Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

Дорогин вышел за ворота, держа под мышкой сверток — черный целлофановый пакет, в каких обычно выносят мусор. По дороге он нашел два булыжника, сунул их в мешок. Камни звякнули о костяную рукоятку ножа.

«Жалко, хороший нож. Да, больше он мне, может быть, не понадобится».

И тут же его одолели сомнения. Как ни парадоксально, но нож ему выбрасывать не хотелось. Ведь именно этот нож спас ему жизнь и, возможно, не окажись его под рукой, лежать бы ему сейчас там, возле железного шкафа, у дома Резаного. А так сейчас там лежит другой, лежит бандит, убитый им, Сергеем Дорогиным. Одним бандитом меньше — для общества лучше.

Таким простым способом Дорогин оправдал свой страшный поступок — убийство человека.

«Хотя какой он к черту человек? Небось, у него руки в крови по самые плечи. И как таких земля носит?»

Он спрятал нож возле бетонного забора, который огораживал участок Рычагова, а целлофановый пакет с кроссовками утопил в том же карьере, где покоились на дне газовые баллоны.

Когда он вернулся в дом, Геннадий Федорович Рычагов сидел в прежней позе на низком мягком кресле. У его ног стояли чемоданы. Рычагов покачивался из стороны в сторону, сжимая седые виски. Дорогин, насвистывая нехитрую мелодию, принялся готовить завтрак, хотя прекрасно понимал, что кусок сейчас не полезет в горло хирургу. А у него самого аппетит был прекрасный, такого с ним уже давно не случалось.

— Ты на работу сегодня едешь, Геннадий? — бросил Дорогин, глядя на закипающий кофе.

— Что? Куда? — не поняв, пробормотал Рычагов.

— В больницу поедешь?

— А, в больницу… — Рычагов словно бы вернулся из мира грез в реальную жизнь, в которой для него все теперь было загадочно и таинственно.

У Дорогина даже было такое впечатление, что Рычагов не отдает себе отчета в том, что произошло.

— В больницу, оперировать едешь?

— Оперировать? Кого?

— Ну, не знаю кого, у тебя же, наверное, какие-то плановые операции сегодня?

— А, да, есть плановая операция. Наверное, надо все-таки ехать.

— Лучше бы ты остался сегодня дома, — не поворачиваясь к Рычагову, бросил Сергей.

— Зачем?

— Отрежешь еще чего лишнего. Остался бы дома, лег, выспался, побрился, помылся, привел себя в порядок, успокоился. А завтра уже и поехал бы.

— Да-да, ты прав.

— Идем завтракать, я сейчас нарежу бутербродов. Тебе каких — с ветчиной, паштетом, рыбой?

— Я ничего не хочу.

— А кофе хоть выпьешь?

— И кофе не хочу. Воды. Я бы выпил воды.

Сергей взял бутылку минералки, открутил пробку и налив в высокий стакан, поставил на стол перед Рычаговым.

— Пей, вот тебе вода, может легче станет, — улыбка не сходила с лица Дорогина.

Рычагов, стуча зубами о край стакана, сделал несколько глотков, поперхнулся, закашлялся.

Дорогин постучал его по спине.

— Что-то ты, брат, нервный, совсем мне не нравишься. Может тебе каких таблеток съесть?

— Каких таблеток?

— Ты врач, должен сам разбираться. Не стрихнин же тебе пить. Успокоительных, наверное.

— Я и так спокоен.

— Тогда пойдем есть.

Они ели молча. Рычагов не поднимал глаз от тарелки.

— А если они узнают, что деньги у нас? — тихо прошептал Рычагов.

— Кто, Чекан и его люди? Думаю, не узнают, если кто-нибудь не скажет. А сказать некому. Так что, надеюсь, никто об этом не узнает. Главное, нам не засветиться — ни тебе, ни мне.

— А что мы должны делать?

— Ничего мы не должны делать. Надо продолжать жить по-прежнему. Я буду играть роль Муму, а ты продолжай делать свои операции, резать, зашивать, вырезать, латать, штопать, вправлять. В общем, продолжай заниматься тем, чем и занимался. И никаких лишних движений, никакой суеты. Ни в коем случае не показывай, что тебе не нужны деньги. Кстати, что с документами? Ты говорил, у тебя есть какой-то человек.

— Да, есть, был. Вообще не знаю.

— Так есть или не знаешь? — настойчиво спросил Дорогин, понимая, что одно из главных сейчас дел — достать документы, легализоваться.

А уж потом можно будет приступить к задуманному, реализовать свой план, который у него уже сложился в голове. План был продуман давным-давно, созрел, был известен Сергею в мельчайших подробностях. Правда, жизнь, как всегда, может внести свои коррективы, ведь на большие деньги Дорогин не рассчитывал, а судьба подбросила ему такой подарок. С деньгами реализовать план мести намного легче, но сначала ему требовались документы.

— Слушай, Геннадий, кстати, чемоданы надо убрать подальше от любопытных глаз.

— Да, я сейчас уберу, — как робот, Рычагов поднялся из-за стола и направился к своему чемодану. Взял его за ручку, поднял и двинулся в спальню.

— Ты что, собираешься его поставить на антресоли?

— Да, там где и был.

— Ну, что ж, давай. Можешь и мой туда занести. А насчет бандитов ты не бойся, они до нас не доберутся, в ближайшее время, во всяком случае. Тем более, пошел дождь и я не думаю, что они станут вызывать милицию, а значит, следственная бригада не ищет убийцу.

— А если позовут все-таки?

— Нет, не те они люди, и ментов они не любят больше всех на свете. Так что обращаться к ним за помощью бандиты не станут, будут действовать через своих людей. Хотя и в милиции у них есть свои люди. Так что не переживай, наше дело правое, мы победим, — отхлебывая горячий кофе, преспокойно сказал Дорогин.

— Я завтра же поеду в Москву, найду знакомого мужика и тогда, может быть, он поможет тебе с документами.

— Он живет в Москве?

— У меня есть его телефон.

— Попробуй. Просто узнай как и сколько это будет стоить.

— А какую сумму можно называть?

— Ты спроси сначала, а потом мы решим.

— А фотография? — сказал Рычагов, сказал так, словно сделать фотографию — очень важное и почти нереальное дело.

— Не думаю, что это большая проблема. Заедем в Звенигород в любое фотоателье, заплатим денежку и меня сфотографируют. Это не проблема.

— Да? Ты думаешь? — спросил Рычагов.

— Я в этом уверен.

— Так что будем делать с кредитками? — разговор, все время вращаясь по кругу, возвращался к деньгам.

— С кредитками? Выбросить их куда-нибудь надо. Зачем они нам, все равно мы ими воспользоваться не сможем. Считай, их там и не было, тебе твоей доли мало…

— А жаль, — произнес Рычагов. — Ты говоришь, там большие деньги?

— Большие, маленькие — какая к черту разница? Светиться не стоит.

— Ну, как знаешь.

Кредитки были сожжены в камине. Они расплавились, растеклись и превратились в ничто. Все это происходило на глазах Рычагова и Дорогина.

— Представляешь, это горят деньги? — прошептал Рычагов.

— Что это ты, Геннадий, неровно дышишь? Это горит пластмасса, а не деньги.

— Но за ними же деньги, и наверное большие, огромные деньги, с многочисленными нулями. И количество нулей, возможно, такое, как звеньев на якорной цепи.