Елена Королевская - Две капли голубой крови!

Как говорила жена дяди:

— Дикие дети.

Если в дом приходили их друзья с детьми, то они вместе с ними усаживались за общий стол, это были гости, а нас, так как мы «свои», нам так это объяснялось, за стол не приглашали. Нам предлагалось, если захочется что-то съесть, подойти к столу и попросить. Мы, по мнению дяди и его жены, вели себя недостаточно хорошо для «их высшего общества». Конечно же, мы с сестрой все понимали, и к столу не подходили. Семейных отношений не получалось. Через день или два мама привозила к брату полные сумки продуктов для нас. Но мы с сестрой ходили полуголодные. Дело в том, что его жена придерживалась модного «здорового питания», варила супы на воде и прочую «новомодную еду» без соли, жира и сахара, а он, наш дядя, во всем потакал любимой женщине. Мама называла брата подкаблучником и всячески осуждала их «прилюдные лизания», так она называла поцелуи, которыми дядя с женой иной раз без стеснения обменивались при нас. Еще он был заводчиком каких-то овчарок. У них жила собака, красавица и умница, по кличке Лора, каких поискать. Она ждала щенков, поэтому в первую очередь нужно кормить ее. Ей дядя и скармливал привезенные мамой продукты. Узнав об этом факте с питанием, мама нас забрала, рассорившись с братом на долгие годы.

Собака дяди была единственной собакой, которую я не боялась животным страхом. Всех остальных я боялась ужасно, и вот почему.

В период моего рождения в квартире проживала немецкая овчарка. Овчарка считалась дедушкиной. Со слов мамы, собака очень ее любила. И ревновала ее ко мне, когда я появилась в квартире, так как мама стала гулять не с ней, а с коляской.

И вот однажды, когда мне не исполнилось еще и двух лет, я счастливая шла по коридору, в пакете у меня лежали сладкие кукурузные хлопья. И вдруг рука дрогнула или я споткнулась, и почти весь пакет рассыпался на пол.

— Ай, как жалко, — подумала я и начала эти хлопья собирать.

Но собака, видимо, решила, что то, что упало — то пропало, и уже принадлежит ей. Она тоже стала собирать их языком. И когда я нагнулась, чтобы поднять хлопья около нее, собака рявкнула на меня и всей своей массой прижала к стене. Стоя на задних лапах, передней лапой она опиралась мне в плечо и рычала мне в лицо оскаленной пастью. Прибежали родные, оттащили собаку. Дальше я ничего не помню. На открытой перед моим лицом собачьей морде время для меня словно остановилось. После этого, по словам мамы, у меня началось заикание и энурез, с которыми вроде, как и боролись, отправляя меня одну на два месяца каждое лето в «детские санатории» с двух лет и до самой школы. Сестра с кровотечениями оставалась дома с мамой.

Мама, всегда рассказывая эту историю, винила в произошедшем только деда. Мало того, что она просила собаку увезти из квартиры, видя ревность собаки ко мне, а это дед так и не сделал, так он еще и оправдывал действия пса.

— Он защищал свою еду, а не просто кинулся на Лену, — с иронией повторяла мама слова деда, — друзей не выбрасывают!

Собака была ему другом, я сейчас это понимаю, но маму тоже понимаю, я сама мать. А вот почему мама, зная, что собака в коридоре, и относится ко мне недоброжелательно, сама не предприняла ничего, чтобы предотвратить возможную агрессию, мне сейчас сложно судить, зато она жестко разобралась с другой небольшой собачкой, подаренной ей, но эту историю я расскажу позже.

Из случившегося мама делала один вывод, что собака-друг важнее для деда, чем человек, его родная внучка.

Нам мама о любви к животным говорила так:

— Дружите лучше с людьми и пожалейте лучше людей.

Это все, что я хотела бы рассказать о родственниках.

А что же друзья, были ли у мамы они?

Мама общалась с тремя подругами или знакомыми, признаюсь, не знаю, как правильно их назвать, тех, которых я помню с самого детства; потом к ним добавилась четвертая, может есть еще кто-то, но других людей, к которым либо мы ходили в гости, либо они к нам, в нашей с мамой жизни не было. Поначалу три подруги жили в одном доме и помогали друг другу.

Одна из них, Галя, черноволосая красавица, несколько моложе мамы. Детей у нее не было. Она жила одна в двухкомнатной квартире и подрабатывала фиктивными браками. При этом она умудрялась влюбиться в своих компаньонов и страдать, если ее бросали. До сих пор не пойму, зачем мама посвящала меня в эти подробности чужой взрослой жизни. Галя нам с сестрой нравилась, она всегда смеялась, с ней было весело. На мою свадьбу именно она подарила мне свадебное платье. Галя в моих детских глазах имела один существенный недостаток: она на каждой встрече с мамой предлагала выпить алкоголь. Садились подруги поболтать на кухне, ставили бутылочку вина, курили и делились рассказами за жизнь. В раннем детстве я очень остро переживала эти моменты, ведь наш папа алкаш, и я боялась, что любая доза алкоголя может привести к страшным последствиям, хоть мама не давала поводов к этому, она никогда не напивалась, и дома спиртного не держала.

И вот как-то, когда мы уже переехали в другую квартиру, мама отправилась к Гале в гости вместе с нами, подружки посидели, пообщались, выпили, и мы пошли домой. От Гали до нас ехать четыре трамвайные остановки, но мама пребывала в хорошем настроении, стояло лето, чудесная погода, и она сказала, что мы пойдем пешком, прогуляемся. Мама никогда не относилась к закомплексованным людям: она могла идти и напевать песни, прыгать, как девочка, с бордюра на асфальт и обратно; люди обращали на нас внимание, и я, подрастая, такого ее поведения смущалась и всегда просила маму перестать. На что получала один и тот же ответ, что если я стесняюсь своей матери, то могу поискать себе другую. А в этот раз мама громко пела, прыгала и веселилась. На ногах у мамы обуты сабо на каблуках. Она поддала мальчишкам мяч, который выкатился с поля и… сабо улетел вместе с мячом! Мальчишки смеялись и подтрунивали над ней, а мне стало невыносимо стыдно, что моя мама выпивши. Я просила ее не привлекать к нам внимание, но она весело отвечала мне:

— Ленка, ну какая же ты зануда! Дай матери расслабиться!

И продолжала веселиться. Это была моя самая мучительная прогулка с мамой, так как я знала, что алкоголь — это страшное зло! Я очень тяжело перенесла, что окружающие видят, что моя идеальная мама подвержена этому страшному злу.

Вторая подруга, Татьяна, состояла в разводе, и растила сына. Ее муж оказался таким же «козлом», как и наш отец, хотя алименты ей платил. Мама держала меня в курсе всех событий ее личной жизни, но мне она не нравилась, и я ее помню плохо.

Третья подруга — Света. С ее сыном Петей я дружила. Света считалась моей крестной, хотя крещенной я не была. Она лучшая мамина подруга и замужняя. Но ее мужа, как мне кажется, я ни разу не видела. Крестная дарила мне подарки, один раз мы вместе отмечали мой день рождения, я ее любила. Как можно догадаться, я была в курсе проблем и ее личной жизни. Почему-то мама не посвящала меня в проблемы на работе или с детьми, или иные, а вот о проблемах в семье мне рассказывалось многое. В итоге мамина теория, что «Все мужики — козлы!» подтвердилась и с тетей Светой. Муж ее бросил, да еще пока жена с детьми находилась на даче, ночью подогнал машину и вывез из квартиры всю мебель. Я знала эту историю в подробностях. Мама словно торжествовала, как ученый, получивший доказательства его теории. В моих глазах рухнул последний оплот счастливых семейных отношений. Уж раз и тетю Свету таким подлым образом бросили и обманули после, казалось бы, стольких лет совместной жизни, то все мужики однозначно «козлы».