Леонид Гартунг - Завтра ты войдешь в класс

Пуще огня они боятся сельской жизни. Им кажется, что деревня — это, прежде всего, комары, скука, унылое мычанье коров… Словом — кладбище всех надежд и мечтаний.

Откуда у них такие представления? И неужели они не знают, что старой деревни, нарисованной Чеховым и Буниным, давно уже нет? Теперь деревня иная. Да, комары остались, но нет тишины и скуки. Здесь, как и везде, люди волнуются и радуются, читают газеты, слушают радио, смотрят телевизор, пишут стихи, изобретают, мечтают и добиваются исполнения своих надежд.

Да, в деревне нет асфальта, не везде есть широкоэкранное кино, нет и кое-чего другого, к чему мы привыкли в городе. Но все это будет. Обязательно! Так зачем ждать готового? Разве к лицу молодым выбирать легкие дороги? Ведь счастье — это то, чего добился сам, а не взял из чужих рук.

Обыватель и в городе существует скучно и серо, а настоящий человек и в далекой деревушке живет богатой духовной жизнью, работает творчески и обретает то, что зовется счастьем.

Самое главное — школа! В ней жизнь кипит ключом с утра до ночи. Каждый день учителя — это новые победы и поражения. Он — вечный искатель, вечный альпинист, идущий к своей вершине. Педагогическое искусство, как и всякое другое, бесконечно сложно и требует от человека больших знаний и большой души. В жизни учителя случаются тяжелые, горькие минуты, но зато и радости неповторимы — таких не бывает ни у кого.

День учителя… Должно быть, в каждой школе собираются в этот день все педагоги — и пожилые, и совсем молоденькие. Звучат остроумные тосты, интересные речи, царит неподдельное веселье. А кое-кому из старых взгрустнется: годы ушли, скоро и со школой прощаться… Но как же тогда жить? Школьный звонок, парты, тетради, ребячьи лица, любознательные, пытливые глаза, напряжение каждого дня, каждой минуты — все это вошло в плоть и кровь, наложило отпечаток на наш облик. Сколько раз бывало, в автобусе или в поезде кто-нибудь незнакомый взглянет и спросит с улыбкой:

— Вы учитель?

— Конечно!

Ясное дело — «конечно». Кажется, никем другим и быть невозможно. В этом — жизнь.

Часто я думаю: есть что-то притягательное, неповторимое в нашей профессии. А что именно? Нет у нас аплодисментов, которыми одаривают артиста, и похвалами инспектора нас не часто балуют, и книжку новую подчас некогда прочесть, и ученик иногда обидит… И домой придешь — присесть бы к телевизору, да некогда — ждут тетради. И все-таки настоящий учитель никогда не изменит своей профессии. В чем же секрет, в чем особая радость нашего труда? Я думаю, прежде всего, в общении с детьми. Что там ни говорите; а это самая симпатичная часть человечества!

Еще вчера эта худенькая девушка была для кого-то Верочкой, для кого-то Верой, а сегодня она — «Вера Александровна». Практикантка — завтрашняя учительница. Она идет в класс. В руках у нее классный журнал и синяя тетрадочка с планом урока. Только что умолк звонок, и школа притихла. Чуть заметное колебание у двери, словно перед прыжком в воду. И вот — класс. Ребята дружно встают, приветствуя нового учителя.

Начало как у всех. А потом? Потом бывает по-разному. Одним природная интуиция и такт помогают быстро найти верный тон в обращении с детьми — тон уважения и требовательности. Другие не сразу, медленно, день за днем, от урока к уроку ищут, думают, учатся и в конце концов тоже осваивают сложное педагогическое искусство. А у третьих так ничего и не получается. На второй, на пятый, на седьмой год они спотыкаются о те же камни, ушибаются об те же углы, что и в первые дни работы. Это значит — они не нашли своего призвания, и, возможно, где-то их ждут другие дела, в которых они, возможно, нашли бы себя.

А как у Веры Александровны? Она, конечно, волновалась, но ученикам до этого не было дела. Они думали: что за человек новая учительница? Еще совсем юная… Но как будто требовательная. Несколько смущена, но брови хмурит строго. А как объясняет? Уверенно, громко, но, пожалуй, чуть-чуть заученно. Да, так оно и есть — свой первый урок она выучила почти наизусть…

Вот она вызвала к доске ученика. С задней парты вышел вразвалку второгодник. Он чуть не на голову выше учительницы. Стал писать химическую реакцию и запутался. Вера Александровна принялась объяснять ему, а он обернулся к классу и скорчил глупую рожу. Ребята засмеялись. Вера Александровна растерялась: «Почему смеются? Неужели ошиблась?» Эта растерянность снова рассмешила ребят. Учительница рассердилась:

— Что за смех?

Все приумолкли — ждали, что будет. Уже без увлечения, кое-как, Вера Александровна закончила объяснение.

А потом кто-то пустил бумажную галку. Она описала над головами ребят изящную кривую и приземлилась на раскрытый классный журнал. Как поступить в таком случае? Опытный учитель овладел бы вниманием класса и после галки. Он мог бы, например, пошутить, мог бы подчеркнуто не обратить на галку внимания. Возможны десятки реакций, и какую учитель выберет, зависит от его характера. Вера Александровна отреагировала, как говорят, на полном серьезе.

— Кто пустил? Встать!

Ребята, конечно, знали — кто, но выдавать товарища не собирались. Пусть сам признается, если не трус.

— Кто? — вопрошала учительница. — Кто?

Возможно, виновник встал бы и сознался, но тут прозвенел звонок. И тогда Вера Александровна заявила:

— Не уйду из класса, пока не скажете.

Это уже грубая ошибка. До сих пор Вера Александровна была вместе с классом, теперь — одна против всех. И ребята сразу поняли — учительница заняла такую позицию, в которой поражение неизбежно.

Перемену ребята просидели в классе, перешептываясь и посмеиваясь, без признаков раскаяния, а потом в класс явился другой учитель. Вере Александровне пришлось уйти ни с чем. Впрочем, это не совсем точно: она унесла в учительскую злополучную галку.

Казалось бы, ничего страшного не произошло, но в отношениях между начинающей учительницей и детьми возникла чуть заметная трещина. К сожалению, Вера Александровна не поняла своей ошибки, и потому трещина эта не исчезла, а все расширялась. К концу четверти учительница уже ничего не могла поделать с классом. Она топала ногами, кричала, но ее никто не слушал.

Первые шаги начинающего учителя… Именно они закладывают основу правильных отношений с детьми. Позже, когда ребята узнают учителя близко, отдельные его промахи они не воспримут так болезненно — дети умеют прощать. Но на первых уроках каждая ошибка грозит стать непоправимой.

Опасно и другое: такие промахи подрывают у молодого учителя веру в свои силы. Неокрепшую любовь к делу овевает холодный сквознячок сомнения: «А вдруг ничего не получится?»