Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Смотри, минивэн! – говорю я. – Просто сокровищница!

Такой же минивэн у мамы Кью. Я знаю, что у этой модели с обеих сторон раздвижные двери. Я завожу Брит в тень от микроавтобуса, двумя ладонями сжимаю ее щеки, чтобы заглушить ее хихиканье, и потом с видом знатока дергаю ручку. Щелк. Шурх. В салоне детские автокресла и мягкие игрушки, везде валяются воздушные крекеры и всякое такое. Я подталкиваю Брит внутрь, положив ладонь ей на спину чуть ниже пояса. Рукой я чувствую все ее изгибы. Мы медленно закрываем за собой дверь. В салоне звенящая тишина. Слышен каждый вдох и выдох. Я даже слышу, как она задела пальцами мои шорты.

– Здесь приятно пахнет, – говорит Брит.

Пахнет действительно неплохо. У нас под коленками хрустят рассыпанные кукурузные хлопья, и воздух наполняет их запах. Мы оказались в укромном местечке, и никто в мире про него не знает, потому что тут только мы вдвоем.

Брит ждет. Она нервничает. Я тоже нервничаю. Мы оба нервничаем, и это меня почему‐то успокаивает. Что‐то в голове отпускает, и я неожиданно чувствую себя свободным. Я притягиваю Брит к себе, и наши губы соединяются. Так хорошо, будто мы были созданы друг для друга.

Неужели все это происходит со мной? Я целую Брит Минз! Неужели все это происходит с Брит Минз? Да. Так, значит, она все это спланировала? Интересно, давно я ей нравлюсь? Подумать только, мы уже несколько лет дружим, и этот поцелуй наверняка уже давно ждал меня, но случился он только сейчас.

– Привет, – говорю я.

– Привет, – отвечает она.

Зрачки ее серых глаз расширились в темноте. Мы снова начинаем целоваться, на этот раз глубже. Мне совершенно наплевать, что она чувствует привкус питы с чесноком у меня во рту, потому что я чувствую этот привкус у нее. Тишина становится напряженной. От каждого нашего движения хрустят хлопья. Дышим через нос, наши ноздри широко раздуваются. И я не сразу понимаю, что в салоне включается свет.

В минивэне включился свет. Кто‐то дистанционно включил свет. И этот кто‐то уже близко. Он все ближе с каждой секундой. Мы отпрыгиваем друг от друга и пригибаемся.

– Блин, – произносит Брит. Она щурится.

Я ловлю ртом воздух:

– Так. Хм. Мне кажется, нам пора идти.

Где‐то вдалеке раздаются голоса.

– Думаю, ты прав, – говорит Брит и фыркает.

Брит Минз фыркает!

Я тяну за ручку и медленно открываю дверь. Мы выскальзываем на улицу. Стараясь не шуметь, я закрываю дверь, но чтобы она окончательно захлопнулась, приходится с силой ее подтолкнуть. Обычно я практически бесшумно закрываю минивэн мамы Кью. Но на этот раз не то сердце билось слишком громко, не то руки меня не слушались, но мне не удалось избежать резкого, хорошо различимого щелчка.

– Эй, – раздается голос, – инч джогх йек анум?

– Давай, давай, давай, – шепчу я.

– Извините, я вас не понимаю! – кричит Брит.

Мы бросаемся в темноту, хихикая на ходу. Хуже некуда. Но как же хорошо!

На следующий день в школе мне было непросто заставить себя смотреть вперед. Наверняка и Брит тоже. Я это прямо чувствую. Мы как две статуи лошадей, которые смотрят в одном направлении. Статуи лошадей?

Кью переводит взгляд с меня на Брит и обратно. Я ухмыляюсь ему в ответ. Он понял: что‐то происходит. «А чего это у тебя такое дурацкое выражение лица?» – будто спрашивают меня его брови.

– Фрэнк и Брит, отличная визуализация объема, – говорит мистер Софт. – В следующий раз можете еще мельче нарисовать?

Я его почти не слушаю. Мне понравилось, как он легко произнес: «Фрэнк и Брит». Будто мы официально стали Фрэнк и Брит. Фрэнкенбрит. Брит улыбается. Она смотрит на меня и кусает себя за большой палец, нарушая первое правило человека.

– Кью и Пол, ребята, вы готовы? – спрашивает мистер Софт.

Кью многозначительно закатывает глаза, потом входит в образ и встает.

– Да.

Они с Полом подходят к столу, на котором куском ткани накрыто что‐то объемное. Ткань снимают, и мы видим шесть глиняных геометрических фигур, каждая размером с грейпфрут.

– Узрите, – начинает Кью, – наши геометрические фигуры!

Впервые в жизни я хочу, чтобы это занятие никогда не кончалось. Но оно заканчивается, и, выйдя из класса, я делаю то, чего никогда в жизни не делал, – я пишу сообщение на ходу: «Встретимся за теплицей в обед?» Телефон вибрирует – пришел ответ. «О’кей», – написала Брит и добавила маленькое фиолетовое сердечко.

День идет своим чередом. Углубленная биология, углубленная английская литература, а потом наконец мой любимый урок электронной музыки, на котором я на Dotpad микширую сэмплы, записанные около озера Надежды. Я думаю о монетах, лежащих на дне фонтана. Спасибо тебе, озеро Надежды.

Мне кажется, что будущее танцевальной электроники – это живое выступление. У меня хорошее чувство ритма, но я все же человек и могу периодически сбиваться на миллисекунду, и именно поэтому в живой музыке всегда будет тепло и интуиция. Идеально настроенным компьютерам это никогда не воспроизвести. И еще я хочу записывать электронную танцевальную музыку с ансамблем акустических инструментов. Назову этот стиль музыки «камерный степ».

Все в классе кивают в такт. И даже мисс Нобоюки. Пока я проигрывал всем мой трек, мне все время казалось, что мой телефон вибрирует. Мне пришлось приложить немало усилий, для того чтобы не утратить концентрацию. Но вот урок заканчивается. Наконец‐то, наконец‐то, наконец‐то обед. Надо пересечься с Кью перед уходом.

Кью ждет меня около слоновьего дерева, похожего на оплавившуюся биомассу, которая выплеснула свои острые листья и ветки из четырехугольника земли, окруженного бетоном. На самом деле это не дерево, а гигантская юкка, эволюция которой пошла по уникальному тупиковому пути.

Кью уже достал свои фигурки героев – волшебника, эльфа и паладина – и расставил их треугольником на столе. Рядом с фигурками лежат игральные кости – пирамида с квадратным основанием, куб, октаэдр, додекаэдр и, наконец, двадцатигранный икосаэдр. Рядом с Кью сидит Пол Олмо, готовый наносить на линованную бумагу чертежи подземелий и местонахождение драконов.

– Привет, – говорю я, – просто пришел сказать, что мне надо кое с кем встретиться. Как‐то так.

Кью прищуривается:

– Обалдеть.

– Вы о чем? – переспрашивает Пол. Он как две капли воды похож на свою фигурку мага.

– Сыграем завтра. – Это я об игре «Подземелья и драконы». – Извините.

– Ничего себе, – отвечает Кью.

Я киваю ему. Да, Кью, да. Он встает и обнимает меня, как отец, отправляющий своего сына в колледж.

– До скорого, – прощаюсь я.

– Охренеть! – кричит мне вслед Кью.

– Да в чем дело?! – кричит Пол.

Я ухожу.

Я иду по вымытым до блеска коридорам, словно путешественник, открывший хрустальную пещеру. Прохожу мимо учительской, из которой пахнет кофе и разогретой в микроволновке едой. Выхожу через заднюю дверь, которой редко пользуются, на учительскую парковку, где бываю нечасто. За парковкой и расположена теплица, туда практически никто не ходит.