Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Генерал не принял дружеского тона и на прощание, не удержавшись, одарил Сильвера таким свирепым взглядом, что стало ясно: Панов непременно попробует отыграться.

Через несколько дней, просматривая свежие газеты, Сильвер наткнулся на щемящий душу репортаж из приюта для беспризорных детей, собранных туда с московских улиц. Автор подробно рассказывал о нищенском существовании приюта, о трагических судьбах брошенных мальчишек и девчонок.

Сильвер сразу решил, что это как раз то, что ему нужно.

Находившийся на каких-то мрачных задворках, приют носил официальное название «Пункт социальной реабилитации несовершеннолетних». В сырых темных комнатах с облупившимися потолками стоял удушливый запах подгоревшей капусты. Половицы под ногами ходили ходуном. Рассохшуюся колченогую мебель словно собирали по свалкам.

Но дети ничего этого не замечали. Малыши увлеченно доламывали старые игрушки. Те, кто был постарше, визжащей оравой носились по пыльному дворику. В большой комнате прямо на полу устроилась компания голенастых акселераток. Они упоенно смотрели по телевизору какой-то мексиканский сериал.

Директриса, увидев перед собой импозантного Сильвера, поначалу испугалась. Она приняла его за нового начальника, явившегося с инспекцией, и торопливо начала показывать ему наивные детские рисунки и поделки, что-то лепетать о недавно проведенном приютском КВНе и готовящемся турнире по шахматам.

Сильвер пропустил все это мимо ушей и спросил неожиданно:

— А что у вас сегодня на обед? Щи?

— Щи… — растерянно сказала директриса, понимая, что капустный аромат говорит сам за себя.

— А вчера тоже щи были? И завтра щи?

Директриса побагровела от незаслуженной обиды. Весь скромный штат приюта вкалывал здесь не за страх, а за совесть.

— Да, щи! — сказала она с вызовом. — А что мы еще можем на свои гроши? Осетрину покупать? Паюсную икру с бананами? И обуви для детей нет. И одежды. Перебиваемся тем, что добрые люди пожертвуют. Магнитофон дети просили, так мне пришлось свой из дома принести.

Неожиданно из глаз директрисы брызнули слезы. Видно, настрадалась она изрядно.

— Вы мне тут сырость не разводите, мадам, — грубовато сказал Сильвер, не выносивший женских слез. — Вы лучше составьте список того, что вам необходимо в первую очередь.

— Зачем? — испуганно спросила директриса.

— Попробую вам помочь.

— А вы… вы от кого?

— Я от себя, — нетерпеливо пояснил Сильвер. — От себя лично. Моя фамилия Марьямов. Запомните?

— На всю жизнь! — воскликнула она.

Директриса не верила в сказки про добрых спонсоров и потому была ошеломлена до крайности. Тем не менее список занял две страницы, исписанных нервным почерком. В приюте не было практически ничего. Но Сильвер не собирался жадничать. Журналистам нужно было дать весомый повод для создания портрета доброго бизнесмена Марьямова.

— Хотите с нашими детьми познакомиться? — спросила взволнованная директриса.

Сильвер этого не хотел, но следовало поддержать имидж. Началось тягостное знакомство с детьми, вызвавшее у Сильвера нарастающее раздражение.

И вдруг его словно пронзил электрический разряд. Сильвер увидел сидящую на подоконнике девушку с короткой стрижкой и огромными черными глазами. Она полоснула взглядом по незнакомому мужчине и равнодушно отвернулась к окну. Этот взгляд сверкнул как черная молния, и Сильвер невольно вздрогнул.

— А это кто? — спросил он осевшим голосом. — С ней можно поговорить?

— Нет, — покачала головой директриса.

— Почему?

— Она не говорит.

— Как не говорит? Глухонемая?

— Нет, слышать-то она слышит. Но не разговаривает. Доктор считает, что это последствие шока. С ней, видимо, случилось что-то ужасное.

Но что, мы не знаем. Она у нас уже восемь месяцев и ни разу слова не сказала.

— Я попробую с ней поговорить… — Сильвер сам не понимал своего волнения. — Можно?

— Попробуйте, — пожала плечами директриса. — Оксана! Ксюша, подойди сюда!

Черноглазая девушка соскользнула с подоконника и пошла на зов.

Сильвер не отрываясь следил за необычайной грацией ее движений. Во рту у него пересохло. Он не мог разобраться в нахлынувших чувствах, но до сих пор ни одна женщина не производила на него такого впечатления.

— Здравствуй, Ксюша, — сказал Сильвер, с трудом ворочая языком.

И опять черная молния вонзилась в него. Взгляд у девушки был совсем взрослый, полный невыразимой печали. В душе Сильвера словно все перевернулось.

— Что это ты сидишь одна? — заговорил Сильвер неестественно сладким голосом. — Разве у тебя тут нет подруг?

— С ней трудно, — шепнула директриса. — И ей трудно тоже.

— А вы разрешите… Разрешите ей сходить ко мне в гости?

Сильвер не понял, как это у него вырвалось. Но слово уже было сказано.

— В гости? — удивилась директриса. — Я не знаю даже…

— Я вам ее верну в целости и сохранности. Скажите только, к какому часу.

— Ксюша, ты хочешь в гости к… — Директриса замялась. — К господину Марьямову?

Сильвер ждал ответа так, будто от этого зависела его жизнь. Черноглазая девушка едва заметно кивнула.

— Ну что ж, пожалуйста, — сказала директриса. — Ты подожди нас здесь, Оксана.

Директриса вывела Сильвера в коридор и зашептала:

— Я хочу вас предупредить, господин Марьямов. У Ксюши это в личном деле не записано, но есть основания подозревать, что девочка… Как бы это сказать?… Она, похоже, торговала собой. Ее за городом нашли избитой до полусмерти. Едва откачали.

— Что значит «торговала собой»? — зло спросил Сильвер. — Вы что, свечку держали?

Директриса поняла, что сейчас она потеряет неожиданного спонсора.

— Нет, конечно! — воскликнула она в испуге. — Возможно, это мои фантазии. Столько грязи вокруг…

Сильвер, не дослушав ее, вернулся к Ксюше. Она так и стояла на том месте, где ее оставили.

— Пойдем, — сказал Сильвер. — И ничего не бойся.

Он взял девушку за руку и увел ее из приюта, еще не зная, что навсегда.

Ночью больничный телефон для справок не отвечал, Жанна буквально разрывалась на части, не зная, что делать.

Наконец она решила, что похитители Ванечки вряд ли станут звонить среди ночи, села за руль своего «Мерседеса» и на бешеной скорости погнала в больницу. У телефона на всякий случай осталась Тамара, хотя толку от няньки не было никакого.

В реанимацию, где находилась Алиция Георгиевна, Жанну не пустили.

— Извините, не имею права, — сказал молоденький дежурный врач, таращась на явившуюся из ночного мрака знаменитость.

— Но ей хоть получше стало? — в отчаянии спросила Жанна.

— Состояние стабильное. Вы утром позвоните.

Врач все продолжал обалдело таращиться на Жанну, и она с трудом удержалась от резких слов.