Юй Хуа - Месяц туманов

Собираясь женить старшего сына, семья Хоу развернула ещё более бурную деятельность. Мой прадед распорядился: «Никакой убогой свадьбы!» А затем сразу уехал в японскую компанию «Мицуи» заниматься своими делами.

Что же касается моего деда, то в это время он служил на американском нефтеналивном судне бухгалтером. Каждый год он три месяца находился в Тяньцзине, три месяца в Шанхае, три месяца в Америке и три месяца в море на пароходе. Ведь в то время ещё не было самолётов! Как мне потом рассказывал покойный дед, на море нет ничего хорошего — сплошная скука! Их путь лежал из Шанхая и через весь Тихий океан и занимал по меньшей мере двадцать дней, и как проводить эти праздные дни? Хорошо, что на корабль тогда попал один китайский парень, старавшийся выслужиться перед иностранцами.

Он билет не покупал, жил и кормился бесплатно. И развлекал пассажиров пересказом китайского романа «Троецарствие» на превосходном английском языке. Он повествовал так, что иностранцы слушали не сводя с него глаз, а среди них был и мой покойный дед, боявшийся пропустить хоть слово. Пока мой покойный дед внимал на корабле «Троецарствию», все домашние дела легли на плечи моей покойной бабки. А поскольку моя бабка любила пустить пыль в глаза, она нашла самых известных в городе устроителей свадебных обрядов и обратилась к ним:

— С того момента, когда Тяньцзинь стал округом, в какой семье была самая пышная свадьба?

Ей ответили:

— В Тяньцзине за последние пятьдесят лет самая богатая свадьба была в семье Ян Идэ, начальника жандармского управления. Когда он женил сына, их семья потратила десять тысяч лянов серебра, это ещё не считая подарков на свадьбу от близкой и дальней родни.

— Ну хорошо! Устраивайте нам свадьбу, как у господина Яна.

У Ян Идэ было прозвище Колотушка — по-китайски «Банцзы». Когда он приходил к нам в дом Хоу, он даже не смел идти по центральной кирпичной дорожке, а скромненько, как мелкая рыбёшка, двигался по краю. Здесь ему приходилось укрощать свой гонор. И почему же это? А всё из-за связей моего дяди с иностранцами! Даже начальник округа из Тяньцзиньской городской управы в Новый год являлся в наш дом с поздравлениями, а сам Ян Банцзы заранее отдавал приказ подчинённым: если по улице едут повозки и рикши из дома Хоу, то разгоняйте на улицах всякую шваль, чтобы они не мешали. Вы знаете, для кого в Тяньцзине строятся дороги? Прежде всего для уважаемых людей, а уж потом здесь могут идти все прочие. А то шляется по улицам всякая шваль! Понятно, господа?

Новенькие вышитые свадебные паланкины числом тридцать два, новенькие огромные медные гонги, звучащие подобно грому. Шестьдесят четыре мальчика, одетых в красные вышитые халаты. Четыре оркестра, все музыканты которых одеты в новую одинаковую атласную парадную форму. Восемь каурых лошадей! Единственным отличием от свадьбы в доме Яна Колотушки было то, что семья Хоу не имела никаких чинов. Ну и что из того! У нас есть покровитель — бэйянский военный губернатор, наш внук учится в высшем мореходном училище, а это поважнее, чем заслуги чиновников пятого-шестого разряда!

Вот с таким шумом и громом, с невиданной роскошью встретила семья Хоу невесту — вторую барышню из дома Ма. По этому поводу в местных тяньцзиньских ведомостях было опубликовано специальное сообщение: такого-то числа, такого-то года в дом господина Хоу (из компании «Мицуи») прибыла невеста. Всё было обставлено с необычайной роскошью… Вот так в истории было запечатлено это славное событие!

Только с этих пор на голову барышни Ма Гуаньнань из семьи Ма свалились горести, заботы, беды и тяжёлые испытания.

Ма Гуаньнань стала в доме Хоу старшей невесткой. В первый месяц Хоу Жучжи как раз приехал на летние каникулы, и супруги всё время были неразлучны, как говорится, будто лаком склеены. Так они провели свой медовый месяц. Мать потом вспоминала, что за всю жизнь им с мужем был отпущен всего один счастливый месяц.

Через месяц Хоу Жучжи уехал в своё училище в Тангу, и во флигеле дома Хоу осталась лишь молодая жена Ма Гуаньнань и четыре её служанки, которых она получила в приданое. Утром Ма Гуаньнань отправлялась к свекрови, чтобы пожелать ей доброго утра. Свёкра в это время дома не было, он уехал то ли в Шанхай, то ли в Америку. Дома оставалась только госпожа Хоу, но она ещё не вставала. Невестка должна была лично присутствовать при её утреннем туалете, поэтому Ма Гуаньнань, естественно, приходилось почтительно стоять у входа в спальню свекрови и дожидаться её пробуждения. Хорошо ещё, что свекровь смотрела на этот этикет сквозь пальцы.

— Я хочу ещё немного поспать, а ты иди к себе, — говорила свекровь, лёжа в постели.

Сначала Ма Гуаньнань чувствовала себя неловко, но после нескольких таких случаев она расспросила служанку свекрови тётушку Лю и узнала, что та любит утром полежать подольше. Свекровь была совсем не похожа на мать барышни Гуаньнань, которая соблюдала пост, по вечерам зажигала курительные свечи и молилась. А госпожа Хоу днём спала, вечером отправлялась в театр, по ночам играла в карты и мацзян. Иногда играла до утра, проигрывала за одну ночь огромные суммы, и это было для неё в порядке вещей. Проиграв, приезжала домой и, чтобы успокоиться и отдохнуть, иногда спала до полудня! Потом вставала, обедала, в пять часов дня переодевалась, в шесть садилась в экипаж и ехала в Китайский оперный театр, в большой танцевальный зал или в гости в богатые дома. В каждом театре ей специально оставляли ложу, потому что у госпожи Хоу везде были так называемые «приёмные дочери» — знаменитые актрисы из театральных трупп. Конечно, госпожа Хоу не могла слушать оперы бесплатно и время от времени дарила своим «приёмным дочерям» украшения из настоящего золота. Как мать мне впоследствии рассказывала: «Как-то твоя бабка за один год подарила своим пяти приёмным дочерям по комплекту серёг с нефритом. А каждый комплект стоил как сто му плодородной земли. Двадцать му земли — это уже помещик, вот так у каждой из приёмных дочерей моей бабки на ушах висело по пять помещиков! Подумай сам, какое это преступление!»

Освободившись от этого утреннего этикета, старшая невестка Ма Гуаньнань полагала, что у неё не будет лишних обязанностей. Как вдруг через месяц ей неожиданно принесли из главной конторы все расходные счета и почтительно вручили толстенную книгу расходов! Ма Гуаньнань впала в панику: она молодая хозяйка, только что вошла в дом, как она может проверять ежедневные расходы всей семьи? Взяв в руки расходные книги, Ма Гуаньнань сразу направилась в комнаты свекрови. Но получила от ворот поворот: свекрови не было дома, уехала играть в карты, а тётушка Лю, её служанка, передала невестке указание госпожи, что начиная с этого месяца контроль над всеми расходами дома передаётся ей. Боже мой! Только вошла в дом и сразу стала хозяйкой! В небогатой семье это было бы просто недопустимо: мешок риса, два мешка муки, бутылка масла, картошка — на всём можно было погреть руки тому, кто этим распоряжался! В скольких семьях возникали нелады между свекровью и невестками, вплоть до драк, чтобы добиться этой главной в семье роли. Но ведь это была семья Хоу. Глава семьи уже был в почтенном возрасте, в домашние дела совершенно не вникал.