Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Фаддеев.А как же? Сторговался честь по чести. (Продавцу.) Да не цепляйся ты, холера!

Продавец тянет корзину, что-то лопочет господам. Те, наконец, понимают, в чём дело, смеются.

Зелёный.Корзину-то! Корзину ты у него не покупал?

Фаддеев.А на кой ляд мне его корзина?

Гончаров.Чего же ты ее на фрегат тащишь? Отдай ему!

Фаддеев. (Заливается громким смехом.) А я-то дурак… Мне и в голову… (Перекидывает в край рубахи фрукты, уходит, пытаясь их не растерять.)

Подходит Гошкевич.

Гошкевич.Господа, кто со мной?

Гончаров.А вы куда?

Гошкевич.К Сейоло.

Криднер.Что за персонаж?

Гошкевич.Личность, достойная внимания. Сейоло — вождь одного местного племени.

Миша.Вождь краснокожих? Пойдемте, господа.

Гончаров.Далеко ли добираться по такой жаре?

Гошкевич.Нет. Тюрьма вон за тем забором.

Зелёный.Так он в тюрьме?

Миша.Он же вождь!

Гошкевич.Сейоло никак не мог примириться с англичанами. Нападал на них всюду.

Миша.Вел партизанскую войну!

Гошкевич.Но в бою его ранили и взяли в плен. Англичане приговорили его к смертной казни. Племя поклялось сложить оружие, и Сейоло не казнили, а отправили в тюрьму. Относятся там к нему с почтением. Разрешают его навещать. Два дня тому назад я у него был.

Миша.Так что же мы стоим, господа?

Картина III

Небольшая часть тюремного двора огорожена решеткой. На земле расстелен кусок грубой материи. На ней лежит Сейоло. Ему лет 30. Он смугл, строен, очень красив. На нем набедренная повязка и белая широкая рубашка, из-под которой видна перевязанная грудь. Возле него сидит молодая миловидная женщина. Черные волосы распущены по плечам. На ней яркая полосатая юбка, грудь прикрыта густой бахромой и деревянными бусами. Охранник подходит к двери. С лязгом открывает замок и пропускает посетителей. Входят Гошкевич, Гончаров, Корсаков, Криднер, Зелёный и Миша.

Гошкевич.Вот незадача: переводчик куда-то уехал. А он (показывает на Сейоло) по-английски почти не знает.

При входе русских Сейоло встает. С достоинством здоровается с каждым за руку. Улыбается. Женщина тоже встает, складывает ладони у груди и почтительно кланяется. Узнают Гошкевича. Оба особо его приветствуют.

Сейоло.О! Рашен! Рашен!

Гончаров. (Вручает Сейоло сверток.) Тэбэк… Сигар…

Сейоло. (Спокойно, без подобострастия.) Сэнькью… Сэнькью. (Отдает сверток женщине. Та кладет его на пол.)

Гошкевич.В прошлый раз я сделал фотографический снимок. (Подает его Сейоло. Тот смотрит удивленно, качает головой, усмехается, передает снимок женщине. Рассмотрев снимок, она заливается звонким смехом, хлопает в ладоши, сверяя фото с оригиналом. Для нее это — чудо.)

Гошкевич. (Указывая на рану.) Болит?

Сейоло. (Прикладывая руку к ране, качает головой.) Ноу, ноу мэни.

Криднер.Откуда же здесь эта очаровательная креолка? (К Сейоло.) Вайф? Жена?

Сейоло. (Улыбаясь.) Вайф, вайф.

Гошкевич.В прошлый раз я видел совсем другую женщину, совсем не такую красотку. (К Сейоло. Грозя шутливо пальцем.) Ноу, ноу вайф!

Сейоло. (С гордостью.) Ай хэв сэвэн вайф. (Показывает на пальцах семь.)

Миша.У него семь жен?! Это значит гарем?

Жена Сейоло понимает, что речь идет о ней. Улыбается, кивает головой. Гладит Мишу, как ребенка, по плечу. Он ей понравился. Гончаров достает блокнот, карандаш и быстро рисует Мишу и женщину.

Криднер.Так сколько же у него детей? (К Сейоло, показывая мал-мала-меньше.) Чилдрэн? Чилдрэн?

Сейоло. (Смеется.) О! Мэни, мэни чилдрен!

Миша.Мэни — это сколько?

Сейоло показывает мал-мала и на пальцах 17 детей.

Миша.Семнадцать детей!

Зелёный.К пятидесяти годам целая сотня наберется.

Корсаков.Интересно, что же ждет его впереди? (Показывает жестами на рану.) Вылечится, и что потом?

Сейоло.(Прикладывает палец к губам, глядит на дверь и показывает, что тихо убежит.) Ай хэв форс… Армз.

Корсаков.У него есть сила и оружие.

Миша.Значит, снова борьба? Файт?

Сейоло.Йес. Йес, файт! (Показывает, как он соберет свое племя и уведет его далеко в лес, в горы.) Май пипл… Фар маунтиз… форрест… (Гошкевич поясняет его слова.)

Криднер.Он чего-нибудь боится? Увот а ю эфрэйд оф?

Сейоло. (Гордо качая головой.) Насынь! (Пытается объяснить, подкрепляя слова жестами.) Май пипл увил би уван, вэнн ит лонз ту лав манэй энд ту дринк увайн.

Гошкевич.Он говорит, что мой народ будет непобедим до тех пор, пока он не научится любить деньги и пить вино.

Русские прощаются с Сейоло и его женой. Гончаров подает ей рисунок. Она смотрит на него и прижимает к груди, как дорогой подарок.

Миша. (Подходит к Сейоло. Они пожимают друг другу руки.) Виват! Виктория! (Четко стукнув каблуками, отдает честь.)

Картина IV

Палуба. Жаркий тропический день. Играет оркестр. У борта стоят капитан и Гончаров.

Капитан.У моря своя поэзия. Лирическая и трагическая. В оценке шторма мы с вами, Иван Александрович, не сошлись взглядами. Шторм вы назвали беспорядком и безобразием.

Гончаров.И сейчас так считаю. В природе всё должно быть умиротворительно, прекрасно… Вот как сейчас.

Капитан.Сияет солнце. Синеет море. Вон киты фонтаны пускают, над нами альбатросы реют, чайки кричат…

Гончаров.И музыка… У вас замечательный оркестр.

Капитан.Это благословенной памяти нашего адмирала Михаила Петровича Лазарева. Ведь когда он служил, на каждом корабле какая музыка полагалась? Один горн и один барабан. А Лазарев мечтал об оркестре, не только потому, что сам любил музыку, он понимал, какое значение она может иметь для матросов, которые подолгу земли не видят. И обратился он с просьбой к начальству.

Гончаров.И что же начальство?

Капитан.Пришел ответ, что, мол, по уставу ни хора, ни песельников, ни тем более оркестра военному кораблю не полагается.

Гончаров.А как же Лазарев?

Капитан.На свои собственные средства и пожертвования офицеров он закупил инструменты, пригласил преподавателя. Матросы осваивали музыку с большой охотой. А от песельников отбою не было. Вскоре эта слава разнеслась по всему флоту, и многие командиры стали брать с Лазарева пример.