Мое окно было ближе, чем лестница. Я не хотела, чтобы Чарли свалился!

– Богом клянусь, Меган ему кричит: давай поднимайся, залезай сюда! – подтверждает папа, и я роняю голову в ладони. – Думаю, не нужно пояснять, что этого не могло произойти.

– Падение даже не было самой большой проблемой Чарли, – бормочет мама. – Он наконец открыл рот и объяснил, что боится высоты. Скажем так – Генри тогда ему четко объяснил, что Чарли должен спуститься сию же секунду.

– Что ты сказал бедному пацану? – Рэндалл и папа обмениваются ухмылками.

– Кажется, я мог ему сказать… Что сброшу его, если он сам не слезет, – говорит папа, пожимая плечами.

– И что, сработало? – Рэндалл отвечает, не веря своим ушам.

– Не совсем. – Папа сконфуженно потирает шею. – Кэтрин в итоге сманила его вниз, – он смотрит на маму. – Я просто рад, что ты была там. Я чуть не убил его. Ты всегда была более уравновешенной.

Это происходит так мимолетно, что я едва замечаю. Но мамины глаза блестят, и ее улыбка чуть меркнет.

Когда мы заканчиваем ужин, я складываю тарелки, чтобы отнести в кухню, пока Роуз готовит десерт. Эрин начинает хныкать, что значит – мы ее переутомили, и крошечная ложечка со звоном летит на пол. Я слышу, как папа встает, бормоча, что Эрин пора спать.

– Можно я ей почитаю? – спрашивает мама.

– Пожалуйста, – говорит папа, – я бы не прочь отдохнуть от чтения «Зеленых яиц и ветчины» в пятитысячный раз.

Мама вытаскивает Эрин из высокого стульчика и поднимается наверх, пока я загружаю посудомоечную машину, а Роуз достает форму из духовки.

Проходит пятнадцать минут, а мамы все нет, а Рэндалл вещает о финансовых тонкостях дела с работы. Когда Роуз выходит из кухни с персиковым пирогом в рукавицах, ее взгляд устремляется к маминому пустому стулу, и она хмурится.

– Меган, – говорит она, перебивая бесконечные детали дела Рэндалла. – Сходишь наверх сказать своей маме, что десерт готов?

Я смотрю на нее с благодарностью и сбегаю в коридор, проходя мимо фотографии со свадьбы папы и Роуз. В спальне Эрин темно, дверь приоткрыта. Я толкаю ее и вижу Эрин в постельке, уже спящей.