Алиона Хильт - Любовь с немецким акцентом [litres]

Раз тренер сказал, я решила последовать его совету, ему было уж точно виднее, и стала тренироваться еще азартнее. С каждой тренировкой мои веса росли, а организм требовал больше топлива. Не помню, сколько я тогда ела, но явно немало. Я перестала адекватно себя оценивать в зеркале (снова!), но теперь я себе казалась слишком дрищавой. «Тебе нужны большие ноги», – как мантру повторяла я про себя слова Клауса. Растить мышцы было не так просто, особенно когда ты не можешь себя адекватно увидеть со стороны, но однажды, оказавшись у зеркала вместе с Армином, я неожиданно для себя поняла, что мои ноги выглядят более мышечными, чем его.

– Мне кажется, тебе пора остановиться, не находишь? – спросил он.

– Не знаю, надо спросить у Клауса, – ответила я.

День за днем я стала замечать, что мой муж уже не горит таким энтузиазмом по поводу моих соревнований, как раньше. Я стала слишком много времени проводить в зале и слишком мало – с ним. Я знаю, что в тот период ему казалось, что я отдаляюсь, и он пытался как-то меня привести в чувства и вернуть. Да, он был прав, я не просто отдалялась, я старалась отстраниться и огородить себя от его вечно плохого настроения.

Все те резюме, что он отправил в местные фирмы, вернулись обратно. Некоторые из них обосновывали причину отказа тем, что Армин, цитирую, «слишком квалифицирован для данной должности», а другие тем, что последние одиннадцать лет мой муж работал на себя и в конечном итоге фирма обанкротилась. Это банкротство было как клеймо, но без него нам бы пришлось всю жизнь выплачивать долги, не нами созданные. Армин ругал себя, сам не зная за что, и его плохое настроение и недовольство абсолютно всем не могло не сказываться на атмосфере дома.

Могла ли я подумать, выходя замуж за этого человека, что снова попаду в капкан домашнего абьюзера? Видела ли я, что у него в характере присутствуют черты моего бывшего? Нет.

Знаете, я твердо верю в то, что человека портят не деньги, а их отсутствие. Помимо финансовых проблем, его самооценка была разбита вдребезги случившейся неудачей. Мужчине под сорок очень трудно смириться с тем, что все, что он долгое время строил, потерпело крушение. Самореализация, достаток и собственное дело – все это было в прошлом. Нужно было начинать что-то новое, но было страшно. Ни на одну работу его не взяли, но он не сдавался и продолжал рассылать резюме и ездить на собеседования.

Когда у нас забрали машину, он совсем поник. Когда ты живешь в поселке, без автомобиля очень и очень сложно, даже за продуктами съездить – это целое дело, а общественный транспорт у нас по деревне не ходил. Спасибо соседям, они одалживали нам свой старый «Фиат».

Видя, как мучается Армин, я изо всех сил старалась ему помочь! Работы не было, а кредит за дом, коммунальные услуги и элементарная покупка продуктов оставались. Я стала брать дополнительные курсы в спортстудии, и, бывало, я ездила туда дважды в день и вела по три-четыре часа за раз. Мой маленький бизнес с расшивкой купальников тоже шел, а еще я время от времени подрабатывала фотографом: снимала беременных, новорожденных и свадьбы. Каждое заработанное евро давало мне хоть какое-то спокойствие и уверенность. С каждой проведенной мной тренировки я откладывала по пять евро в конверт, остальное уходило на еду и какие-то текущие расходы.

Помню, как у нас улетел забор. На севере Германии очень ветрено и шторма – отнюдь не редкость. Однажды ветер поднялся такой сильный, что сорвал часть черепицы с крыши и унес наш деревянный забор.

Я видела, как его вырвало из земли и он полетел. «Как у Элли в «Изумрудном городе», – подумала я, схватила телефон и записала это на видео. Хорошо, что я это тогда сделала! Именно благодаря видео часть расходов на новый забор нам оплатила страховая компания.

Я проснулась рано утром от сообщения от мамы.

«Дедушка умер».

Сердце закололо так, что я не могла дышать, слезы подступили вместе с комом в горле. Мне нужно было ехать на работу вести урок по йоге. Я постаралась договориться со своим подсознанием не воспринимать эту новость сейчас. На автомате встала, приняла душ, оделась, отвезла Арджуну в сад и поехала дальше. Путь был неблизкий, все четыре километра я чувствовала напор слез, которому я не давала выхода. Я ехала и уговаривала себя не зареветь.

Я очень любила дедушку. Нет, он не был добрым дедушкой из сказок, он был генералом в отставке. Прямолинейный, уверенный в себе, сильный, волевой человек. Но я знала, видела и чувствовала, что он меня любил. Сейчас пишу, и слезы катятся из глаз, мне так сложно вспоминать тот день. Мне до сих пор сложно думать, что его больше нет. Я знала, что к нему я могу прийти с любой проблемой, он внушал уверенность и спокойствие. Я знала, что для него я любимая внучка, хоть он и был скуп на эмоции. Я видела его слезы радости на нашей свадьбе, видела, как он любил Арджуну… В последнюю нашу встречу я пообещала, что мы скоро увидимся. Сообщение от мамы пришло до того, как я собиралась прилететь в Петербург.

Не успела. Не успела попрощаться, не успела обнять, не успела сказать, что дедушка был лучшим мужчиной в моей жизни. Господи, хоть бы он об этом знал!

Бабушка часто рассказывала нам с Рустамом о том, как дедушка ее завоевал. Он был хватким и бескомпромиссным, а она – яркой и легкой на подъем.

Бабушка с семнадцати лет ходила на танцы. Если честно, не только из любви к ним. Она, наверное, всегда знала, чтобы стать генеральшей, надо выйти замуж за курсанта, поэтому она была завсегдатаем вечеров в военных училищах Ленинграда. Свой первый опыт под названием «облом» она запомнила на всю жизнь. Заплетя тугие косички и одолжив (на самом деле стащив) платье у старшей сестры, она пригласила на «белый танец» самого красивого курсанта, только что спустившегося со сцены, он был вокалистом самодеятельного ансамбля. Заиграла музыка, она со всех ног подскочила к нему, а он сказал: «Подрасти, деточка», – и закружил в танце с какой-то красоткой. Бабушка (смешно так ее называть в этом рассказе, но да – такая она у нас) поняла, что серую мышку никто не заметит, и начала работать над своим имиджем, как могла. Через пару лет во дворе на Рубинштейна поселилась компания курсантов академии связи. Они сняли комнату в коммуналке на последнем этаже. Что это были за молодые люди! Один другого симпатичнее, и, что самое важное, им разрешено было жить в городе, а не в казармах, на последних курсах академии за отличную учебу и выдающиеся успехи. Каждый пытался ухаживать за бабушкой – она стала красивой, яркой, уверенной… кроме одного из них. Как-то хозяйка квартиры, где жили парни, остановила бабушку во дворе: