Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Так не обращай на них внимания! – говорю я. – К черту всех! Будем сами по себе.

– От всего этого так просто не уйти.

– Мы можем делать все, что хотим, – отвечаю я. – А все остальные пусть катятся куда подальше.

– Ты действительно хочешь именно этого? – спрашивает Джо. – Собираешься просто послать всех к черту? А ты хоть понимаешь, что за этим последует? Это касается не только нас самих. Я не хочу, чтоб наши семьи враждовали. Я не хочу портить отношения с отцом. И для тебя я тоже этого не хочу.

Я смеюсь:

– Значит, ты считаешь, что оно того не стоит?

– Что чего не стоит?

Я смотрю на Джо:

– Любовь.

На ее лице появляется обиженное выражение.

– Я этого не говорила.

Я не отрываю от нее взгляда.

– Я этого не говорила, – повторяет она.

Хотя на самом деле именно это она и сказала.

– Я просто считаю, что нам надо думать о других, более важных вещах, – добавляет она.

– Нет ничего важнее любви, – говорю я и прижимаю руки к глазам с такой силой, что скоро перед глазами появляются черно-зеленые круги.

«Давай просто любить друг друга», – хочется мне сказать. А в ответ услышать: «Как скажешь, Фрэнк». И вернуть все, что между нами было, одним долгим поцелуем. Но Джо смотрит на волны, которые плещутся далеко внизу, и подбирает слова для меня.

– Перед твоим папой стоял выбор – жить недолго, но лучше или пройти химиотерапию и жить дольше, но хуже, – говорит она.

Я проглатываю подступивший к горлу комок.

– Мы не будем принимать химиотерапию, – продолжает Джо.

Я не очень понимаю, что она этим хочет сказать. Она что, сравнивает наши отношения с раком? Впрочем, все это не имеет никакого значения, я чувствую, что она меня бросает.

– Но я люблю тебя, – говорю я. – И ты любишь меня.

– И мы счастливая семья, – грустно добавляет она.

– Так давай, как раньше, любить друг друга, – пытаюсь убедить ее я.

– Фрэнк, я просто не могу, мы… – Джо, не договорив, закрывает ладонью рот. Она не знает, что еще сказать? Или не хочет больше ничего говорить?

– Я тебя люблю, – говорю я. – Ты любишь меня. Что может быть проще?

Она закрывает лицо ладонями, а я обнимаю ее, сначала одной рукой, а потом обеими. Но Джо уже стала для меня чужой. Между нами все теперь иначе. Словно костер затухает у меня на глазах, а я не знаю, что делать, когда затухает костер. Джо смотрит на океан.

– Смотри, океан светится, – говорит она.

Я смотрю на океан. Действительно, бьющие о берег волны светятся синим.

– Сейчас пиковое свечение.

– Мне всегда было интересно, почему волны светятся, – говорит Джо.

– Это динофлагелляты.

Она поворачивается в мою сторону и смотрит на меня из‐под упавших на глаза волос.

– Откуда ты все это знаешь?

– Не важно, – отвечаю я, чувствуя, как догорают последние угольки костра.

Но я не хочу, чтобы костер погас, и начинаю яростно топтаться на углях ногами, потому что мой внутренний идиот считает, что это лучший способ вернуть костер к жизни.

– Ты можешь начать ходить в походы, – говорю я, пытаясь притвориться веселым. – Мы бы с тобой встречались в Кресент-Коув…

– Я так не могу.

– Это идеальное место, потому что от твоего дома левую часть пляжа вообще не видно.

– А что бы Ханна сказала про твой план?

– У нас все совсем не так.

– Спокойной ночи, Фрэнк.

Она встает и уходит. Я даже не провожаю ее взглядом. Гораздо проще смотреть на океан. Там, внизу, светятся синим динофлагелляты, которые злятся на волны, швыряющие их о берег, а волны даже не обращают на это внимания.

Чертовы волны! Чертов океан! Я смотрю на океан и представляю себе, что Джо все еще сидит рядом со мной. Но ее там нет. Место, где она сидела, уже давно остыло, и трава там поднялась. Я достаю из рюкзака террариум в виде слезы и вешаю его на ветку. Ветер тут же начинает с ним играть. Мох с лишайником долго не протянут.

Наконец я встаю и выбираюсь из‐под кипарисов. Потом тайной тропинкой возвращаюсь на террасу вокруг дома Сонгов. Окно Джо закрыто, жалюзи опущены. Я не обращаю внимания на сенсоры, прохожу мимо, и зажигается свет. Чертов свет. Держась руками за настил площадки, я спускаюсь на расположенную ниже балку. На секунду я замираю в воздухе, пытаясь нащупать балку ногами, но потом ладони соскальзывают с настила. И я оказываюсь в воздухе. «Просто супер, – думаю я. – Я падаю».

Так думать, конечно, неправильно. Если я планирую научиться летать, то мне надо думать о чем‐то другом, о чем‐то, не связанном с падением. Тогда я не упаду на землю, я взмою ввысь.

СООБЩЕНИЯ

ДЖО СОНГ

РЕДАКТИРОВАТЬ

УДАЛИТЬ ЧАТ

ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ УДАЛИТЬ ЧАТ?

ЧАТ УДАЛЕН

Доктор входит в палату, поворачивает монитор в мою сторону и показывает мне рентгеновский снимок моей лодыжки.

– Ничего не сломано, ничего не пострадало, – говорит она, – ну разве что твоя гордость, ха-ха!

– Ха-ха-ха! – смеюсь я.

– Шучу. Но шутки у меня так себе. В общем, у тебя просто растяжение. Все не так плохо, как кажется.

– Ничего не сломать, – с облегчением говорит мама и легонько ударяет меня по плечу. – Айгу, глупенький.

– В это время года среди определенной части молодого населения часто происходят подобные травмы, – говорит доктор.

– Он идти на вечеринку после выпускной в школа очень поздно, – объясняет мама. – Он даже не пить!

– Не забывай про ПЛОВ, – говорит доктор.

«Расистка!» – хочется мне крикнуть, хоть корейцы и называют это блюдо иначе. Но для нее, наверное, все азиаты на одно лицо.

– Покой. Лед. Обмотать, то есть наложить давящую повязку. И вытянуть – поднять вверх. Все вместе – ПЛОВ, – продолжает доктор.

– То есть не расистка, – говорю я вслух. – Упс!

– А он у вас обидчивый, – говорит доктор и оценивающе осматривает меня с головы до ног.

Неужели эта взрослая женщина флиртует со мной прямо на глазах у моей мамы?

– Спасибо, доктор, – отвечает мама, не обращая внимания на мое замечание. – Он поступить в Стэнфорд.

– О, ну вообще красавец, – говорит доктор.

Перед тем как принять душ, я надеваю на ногу пластиковый пакет. Я слишком ленивый, для того чтобы снимать и снова надевать лонгет. Потом я сплю до двух часов дня. Если бы захотел, то мог бы спать и до ужина. Вообще мог бы уйти в спячку до сентября и проснуться прямо перед началом учебного года. Потому что сейчас лето.

Лето.

– Вот вам и лето любви, – бормочу я в подушку.

Я ковыляю вниз по лестнице. Мне нужен Покой, поэтому я устраиваюсь рядом с папой. На моей лодыжке Лед, она Обмотана давящей повязкой и Вытянута вверх. У папы ноги тоже лежат на подушке. Я снимаю короткое видео для Snapstory. Это моя жалкая попытка вызвать сострадание и привлечь к себе внимание. Через несколько минут Кью пишет: «Сейчас приеду». Я замечаю, что видео посмотрела и Джо. Я захожу в ее профиль и немного листаю ее ленту – вверх и вниз. Судя по всему, вот так выглядит наше с ней общее будущее.