Миа Канкимяки - Женщины, о которых думаю ночами

Потребовалось целых тринадцать лет, чтобы осуществить мечту, но за это время она успела полностью погрузиться в восточный образ жизни. Александра изучала тибетский язык и санскрит, начала собирать и переводить священные книги и рукописи. Она провела два года в монастыре в Гималаях, изучая буддизм и практики тибетских монахов; подолгу жила в уединении в пещере, медитируя, пока ее официально не нарекли именем Лампа мудрости. Она любила отшельничество, для нее не было ничего прекраснее, чем носить аскетические одежды монахини, жить вне всего в бескрайней тиши гор. (Да, Александра, мне понятен этот соблазн.) В горном монастыре Лампа мудрости встретила 15-летнего послушника-тибетца Йонгдена, ставшего ее проводником, неизменным спутником и позже приемным сыном.

Если Александра и планировала когда-либо вернуться домой, то из-за начавшейся Первой мировой войны такая возможность исчезла. В 1916 году Александра и Йонгден решили отправиться на восток. Они выехали из Калькутты в Бирму, Французский Индокитай, Японию и Корею, затем в Китай. Александра везла с собой 27 сундуков с дорожными вещами, книгами, рукописями, заметками и негативами – все же она не могла полностью избавиться от мирского – и без конца писала о своей тоске по Тибету, «по стране, которая даже не моя». В Китае они сделали остановку на целых два с половиной года в тибетском монастыре Кумбум, где учились и переводили буддийскую литературу. За это время Александра в совершенстве усвоила тибетский язык. (Завидую возможности спокойно поработать в монастыре.) Зимой 1923 года они решили начать подготовку к тайному проникновению в Лхасу под видом тибетских нищих.

У Александры и Йонгдена было в достатке времени, чтобы продумать в деталях свою стратегию. Они решили представиться матерью и сыном: якобы она – обычная нищенствующая паломница, а ее «сын» Йонгден – образованный лама (собственно, таковым он и являлся). Их немыслимо трудный и опасный путь пешком из китайской провинции Юньнань в Лхасу зимой через Гималаи составил почти тысячу километров и длился четыре с половиной месяца. Напомним, Александре на тот момент исполнилось 55 лет.

Для пущей убедительности Александра взяла с собой минимум самых необходимых вещей: котелок, две ложки, нож, палочки, для каждого своя плошка, огниво, револьвер под одеждой, зашитые в пояс золотые украшения и серебряные монеты, если потребуется платить выкуп, термометр, часы, маленький компас и тибетские четки, сделанные из 109 кусочков человеческого черепа. Карта и заметки были спрятаны в сапоги из кожи яка – правда, вскоре выяснилось, что карта неточная, потому что раньше никто из белых не проходил этими маршрутами. Наряд тибетской нищенки оказался до простого гениальным: все же Александра владела навыками грима, усвоенными ею еще в период карьеры оперной певицы. Она покрасила волосы китайскими чернилами, удлинила косы волосом яка, напудрила лицо смесью какао и толченого угля, испачкала руки сажей. Фактически она вывела на новый уровень мечту всякого даунтшифтера о полном слиянии с местным населением.

Во время пути они не хотели разоблачения, поэтому поначалу они передвигались в темное время суток после захода солнца. Ночевали на улице – когда под деревом, когда в пещере или в палатке, белая ткань которой не выделялась на фоне снега. На пище экономили, так что рацион был более чем скудным – один прием пищи в день. Это был либо тибетский чай с добавлением масла и соли, либо суп, где кроме воды плавал сушеный бекон, и горсть цампы, поджаренной муки из ячменя, размешанной с соленым масляным чаем до кашеобразного состояния. Мое почтение, Александра, я восхищена. Признаю, что слаба до булочек, так что четырехмесячный поход по Гималаям на масляном чае, ячменном тесте и на пустом супе не для меня – сгину за полсуток.

Александра и Йонгден шли неутомимо неделями и месяцами. Она любила суровость тибетских степей и склонов, умопомрачительные вершины, вечные снега, бескрайнее небо, слепящий свет, пустынные, наполненные зеленью равнины, невообразимый хаос камней и тишину, где слышна только песнь ветра. Они преодолевали снежные перевалы, брели по сверкающим ледникам, переходили реки по грудь в ледяной воде, перебирались через провалы с помощью веревок, шли по цветущим долинам и страдали от невыносимого холода. Однажды их огниво подмокло, и ситуация приобрела угрожающий поворот, но Александре удалось высушить средство для высекания огня с помощью дыхательной техники «туммо», которой она обучилась у йогов-отшельников: та позволяла поднимать температуру тела при помощи медитации. В другой раз они заблудились в снежной буре, Йонгден подвернул лодыжку, и им пришлось заночевать в пещере, вход в которую к утру оказался заваленным снегом. Они долго брели по колено в снегу в поисках выхода, а после трехдневного голодания им пришло сварить и съесть кожу, предназначавшуюся для подошв обуви. (Добавить в список советов ночных женщин: В экстренной ситуации съешь ботинки. )

Несколько раз их приглашали к себе в гости местные, и разоблачение висело на волоске. Как ламе , Йонгдену приходилось выполнять все, что от него требовалось: предсказывать будущее, исполнять обряды, освящать умирающих, а в качестве ответного подарка ему и его престарелой матушке предлагалась еда и ночлег, от которых они не могли отказаться. Им нельзя было поддаваться удивлению, страху или сомнению, нужно было вести себя, словно ты родился в этом мире – все, даже самое интимное, следовало справлять прилюдно. Если дети хотели подержать старую мать ламы за руку во время того, как она присела на край крыши, выполнявшей функцию туалета, то отказываться или начать страдать от неожиданного запора не следовало. Приходилось ночевать в одном помещении с хозяевами и думать о том, как справиться с ежеутренними процедурами – с чернением лица и укрыванием вещей. Приходилось часами бормотать молитвы и, если придется, бегло говорить на разных диалектах тибетского. Приходилось как ни в чем не бывало сидеть на заплеванном и покрытом жиром земляном полу кухни и принимать от женщин кусок мяса, который они отрезали на переднике, годами служившем носовым платком и кухонной тряпкой и никогда не стиранном. Приходилось, как принято у бедных, сморкаться в пальцы, затем полоскать их в супе или чае и улыбаться. Нужно было свыкнуться с тем, что плошки никогда не мылись по тибетскому обычаю, они просто вылизывались до чистоты, и если техника вылизывания оказывалась не на высоте, как у Александры, приходилось на следующее утро наливать чай на замерзшие остатки вчерашней пищи. Над ними висел страх разоблачения: однажды с ее пальцев начала растекаться краска в чай, который по обычаю нищих размешивали пальцами. Однажды утром Александра потеряла компас. Его следовало найти, потому что если после их ухода был бы обнаружен иностранный предмет, даже так далеко от жилья, то скоро слух разошелся бы повсюду и власти приступили бы к розыску нелегально прибывших в страну иностранцев.