Матс Tpаат - Сад Поммера

Карцов подкидывает находку на ладони.

Кообакене продолжает поиски. Что осталось от его сверстника, с которым они вместе были на конфирмации?

Наконец палка нашаривает что-то округлое.

Это пепельно-серый череп человека, в довольно жалком состоянии, ставший хрупким от жара. Руки Кообакене начинают дрожать, взгляд тускнеет. Он протягивает череп полицейскому, тот берет и вытряхивает из него золу, сердясь, что скотник не сделал это сам.

Карцова интересует, нет ли на черепе повреждений, но их не оказывается.

Пеэп все еще ковыряется в золе и находит части костей, столь же рыхлых, как кости животных, пережженные в плите.

Выходит, что череп стройного лейб-гвардейца оказался крепче, чем все другие его кости.

И еще мызный скотник находит в пепле железные наугольники от сгоревшего сундука Кристины и штык от деревянного ружья.

— Вот, вот! — восклицает Карцов. — Штык!

— Он висел вместе с ружьем на стене в классной комнате, — объясняет Поммер по-русски, с трудом выговаривая «ружьем». — Это учебное пособие.

Карцова интересует причина возникновения пожара. Был ли кто-нибудь в школе? В каком состоянии были печи?

Кристина бледнеет. Ей кажется, что вопрос нацелен как раз в ее адрес.

— В печи и в плите не было ни единого уголька, все было затушено… Я проверяла дважды…

— Что она говорит? — обращается Карцов к учителю.

Поммер переводит, младший помощник кивает.

— Кто вышел из дома последний?

Марию вызывают к полицейскому. Она подходит не спеша, на руках у нее Сассь. Карцов оглядывает женщину долгим тяжелым взглядом.

— Мальчик все не засыпал. И я взяла его с собой к яанову огню. Я не знала, что Хендрик остался в доме.

Взгляд Карцова проницателен и недоверчив.

— А не сами ли вы пустили красного петуха, решили, что дом пустой и пусть себе горит.

Трудно понять, всерьез он так думает или только мрачно шутит.

— Зачем мне это? — криво усмехается Мария. — Сгорела вся одежда ребенка и мое новое пальто…

— А Ильвес курил? — продолжает следствие младший помощник.

— Да, курил трубку…

— Были у него здесь враги?

Не было. Старый, неимущий, какие у него враги…

Карцов кивает головой, для него картина ясна.

Тут Кристина вспоминает, что однажды она рядом с постелью солдата на полу нашла курящуюся трубку, когда сам Хендрик храпел в постели.

Карцову надобно составить протокол. Поммер отводит полицейского чиновника в сарай и сдвигает в сторону тряпье на верстаке. Лучшего письменного стола в Яагусилла — увы! — не осталось.

Чиновник садится на чурбан и раскладывает на верстаке свои бумаги.

Истина установлена, но нет чернил, чтобы засвидетельствовать ее на бумаге.

Поммер посылает Лео в волостное правление — занять у писаря чернил.

Свидетели ждут на дворе, когда их попросят приложить свою руку к протоколу.

В тот же вечер Мария с Сассем уезжает в город. Отец отвозит их на лошади к поезду. Сердце у Марии ноет — муж не приехал на яанов день в Яагусилла. Перед своим мысленным взором она уже видит самое худшее: у мужа роман, он ходит к женщине.

Жизнь возвращается в старое русло: ведь пожар — это еще не конец света. Об этом Поммер говорит и своим внукам, которые пытаются воспользоваться случаем и совсем отбиться от рук, каждый сам по себе. Поммер снова натягивает вожжи; даже живя на чердаке хлева и в халупе, можно вырасти вежливым и порядочным человеком. Именно в халупах и выросло немало во всех отношениях образцовых мужей отечества. Дети очень довольны новым образом жизни, на чердаке они предоставлены самим себе. Дедушке со своей палкой не дотянуться от бани до амбара, он не может требовать от них такого же порядка, как в школе, когда они подолгу не засыпают.

Спустя несколько дней, в туманное утро, когда Кристина торопливо готовит еду на плите, сохранившейся на пожарище, а небо закрыто мрачными дождевыми тучами, за воротами появляется лошадь с телегой, на которой стоит черный гроб. Все это происходит так неожиданно, что Кристина бледнеет и пугается до смерти. Она поднимает голову от сковородки и вдруг замечает повозку, человека с хмурым и резким взглядом, который снимает крючок с ворот. Господи, да это сама костлявая с косой!

Приехавший оказывается сыном покойного Хендрика, тартуский ломовой извозчик, который хочет предать бренные останки отца освященной земле. Кратко и неприязненно говорит он с Поммером о делах и спрашивает, как произошло несчастье, больше всего он интересуется имуществом Хендрика. Узнав, что от отца остался только штык, да и тот обгорел, он что-то бормочет зло и велит учителю принести показать ему. Исподлобья смотрит извозчик на штык, щупает его пальцем, не знает сам, взять с собой этот кусок железа или оставить здесь.

— Медаль тоже нашли, — говорит Поммер, — но ее взял полицейский.

— Вот как! — бормочет ломовой извозчик и сует штык в телегу, под гроб.

Второй сын Хендрика, хуторской батрак, стоит поодаль на дворе и разглядывает сгоревший дом и подпаленные деревья. Человек он гораздо более спокойный и любезный, чем горожанин, о наследстве он не беспокоится, потому что знает — отец был беден и жил, что говорится, из ладони да в рот. Он оглядывает старый знакомый двор, пытается что-то припомнить из детских впечатлений и разговаривает с Кристиной. Вот он подходит к колодцу, достает свежей воды и пьет большими глотками. Потом оправляет свои посконные мужицкие брюки, идет к брату и учителю, которые советуются, как и что положить в гроб, и торопит их, так как скоро обед, а до приходского кладбища путь немалый.

Ломовой извозчик гонит лошадь вокруг пожарища к сараю, где лежат череп и кости; те немногие земные приметы, которые остались от Хендрика, разложены на куске старой рогожи. Извозчик готов все сразу же взять в охапку и положить в гроб, но младший брат останавливает его; он собирается попросить Поммера, их старого учителя, прочесть над костями отца, перед тем как положить их в гроб, слово божье. Старший брат, сопя, соглашается, недоверчиво обнажает он голову и исподлобья смотрит на Поммера, который, теребя усы, вспоминает подобающие случаю слова.

Кости вместе с рогожей кладут в гроб, и извозчик хочет сразу же наложить и крышку, чтобы уж все было сделано разом. Но и тут вмешивается брат-батрак и ведет лошадь с открытым гробом к другой стороне пожарища, к месту, где была классная комната. Там он берет несколько пригоршней мокрого от ночного дождя пепла и кладет его в рогожу, при этом на глазах его навертываются слезы, и в волнении он нежно проводит негнущимися пальцами по темно-серой кости лба.

Они заколачивают гроб, садятся сами в ломовую телегу рядом с гробом, младший брат вежливо прощается с учителем, старший же бормочет что-то зло и неопределенно, и выезжают из ворот. Поммер закрывает за ними ворота, встает на цыпочки и провожает взглядом лошадь, повернувшую к трактиру. У трактира похоронные дроги останавливаются, младший брат спрыгивает с телеги, забегает в трактир и сейчас же возвращается с бутылкой в руке. Они едут дальше и скрываются за углом дома.