Юй Хуа - Месяц туманов

— После того как тётя уйдёт, ты должен вместо меня подметать комнату!

Чжан Сяошу держал тётю за руку и уже не мог плакать. Поминки прошли торжественно, пришло много народу, и все незнакомые. Чжан Даминь не позволил матери пойти, боялся, что она оскандалится, а в результате опозорился сам. Когда вся семья рыдала в больнице, он не плакал. Но стоя возле тела сестры, окружённого живыми цветами, он почувствовал, что что-то не то. Столько людей пришло, но не было её молодого человека. Он всё время думал, что сестра только говорит, что нет любимого человека, и полагал, что нет друга и ничего страшного. А сейчас он понял, что у сестры и правда не было любимого, и это так несправедливо по отношению к ней, слишком несправедливо по отношению к такой замечательной девушке, несправедливо по отношению к сестре! Чжан Даминь разрыдался как деревенская баба. Глядя на бледный и печальный профиль сестры, он рыдал так, что лишился чувств, напугав Чжан Сяошу.

Уже потом коллеги из девятой больницы судачили о том, что Чжан Сыминь очень красивая, откуда же у неё такой братец, маленький, как глиняный горшок. А некоторые говорили: кто этот человек, наверняка её двоюродный братец из деревни, плакал, как идиот? Чжан Даминь действительно опозорился, прелестная и несчастливая передовик труда тихо ушла под мощный и грубый плач старшего брата. Брат виноват перед ней.

Представитель компании, занимавшейся сносом, пришёл к ним в дом, сначала отвесил поклон живым, потом поклонился фотографии умершей, затем сказал: выражаем искреннее сочувствие вашему горю, примите соболезнования, сядем, подпишем договор. Чжан Даминь замер: какой договор подпишем? Разве не подписали уже?

— То был проект, не считается.

— Не надо говорить, подписывать, так подписывать, где подписывать?

— …вот здесь.

— Минуточку… когда это три комнаты пре-пре-пре-превратились… превратились в д-д-д-две! …твою мать! Мы её ещё не выписали! Прах моей сестры ещё не остыл!

Никто не препятствовал ему, и Чжан Даминь ударил этого молокососа в костюме. Соседи были поражены. Чжан Даминь с ножом для рубки овощей гонялся по двору за метавшимся в разные стороны парнем из компании по сносу зданий, тот бегал так быстро, что потерял ботинки. Разве это похоже на Даминя? Когда его ударили по голове кирпичом, он и то не дал сдачи, а что с ним сегодня случилось? А, ясно, у него душа болит из-за сестры, это такой удар!

В день принудительного сноса домов Чжан Даминь обхватил гранатовое дерево и не отпускал. Бульдозер уже снёс комнатку, а он всё висел на дереве, размахивая руками, как упрямая, несообразительная обезьяна. Он страстно и со слезами говорил, как мятежный бунтарь: моя сестра уже и диван выбрала, моя сестра и обои выбрала, моя сестра и занавески выбрала, моя сестра… Вы не можете с ней так поступить! Верните комнату моей сестре! Товарищи, моей сестре и после смерти нет покоя!

Человек, занимавшийся принудительным сносом, нисколько не рассердился, он спокойно подошёл к Чжан Даминю и посмеялся над ним: тут живым людям квартир не хватает, а вы мёртвой хотите целую комнату, и не мечтайте! Сейчас тебя снимем, чтоб ты очнулся! Пятеро или шестеро парней вцепились в руки и ноги Чжан Даминя и стащили его вниз. Чжан Даминь не нашёл иного выхода, как сжечь все мосты, и заверещал как резаный.

— Вы не можете отнять комнату моей сестры! Верните мне трёхкомнатную квартиру! Это гранатовое дерево посадил мой отец, вы не можете его уничтожить! Верните мне трёхкомнатную квартиру! Разрешите нам жить в трёхкомнатной квартире, мой сын — гений, я должен ему обустроить кабинет… прошу вас! Товарищи, господа… пожалейте нас!

Сотрудник компании ещё больше развеселился. «То сестра, то отец, то сын — ты практически всех вспомнил?

Если можешь, вспомни о своей чести! Сейчас упрашивать уже поздно! И лизать нам ноги тоже бесполезно! Иди, ешь кукурузные пампушки, ты!»

При этой сцене присутствовал и один инспектор, он смотрел издалека и очень тревожился: почему этот товарищ настолько не уважает законы? Почему так не уважает законы? Вам нужно усилить пропаганду законов, упор делать на воспитании, на мягких мерах, быть деликатными и тактичными. Конечно, что касается таких упрямых паршивых овец в стаде, то нельзя быть к ним снисходительными, ни в коем случае, надо усилить размах, нанести жестокий удар, поэтому следует создать хорошую обстановку, сохранять спокойствие, продвигать нашу работу вперёд, вперёд к… О, подарок! Аплодисменты!

Паршивая овца в стаде — Чжан Даминь — сам был виноват в том, что его задержали и заперли в чёрной железной клетке. После помещения в клетку он немного успокоился, понял, что действительно опозорился, ещё хуже, чем на поминках, теперь он в этом очень раскаивался.

Спустя две недели паршивая овца вернулась в своё родное гнездо, лицо почернело, руки истощились, но глаза сияли и лучились энергией, как будто он только что вернулся из отпуска, проведённого на взморье. Он боялся, что жена встретит его с покрывалом на голове, но обнаружил, что в доме обе комнаты в идеальном порядке, а жена, повязав фартучек, готовит ему рыбку! Она взяла лопатку для приготовления еды и стукнула его по голове, скрежеща зубами от злости: ах ты, саранча, зачем выпрыгиваешь, когда не просят?

— Пусть я выпрыгиваю, когда не просят, пусть я прыгаю в воду, не спрашивая, но ведь… никто мне не сказал, что вода-то — кипяток!

Чжан Даминь сел, ему всё казалось, что в комнате чего-то не хватает. А, вспомнил, дерева нет. Теперь всё не так, как было прежде, как же скучно, ужасно скучно жить в комнате, где по центру не растёт дерево! Чжан Даминь скучал по своему любимому гранатовому дереву.

Начальник цеха опять вызвал Чжан Даминя к себе. Чжан Даминь скромно сел, уговаривая себя, что ничего особенного не происходит, всего лишь должность заместителя начальника участка. Начальник сказал: ты должен понять правильно. Чжан Даминь поднял плечи, подумав: даже если я задеру хвост, всё равно до неба не достану. Начальник сказал: ты обязательно должен ко всему отнестись правильно. Чжан Даминь подумал: мать твою, посмотрите-ка, я такой гордый, самоуверенный, самонадеянный, глядящий на других свысока, — взяточник и коррупционер? Если я стану заместителем начальника участка, прежде всего я…

— Товарищ Чжан Даминь, я официально уведомляю вас, что после совещания начальников цехов и после одобрения канцелярией директора завода было принято решение о… вашем увольнении с сегодняшнего дня!

Чжан Даминь был как громом поражён.

Через полмесяца в жилом квартале северной части города появился один загадочный человек. Был он невысокого роста, с печальным выражением лица, в специальной авоське он нёс несколько термосов, спереди на груди — пять или шесть, и сзади — пять или шесть, все разных видов. Увидев старушку, он тут же бросился к ней, на лице его была заискивающая улыбка, как у девушки, которую незаслуженно обидели.