Стелла Прюдон - Дедейме

– Потом я стал работать много. Такая невеста – это вам не халва по рубль двадцать, много денег надо иметь, – продолжил Натан, – в кафе ее приглашаю, а она не хочет, чтобы я за нее платил. У меня, говорит, свой ридикюль, я сама за себя платить буду. – При этих словах сидящие за столом радостно засмеялись.

– Помнит все! Все помнит! Я думала, он уже забыл! – Ханна встала и еще раз поцеловала мужа. – Жалела тебя. Откуда у тебя деньги были на кафе?

– Нечего жалеть! Я мужчина и должен платить! Если нет денег, бог ум дал. У меня хватило ума заработать все это! Я всего сам добился, вот этими вот руками, – Натан поднял руки ладонями вверх, – все сам заработал! И детям моим, дай бог, не придется горбатиться, как мне тогда. Всех сыновей устроил в институты, образование дал, работой обеспечил. Дочерям приданое хорошее, Эрке тоже не обижу. – Натан посмотрел на Симона. – Все, что нужно, у вас будет: дом, машина, деньги. Работа тоже будет, если голова на плечах есть.

Натан поднял рюмку и все присутствующие тоже подняли свои рюмки.

– Давайте выпьем за отца! – вскочил Борис. – Не было бы отца, ничего бы не было. Не было бы нас!

– Эри, эри! [24] Да, да! Отец у нас самый лучший, – подхватил Довид. – Золотой у нас отец.

– Не золотой, а платиновый! Нет, бриллиантовый! – возразил Борис.

– Бриллиантовый! Бриллиантовый! – подтвердили присутствующие.

– Ну хватит-хватит чепуху молоть. Поехали! Азохен вей, бедный еб-рррей! Зай гезунд!

Когда подошел день свадьбы, с Эрке случился женский недуг, делающий невозможной брачную ночь. Свадьба была пышной, гости желали молодым счастья и много детей. Эрке весь день не находила себе места. Что скажут люди, если Симон не вынесет платок, подтверждающий, что замуж она вышла невинной? Это будет позор! Она не знала, что делать, и, когда молодых стали провожать в их новый дом, отвела мать в сторону и расплакалась, рассказывая ей про свою беду: у нее месячные, а значит, не будет брачной ночи! И не будет платка! Ханна велела ей успокоиться и взять себя в руки, она все устроит.

Когда молодые вошли в спальню, вместе с ними вошла и мать Симона, Мина. Эрке разделась и легла в кровать, а Мина подержала белый платок между ногами молодой и вышла, вручив его сыну. Эрке легла на живот и обхватила подушку руками. Вдруг она вздрогнула: под подушкой был какой-то металлический предмет. Она достала ножницы и показала Симону.

– Что это? Зачем мне под подушку положили ножницы?

Симон хмыкнул.

– Ножницы кладут под подушку, чтобы у нас родился мальчик. Ты что, не знала?

– Не-ет, – удивленно ответила Эрке.

– Маленькая ты еще, глупенькая, – почти нежно сказал Симон. Затем он отвернулся и посмотрел в окно. На улице возле дома стояло несколько машин. Жестикулируя, словно в танце, мужчины громко разговаривали, смеялись и курили. Все ждали, когда Симон вынесет платок.

Эрке отвернулась к стенке: она стыдилась своего невежества. Молодожены не проронили больше ни слова, а когда в дверь постучались, Симон опомнился и вышел с измазанным кровью клочком белой ткани в руке.

– Маладээц! Красссавчик! – мужчины стали хлопать Симона по плечу и поздравлять. Откуда-то появились музыканты, и тихий двор заполнился танцующими лезгинку мужчинами. Они танцевали с трофеем и подбрасывали новоиспеченного мужа в воздух. Потом все уехали, и Эрке осталась одна. Она знала, что мужчины отправились к остальным гостям: танцевать с платком, который потом «выкупят» ее родственники как подтверждение того, что их дочь была чистой, когда пришла в новую семью.

Эрке и не подозревала, что одиночество станет ее спутником на все ближайшие годы. Она надеялась, что муж будет любить ее, а его скованность приписывала нежеланию выражать чувства на людях, необходимости соблюдения приличий. Но она и представить себе не могла, что так будет всегда. На следующий день после свадьбы муж уехал по делам в Махачкалу. Казалось, что жизнь раскололась на две части: до и после. Она вдруг стала замужней женщиной, хотя ничего в ней не изменилось. Она больше не могла оставаться ночевать в родительском доме, потому что родители неизменно отправляли ее домой со словами: «Твой дом там. Ну и что, что мужа нет. А если он вдруг внезапно вернется, а тебя нет дома, что он подумает?» Она ненавидела свой новый дом, эти предательски шуршащие обои, странные шумы за окном. Она включала свет во всех комнатах, чтобы не бояться, но по-прежнему вздрагивала от каждого шороха. Когда же Симон вернется? Может быть, он обиделся на нее за что-то?

Муж вернулся через две недели. Эрке очень обрадовалась и, не желая показывать, что боялась (она не маленькая!), стала расспрашивать его о делах.

– Успешно прошла поездка?

– Да, нормально все. Через неделю опять поеду.

– Как? – Эрке не смогла скрыть удивления и разочарования. – Как опять поедешь? А я? Я останусь одна?

– Ну да. Я же тебе не нянька, чтобы тебя развлекать. Если скучно, иди к родителям, а я должен работать.

Вскоре Эрке узнала, что муж жил с другой женщиной. Однажды она взяла пиджак мужа, чтобы почистить, и, словно в плохом романе, увидела во внутреннем кармане пиджака письмо, подписанное «твоя Н.». Оно было адресовано ее мужу! Когда она показала письмо Симону, он толкнул ее, отобрал письмо и велел не «совать нос не в свои дела». Эрке поделилась своей бедой с матерью, самым близким ей человеком, но та отослала ее обратно со словами: «Стерпится – слюбится. Все мужчины ходят налево».

Эрке поняла, что ей придется смириться с одиночеством, и даже начала находить в этом плюсы. Она все реже ходила к родителям и все чаще оставалась дома одна. Иногда ее навещали сестры. Когда через год после свадьбы Эрке так и не забеременела, Ханна заволновалась: может быть, дочь стоит повести к врачу?

– Нет, мама, – ответила Эрке, – все хорошо.

– Что – хорошо? – не понимала Ханна. – Уже год живете, а ты не беременна еще.

– Мы не живем… – Эрке запнулась. Она не хотела огорчать мать, но не видела другого выхода. – Мы еще ни разу не были вместе.

– Что? Как это? Почему? – Ханна не могла скрыть удивления.

– Симон редко бывает дома, а когда приезжает, всегда уставший и ложится в другой комнате.

Ханна неодобрительно покачала головой: «Ну и дела».

Эрке поняла по решительному тону матери, что она этого так не оставит. И действительно, Ханна сразу же позвонила своей тетке и попросила повлиять на сына. Когда через неделю Симон вернулся, он первым делом отругал Эрке:

– Зачем ты без умолку болтаешь о том, какой я плохой муж?

– Я не болтала! – пыталась защититься Эрке. – Мать спрашивала, почему у нас до сих пор нет ребенка. Я ей сказала правду.

– Нечего посторонних в наши дела впутывать!