Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

Дойдя до середины парковки, я понимаю, что оставил обед в своем шкафчике. Ну и ладно. Потому что за теплицей, среди мотыг, тачек и мешков с грунтом, на огромном, перевернутом вверх дном горшке сидит она, словно какое‐то магическое существо, и улыбается мне. Ее волосы развеваются на ветру, как ленты в воде. Я оглядываюсь – никого нет. Тогда я сворачиваю в сторону. Теперь теплица загораживает нас от всего света.

– Привет, – говорю я.

– Привет, – отвечает Брит.

– Привет.

– Привет.

Она встает и делает шаг в мою сторону. И мы целуемся.

Все замирает. Птицы замолкают. Ветер стихает. Травинки выпрямляются и застывают в неподвижном воздухе. Даже кусок гофрированного железа из вежливости перестает скрипеть на ветру. Мне очень хочется ощутить под рукой изгиб талии Брит, и я кладу ладонь именно туда. Просто невероятно, что мне это позволено. И что еще более невероятно, Брит делает то же самое. Словно ей тоже давно хотелось ко мне прикоснуться.

Мы отрываемся друг от друга, чтобы отдышаться, и снова появляется легкий ветерок и трава начинает покачиваться.

– Ты уверен, что нас здесь никто не увидит? – шепчет она.

– Да если и увидят, то мы просто официально станем парой.

– А то, что было вчера, нас не делает парой?

– Наверное, делает, – соглашаюсь я.

– Так что теперь официально мы пара.

– Ты сказала «мы».

– Да, сказала.

И мы снова начинаем целоваться. Солнце, утратив наше внимание, стремительно делает оборот вокруг Земли и возвращается на прежнее место просто для того, чтобы проверить, заметили мы эту вольность или нет.

Мы ничего не заметили. Меня разрывает – я хочу и целовать Брит, и любоваться ее лицом. Я выбираю второе. В ее глазах я вижу свое собственное отражение, двух маленьких выпуклых Фрэнков Ли. Я перевожу взгляд с одного миниатюрного Фрэнка на другого. В глазах каждого из них – микроскопические отраженные в моих глазах Брит Минз, и так далее и так далее до бесконечности.

– Ого, – раздается женский голос.

Мы замираем, словно, замерев, можем стать невидимыми. Брит решается повернуть голову.

– А, Джо.

Я тоже поворачиваюсь и вижу Джо Сонг. У нее лицо как у лемура. Она держит за руку мускулистого, одетого в спортивный костюм Ву Танга. Он ухмыляется, словно хочет сказать мне: «Молодец, братишка».

Нам с Брит надо бы отпустить друг друга, но я с удивлением обнаруживаю, что она ни на миллиметр не сдвинулась. Наши руки переплетены, мы стоим как два танцора, которым помешали.

– Привет, – говорю я Джо.

– Неудобненько вышло, – отвечает Джо, и все мы смеемся.

– Мы заняли ваше место? – интересуюсь я.

– Не парься, все в порядке, – отвечает Ву Танг. Каждое свое слово он сопровождает движением, будто пританцовывает. – У нас есть другие места. Например, на крыше. – Он показывает и едва заметно делает что‐то вроде танцевального па.

– Серьезно? – спрашиваю я.

– Ага. – Опять па. – Но Джо боялась испачкать новую юбку, – добавляет Ву. Он тянет «испа-а-а-а-ачкать», это звучит довольно глупо.

Ву Танг такой глупый, что возводит глупость в абсолют, и получается довольно прикольно.

– А-а, – отвечаю я.

– Ну ладненько, – говорит Джо и поворачивается, чтобы уйти.

Ладони Брит потеют в моих ладонях. Меня бросает в холод. Я чувствую, как между мною и Брит проскальзывает порыв ветра. Момент упущен. Джо бормочет себе под нос:

– Похоже, проблемы не только у меня.

– Ладно, пока, – громко говорю я.

Я хочу, чтобы Джо ушла, хоть и понимаю, что она права.

Брит Минз – белая.

– Проблемы? – переспрашивает Брит.

Она задета, в этом нет ничего удивительного. Но как я могу ей объяснить, что это за проблемы? С чего мне начать? С парня-китайца? Мой разговор с Джо на прошлом Сборище – да и вообще все разговоры во время Сборищ – будто из другой реальности. Там мы будто говорим на другом языке, и его нельзя перевести на язык этого измерения. Поэтому я лишь говорю:

– Ничего особенного, я тебе потом объясню.

– Ну хоть глаза большие, – бормочет Джо и снова хмурится.

– Что? – переспрашивает Брит.

– Блин, да заткнись же ты, – говорю я Джо, как говорил ей в пять, в шесть и даже в семь лет.

– Хорошо, заткнусь, – отвечает она.

Атмосфера изменилась. Больше никаких сомнений в этом. Теперь уже не кажется, что я здесь с Брит, а Джо – с Ву. Теперь, как ни странно, кажется, что я пришел сюда с Джо и мы привели с собой наши проблемы.

Такое ощущение, что столкнулось несколько пластов реальности. У меня есть своя реальность, к которой Джо не имеет никакого отношения. У Джо есть ее собственная реальность, которую я видел только иногда, мельком, сквозь приоткрытую дверь ее комнаты в доме Сонгов, когда приходил их черед принимать Сборище. А Сборища – это тоже отдельная реальность, и сейчас она, как армада ледоколов, крушит другие пласты.

Джо с грустью смотрит на меня. «Ты знаешь, что я права, Фрэнк», – говорит ее взгляд. Я опускаю глаза, мой взгляд отвечает: «Ты права, Джо».

Звенит звонок. Это будто сигнал: за руки больше не держаться! Мы все опускаем руки. Теперь вместо двух пар стоят четыре одиноких человека.

Пятница. сегодня Брит нет на занятиях. Она уехала на виноградники вместе с родителями. По их проекту там строится какой‐то крутой дом, и они решили совместить работу с семейным отдыхом. Брит даже разрешат попробовать какое‐нибудь дорогое вино типа каберне-мерло-пино-чего‐то-там урожая 1984 года.

Я попытался представить, как пью вино с родителями, и фыркнул так громко, что Кью оторвался от своей игры.

– Ты чего? – спрашивает он.

– Ничего.

– Брит Минз прикольная?

– Что? Нет. То есть да.

Мы сидим на улице у школы и ждем, когда нас заберет мама Кью. Он тычет пальцем в экран – строит огромную фабрику с конвейерами и роботами на какой‐то далекой планете.

– Мама сказала, на ужин итальянская кухня, – сообщает мне Кью.

– Люблю итальянскую кухню.

– Так почему бы тебе не жениться на итальянке?

Мой телефон вибрирует. Я всегда держу его в беззвучом режиме: мы с Кью находим рингтоны угнетающими и считаем, что писк телефона – это одинокий крик отчаявшегося, который ищет признания в нашем несчастном шумном мире.

– Посмеюсь через секунду, – говорю я и смотрю на экран.

«Остановились отдохнуть, – пишет Брит, – уже ужасно по тебе скучаю». – «Я тоже, – отвечаю ей я. – В смысле, тоже ужасно скучаю, а не тоже остановился отдохнуть». – «LOL. Мой смешной мальчик». – «Напиши это еще раз». – «Мой смешной мальчик». – «Я тоже по тебе скучаю», – пишу я. «А я скучаю сильнее». – «Нет, я скучаю сильнее». – «Нет, я скучаю сильнее». – «Ха! Вот мы с тобой глупенькие!»

– Так, значит, вот как оно все заканчивается, – говорит Кью.