Дамер Кит - Двадцать кубов счастья

– Эээ… Да, я понимаю расклад. В принципе, я сейчас этим же и занимаюсь, – пытался я собраться. – Но слушай, как-то опасно. Это же надо носить с собой траву постоянно. Ну и мало ли, какая ситуация…

– Спартак, давай так поступим: ты не спеши с решением. Понятно, что нужно все обдумать, – дальше вел переговоры Родион. – Можно просто начать с одного стакана, или вообще я тебе дам башиков пять, продашь их и посмотришь, как попрет. Что на это скажешь? Дать могу прямо сейчас, если хочешь. Ты всегда можешь отказаться. Ну и, конечно, все между нами.

– Да, это все понятно, разговоров нет. Просто все как-то неожиданно, – ответил я, приходя в себя.

Закончилась наша встреча тем, что я взял небольшой мешок травы, который потом расфасовал дома на несколько пакетов, и готовые для продажи башики спрятал под матрас. Было страшно, и сомнения с каждым днем одолевали меня все больше и больше. Я продал несколько пакетов, но, в конце концов, встретившись в очередной раз с Родионом, вернул ему остатки, сославшись на опасность данного мероприятия. В действительности же, я боялся того, что может не получиться, что продавать траву не только опасно, но и чревато последствиями. Меня могут посадить, а за продажу статья нелегкая. Это не употребление или хранение. Это сбыт наркотических веществ. Здравомыслие удерживало меня и, понимая, что это игра с огнем, я решил не вступать на тернистую дорожку. Родион забрал свой вес и ничего не сказал, кроме как: если что, я в любом случае могу к нему обратиться, и данная тема должна оставаться только между нами.

Прошло несколько дней, и заработанные деньги закончились. Травокуры также обращались ко мне, и я им решал. Опасности никакой не было. Все шло по стандартному сценарию: я встречался в условленном месте, брал деньги, шел к Реду, потом возвращался с темой, клиенты меня благодарили и мы расходились. Простота схемы, отлаженный процесс, постоянные покупатели и мои финансовые трудности сделали свое дело. Мы вновь встретились с Родионом и я сказал ему, что готов работать совместно.

– Ты уверен, Спартак? – задал контрольный вопрос мой друг-наркодилер. – Не возникнет ситуация, что ты снова придешь ко мне и скажешь, что передумал?

– Нет, – с уверенностью ответил я, – я все обдумал. Даже пейджер нашел и с местом определился. Только карточку телефонную купить осталось.

Четырехстрочный пейджер «Motorola», которым можно было запросто убить человека, телефонная карточка на сто двадцать минут, твердые полиэтиленовые пакеты для фасовки и соседний дом через дорогу, куда я приглашал любителей покурить. Процесс был примерно такой: я забирал весом у своего партнера стакан травы, закрывался дома в комнате, за столом высыпал на газету содержимое и начинал мельчить ножницами сухое зелье, после чего раскладывал полиэтиленовый пакет на паласе и разрезал его лезвием на десять квадратных пакетиков. Потом, используя пустой спичечный коробок, отмерял десять башиков шмали, равных шести сигаретам. Выглядело это забавно: на столе десять квадратиков, и в центре каждого из них лежит горка травы. Заканчивалось все тем, что я скручивал пакетики ниткой, и получалось десять милых шариков с пучком, которые походили на головку лука. Теперь вырисовывается картина?

Нередко бывало так, что мне приходилось бегать к дому, где якобы живет дилер, на несколько встреч подряд, так как часто ко мне обращались в вечернее время. Я договаривался о сходках с интервалом в тридцать минут, и мне приходилось носить с собой по два или четыре пакета травы. Конспирация и безопасность – прежде всего! Поэтому все мои трусы были теперь с дыркой возле пупка. Я вырезал отверстие в нижнем белье с внутренней стороны и складывал туда товар. Если бы какая-нибудь девочка пожелала схватить меня между ног, она могла бы обнаружить от четырех до восьми яиц. На самом деле, фасовать марихуану в пакеты – не есть правильно: остаются отпечатки. Поэтому более безопасная альтернатива – это газетка. Но ведь вы понимаете, что могло бы произойти с такой тарой, если бы я складировал ее в вышеуказанное место.

Время шло, и работа с моим компаньоном двигалась успешно. Родион, как и обещал, познакомил меня со своими покупателями. Те приводили своих знакомых, и моя клиентская база разрасталась ускоренными темпами. Пассажиры были разные: от студентов и молодых работяг, до распиздяев и золотой молодежи, которые приезжали на папиных машинах с дорогой стереосистемой. Уже через месяц я начал покупать себе шмотки. Мы с Редом колесили по ночным клубам и я почувствовал вкус денег. У меня теперь всегда была наличка и трава для личного потребления. Я общался с разными людьми, посещал клубы и бары. Я стал уверенным, еще более коммуникабельным, бесстрашным, наглым и расточительным. Мы с Родионом так зажирались, что иногда не могли сходить в кино, потому что уже посмотрели все премьеры во всех кинотеатрах города. Дома мы уже не питались, ходили только в рестораны и кафе. Мне исполнилось девятнадцать лет, а я уже шиковал и возомнил себя крутым дельцом. Но приземлить меня все-таки удалось одному обстоятельству. После новогодних праздников начиналась сессия. Мне нужно было остепениться, иначе можно было снова налажать. Поэтому, взяв себя в руки, я устремился в коридоры института.

К моменту, когда мы начали учиться, Герман уже работал водителем в диспетчерской скорой помощи и гонял на серой буханке. В ней мы время от времени сидели и жевали чебуреки, пока между парами давалась большая перемена. Новогодние праздники блеснули пятками, январь сжал морозом наши легкие, и началась бурная учебная деятельность. Ранее я уже упоминал о составе нашей студенческой группы, которая была укомплектована в основном девочками лет на пять старше нас и латентным Гавриэлем.

Когда мы приходили в приемную комиссию в громадный корпус и сдавали экзамены в не менее респектабельном помещении, мы ожидали, что будем учиться в подобном месте. Но получилось так, что наш социально-гуманитарный факультет находился совершенно на другой улице, возле которой в ста метрах был пустырь. То есть, если сначала мы курсировали по корпусам в центре города, то теперь блуждали недалеко от транспортных развилок и лесных массивов. Двухэтажное здание нашего факультета пребывало еще и в ремонтном состоянии. Со временем нас обещали переместить в другой корпус, а пока мы ютились в скромных аудиториях с облицовкой креативного советского дизайна. Было ли интересно учиться? Не скажу, поскольку дисциплины не отличались новшеством. Тот же русский язык, та же история Отечества, иностранный язык и прочие вводные, уже знакомые предметы. И как нам рассказывали однокурсницы, тотальный заход в целевую область, то есть обучение самой социальной педагогике, должен был назреть примерно со второго – третьего курса. Хотя все было не так безнадежно, потому как введение в профессию нам начали преподавать в первые дни, благодаря чему, некоторые ориентиры и понимание постепенно начинали образовываться. К тому же доступ к библиотеке и изучение требуемой литературы вполне достаточно распаковывали специфику выбранной специальности.