Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Но белый халат сработал Мамедову на руку, свои догадки охранник тогда вслух не высказал. А вот потом каялся…

Все свои догадки охранник дрожащим голосом, перепуганный насмерть, изложил Чекану. Тот зло щелкнул пальцами и поморщился:

— Мать твою! Что, ты не слышал, как он там завалил нашего парня? Не слышал, как он в Резаного одну за другой две пули всадил?

— Нет, Чекан, я ничего не слышал! Была же команда пропускать к нему только докторов. Так тот и был в халате, Чекан. Слышишь, я тебе говорю, в халате! Халат еще такой крахмальный, новенький, как только что из-под утюга. Я и лопухнулся.

— Лопух ты!

Трясли всех. Вернулся анестезиолог, его информация оказалась самой полезной и самой точной. Люди из следственной бригады, которая занималась этим делом, составили фоторобот, а затем перед анестезиологом и охранником положили два толстых альбома.

— Вот, смотрите и будьте внимательны. Смотрите, смотрите, — шептал Чекан.

Да и следователь, мужик не глупый, тоже был настроен решительно — узнать, кто же убийца. И их желаниям суждено было сбыться.

— Вот, — первым сказал врач-анестезиолог, — по-моему, это он.

— Так точно этот, или…

— Ну, может, чуть постарше.

— Логично, — заметил следователь, — фотография трехлетней давности.

Затем эту же фотографию показали охраннику и тот утвердительно кивнул:

— Этот, этот, мать его!.. — и его рука, особенно указательный палец, дрогнули так, как будто он держал в руках пистолет.

От этого движения передернуло даже следователя. Все стало на свои места, личность убийцы была установлена. Это был Рафик Мамедов, в прошлом чемпион Азербайджана по боксу, а теперь бандит, гастролировавший по России.

— Значит, теперь он в Москве или где-нибудь рядом, а может, залег.

Фотография была тут же размножена в невероятных количествах. Милиция распространила ее по своим каналам, а Чекан по своим. И во всех барах, на автозаправочных станциях, в борделях, в точках, где торговали наркотиками, в общем, везде, где мог появиться Рафик Мамедов, у людей был его портрет. Милиция подняла на ноги своих осведомителей, бандиты подняли на ноги своих. В общем, бандита искали так, как не ищут никого.

Для следственной бригады не было секретом за что убили Резаного. Ведь информация о том, что Резаный, или Александр Данилин, является держателем воровского общака, была известна органам правопорядка, но доказать это было невозможно. Обыск в доме — а перевернули все, искали с миноискателем, искали лучшие специалисты, которые могут найти иголку в стогу сена, — ничего не дал. Деньги нашли, но это была смешная сумма, которую Резаный держал под рукой. Деньги предназначались на карманные расходы. То, что искали, не нашли.

Была перерыта земля возле дома, щупами истыкали весь участок, но ничего. Из оружия в доме был найдет пистолет — это была единственная находка. Но пистолетом, как выяснили эксперты, не пользовались давным-давно, и пистолет марки «ТТ» не числился даже в розыске. Так что оружие было чистым.

Похороны Александра Данилина потрясли всю Смоленскую область, откуда Резаный был родом, где под печкой скромного крестьянского дома, согласно обычаю, была закопана его пуповина. Маленькая деревня, дворов в тридцать, недалеко от Минского шоссе, старое кладбище, деревянная покосившаяся избушка. Что началось, когда привезли Резаного! Местное население такие похороны видело лишь по телевизору и слышать о подобном могла только по радио.

Проселочную дорогу засыпали гравием и целый день ее утюжил грейдер.

Кладбище привели в порядок люди в оранжевых комбинезонах, все могилы были убраны. Место для Резаного выбрали возле церкви, слева возле входа, словно бы он был не вором в законе, а настоятелем этого храма, прослужившим здесь не одно десятилетие. Даже церковь по такому случаю привели в порядок.

Для того, чтобы предать земле тело Александра Данилина по христианскому обряду, прибыли священники из Смоленска и из Москвы. Сверкали золотым шитьем ризы, курился дым из кадил, хор распевал псалмы, звучал бас дьякона. На похороны сошлось и съехалось столько народа, что кладбище не могло вместить всех желающих.

Машины стояли от кладбища до шоссейной дороги. А какие машины! Деревенские видели подобное впервые и уже навряд ли когда-нибудь увидят. Обычно одна деревня дает миру только одного великого человека. Скопление транспорта напоминало автосалон, причем, автосалон очень дорогих машин выпуска последних лет. «Ягуары», «понтиаки», «вольво», «волги» — в общем, зрелище было потрясающим.

Местные, которые знали Александра Данилина еще подростком двенадцати-тринадцати лет, а именно в этом возрасте Данилин ушел в большую жизнь, покинув деревню, поминали добрым словом шустрого пацана, с умилением рассказывали, как он крал яблоки в садах и как однажды украл велосипед.

Если бы эти бедные люди в фуфайках и шушунах, старомодных и ветхих, знали какими деньгами ворочал из земляк, у них бы волосы зашевелились на голове — миллионами. Да что там миллионами, один Данилин мог бы прокормить всю деревню с красивым названием Вишневка, хотя ни одной вишни в деревне не росло не год или два, а добрых пару веков. И мужики каждый день были бы пьяные, женщины накормлены и носили бы красивые пестрые платки.

В общем, похороны были сравнимы с празднованием дня города в областном центре, только торжественнее. Особенно поразил сельских жителей гроб. Такой красоты они не видели никогда — дубовый, лакированный, филенчатый, с бронзовыми накладками и с прозрачной крышкой.

— Ну и гроб у Александра Палыча! — а по-иному его уже никто и не называл. — Такой красоты мы никогда не видели. Я бы хоть сейчас в такой легла, — говорила сердобольная старуха, уголком платка вытирая покрасневшие глаза.

Плакала она абсолютно искренне.

— Это же надо, сколько друзей у человека! А цветов-то! Во всей деревне летом столько цветов не соберешь, сколько здесь среди осени. Да и цветы-то какие — лилии, гладиолусы, розы, огромные букеты, гигантские венки, корзины, ленты с надписями.

О существовании такой красоты гроба местное население прежде и не догадывалось. Но больше всего их поразил крест, как сказал распорядитель похорон, временный. Он был чуть ли не выше церкви, во всяком случае, доходил до конька крыши — дубовый, полированный.

А когда на могилу сложили цветы, всем собравшимся из КамАЗа с кунгом бесплатно начали наливать водку в пластиковые стаканы и раздавать бутерброды с ветчиной, икрой и курицей.

К Резаному шли не только проститься, но также себя показать и людей посмотреть, ведь люди на эти похороны собрались соответственные, номера на машинах стояли московские, смоленские, питерские, прибалтийские, белорусские. Собрался народ со всего бывшего Союза.