Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Слышались громкие голоса, крики. Все происходило за окном, на улице, поэтому голоса были неразборчивы. И как ни пытался Сергей понять, о чем так громко кричат мужчины, при этом время от времени грязно матерясь, ему не удалось. Голоса стихли. По коридору послышались торопливые шаги, затем кто-то пробежал.

— Скорее! Скорее! Анестезиолога! — слышался женский пронзительный крик.

— Иду я, куда спешить? — раздался благодушный голос анестезиолога.

А по больничному коридору в это время катили в операционную истекающего кровью Александра Данилина, вора в законе. Жизнь еще теплилась в его теле, Чекан и его люди неотступно следовали за каталкой.

И когда один из врачей сказал «вам дальше нельзя», Чекан вытащил пачку стодолларовых банкнот, разорвал упаковку и не считая, подал врачу.

— Слушай, браток, дело серьезное, твои приказы неуместны, другим будешь приказывать. Возьми вот это и замолчи. Где хирург, где Рычагов?

— За ним уже поехала машина.

— Какая машина? — зло, кривя губы, говорил Чекан и тут же закричал: — Да делайте же что-нибудь!

Хотя возле Резаного уже занимались своим делом трое медиков. Прогноз был неутешительным.

— Да где этот ваш Рычагов, его мать! — закричал Чекан зло. — Скорее найдите его, мать вашу! Я куплю вам все, любое оборудование, любые приборы, я дам вам столько денег, сколько и не снилось, но этого надо спасти. Сделайте все, все, что в ваших силах, вливайте в него кровь, вливайте! Он должен прийти в себя, должен заговорить, должен жить! Он мне нужен!

Чекан говорил и так неистово при этом жестикулировал руками, сверкая дорогим перстнем и браслетом часов, что медики шарахались от него. Деньги сыпались на пол, но бандит не обращал на это внимания, словно не видел купюр, падающих на кафель. А люди Чекана зло оглядывались по сторонам, ожидая какого-либо подвоха. Второй подручный Чекана по мобильному телефону пытался куда-то дозвониться и кричал:

— Скорее! Скорее, вашу мать! Здесь Сашу подстрелили.

— …

— Да, Чекан здесь, все мы здесь, на месте!

— …

— Как, где? В больнице, мать вашу.

— …

— Да в какого Склифосовского? Его чуть сюда привезли, он весь истекает кровью.

— …

— Да, жив пока, жив. Сделаем все.

— …

— Денег? Да, конечно, денег не жалеем.

— …

— Нет, говорить он не может, ему башку прострелили и в животе пара дырок.

Рычагов появился неожиданно. Распахнулась стеклянная дверь, и Геннадий Федорович, быстро шагая, принялся сбрасывать плащ, медсестра подхватила его на лету. Чекан, увидев Рычагова, которого он знал и к которому не однажды приходилось обращаться, тут же сделался более спокойным.

— Начальник, начальник, — быстро заспешил он к Рычагову, — Геннадий Федорович, послушай…

— Погоди, сейчас без тебя разберусь во всем.

— Нет, ты пойми, одну минуту… Послушай, она ничего не решит.

— Кому не решит — тебе? А ему, может, решит все.

— Мы тебе дадим много денег, очень много, только спаси его.

— Все, что могу, сделаю, а с остальным сам разбирайся. Кстати, кто это?

— Это большой человек, очень большой.

Рычагов по выражению лица Чекана, и по тому, как были произнесены слова, догадался, что действительно случай неординарный.

А к нему уже подошел врач, осматривавший минутой тому назад Резаного.

— Ну, что там?

Чекан абсолютно не понимал, о чем говорят врачи.

— Ладно, все, — сказал Геннадий Федорович, спеша в помещение, находящееся рядом с операционной. — Кстати, Солодову вызвали?

— Да, да, Геннадий Федорович, сейчас Тамара будет, я знал, что вы ее попросите.

— Тогда прекрасно, я спокоен. Анестезиолог наш на месте?

— Да, он как раз сегодня дежурит, правда, у него…

— Что у него? — строгим голосом спросил Рычагов.

— У него сегодня был день рождения, так мы немного отмечали.

— Хорошо. Готовьте, готовьте больного.

Чекан ровным счетом ничего не понял из того, что сказал врач Рычагову. Единственное, до него дошло то, что анестезиолог пьян. Но тот уже стоял перед зеркалом и тщательно мыл руки, готовясь к операции. Бандит решил больше не вмешиваться и положиться на волю случая. Присутствие Рычагова вселило в него уверенность.

Двери операционной захлопнулись.

— Стой здесь, никого не пускай. Никого, понял меня? Никого постороннего, — приказал Чекан одному из своих людей. — И морду помой, вся в крови.

— Понял, понял.

Чекан взял трубку мобильного телефона и принялся почти шепотом кому-то звонить и объяснять, что случилось. Он бледнел, тогда его щека со следами шрама начинала дергаться, дергалось и веко над левым глазом.

— Да нет, нет, я тут при чем? Я мчался вовсю.

— …

— Ну, да, задержал гаишник, дал денег, отпустил.

— …

— Где я был? За столом сидел, где же я мог быть в такое время.

— …

— Что он хотел сказать? Да откуда же я знаю!

Чекан, разговаривая по телефону, подозвал к себе одного из охранников:

— Спроси у врача, как дела.

Бандит бросился вдогонку за быстро идущим врачом, схватил его за локоть и, буквально нависая над врачом, спросил:

— Как там мой друг? Как там наш?

Врач приостановился, словно не понимая, что произошло, рукавом халата вытер вспотевшее лицо, засопел в ответ, пожал плечами:

— Пока ничего не могу сказать. Рычагов ковыряется, уже одну пулю достал.

— Откуда достал?

— Из живота достал, там сильное кровотечение, но его, вроде, остановили, смогли сделать.

— Кстати, как у него сердце?

— Хреновое, хреновое у него сердце, в том-то и дело, что хреновое.

— Скажи Рычагову, быть того не может, никогда не жаловался.

— Мне сам Рычагов сказал, чтобы поосторожнее, сердце у Резаного неважное, микроинфаркт был примерно год назад.

— Инфаркт, говорите, был?

Врач быстро повернулся и направился в операционную. Подручный Чекана отскочил в сторону.

Рычагов делал все, что было в его силах — резал, зашивал, останавливал кровь, все еще пока не решаясь перейти к самому сложному — к голове Резаного. Для Рычагова было удивительно, что за последние несколько суток к нему в больницу на операционный стол попадает уже второй человек с черепно-мозговой травмой. Правда, у первого просто была разбита голова, треснут череп, а у этого в голове сидела пуля. Рычагова удивляло еще то, что этот больной до сих пор жив, жив с пулей в голове. Операция уже длилась три часа, из операционной больше никто не выходил. Рычагов колдовал над телом Резаного, пытаясь вернуть ему жизнь.

А к больнице на краю города подъезжали и подъезжали роскошные автомобили. Из них выбирались люди, лица приезжавших были угрюмы и озабочены. Они негромко переговаривались, иногда брали в руки телефон, звонили. В общем, возле больницы шла какая-то странная жизнь.