Анастасия Вечерина - Исповедь мотылька

Да, теперь я понимаю — кто такой этот Художник. Хорошо представляю себе его судьбу — от такого же наивного и мечтательного мальчика-романтика до циничного мерзавца, разбивателя женских сердец. Все понятно и предсказуемо. Даже, пожалуй, закономерно.

Но как же я сразу не догадалась? Ведь они очень похожи! Даже внешне… И оба умеют видеть в окружающем мире что-то такое, что ускользает от взгляда обычных людей. Оба способны удивлять и завораживать самыми, казалось бы, обычными и будничными вещами. Оба похожи на каких-то волшебников с необыкновенным и неповторимым восприятием мира.

Вот только один восхищался девушками и обожествлял их. А второй их использовал и бросал. Наверное, поэтому я так упорно не хотела замечать их общности.

А ведь если заметить, то все становится понятным. Все сразу встает на свои места. Вся история с самого начала…

— Так это была месть, Лёль?

Она пожимает плечами. Эхо моего голоса гуляет по комнате. Тихий усталый шепот в обстановке полутемной квартиры слышится почему-то как-то зловещее. Я смотрю в окно. Все вокруг кажется одновременно каким-то будничным, повседневно-знакомым и в то же время новым, нереальным, порой неуместным здесь, невесть откуда взявшимся. Хочется закрыть глаза и уткнуться лбом в стенку. И все забыть.

— Нет, не думаю.

Запоздалый ответ Лёли застает меня врасплох. Я уже и сама забыла, о чем спрашивала. Ей пришлось повторить.

— Нет, Насть, не думаю, что он хотел тебе за что-то отомстить. По-моему, все было совсем по-другому.

Я молчу. Лёлины суждения все чаще и чаще выбивают меня из колеи в последнее время, заставляют взглянуть как-то по-новому на происходящее. Я уже и не знаю — чего ждать от нее. Поэтому просто молчу, ожидая каких-то пояснений. Но она не спешит, мнется, видимо, ей почему-то сложно объяснить. Или не хочется говорить на эту тему.

— Помнишь, тогда после расставания ты очень хотела найти того парня? Зачем? Разве из мести?

— Нет, конечно. Просто хотела…ну, не знаю…еще раз увидеть, что ли. Просто посмотреть в глаза. И, может, прочесть там ответ на все те незаданные вопросы, которые мучили меня.

— Ну вот… Теперь ты понимаешь — зачем он хотел встретиться с тобой, когда узнал о твоей истории с его братом?

— Ну, Лёль…у тебя странные аналогии…

— И вовсе не было никакой мести в его намерениях. Не думаю, что он хотел причинить тебе боль. Скорее, хотел понять… Узнать — кто ты. И что же на самом деле произошло между вами.

— А потом, когда он меня бросил…

— Он не бросал тебя, Насть. Он, так же как и ты, в какой-то момент понял, что слишком заигрался. Что шутка затянулась и уже перестает быть шуткой. И что пора уйти, пока еще не стало слишком поздно. Потому что просыпающиеся в душе чувства слишком уж… Ты ведь так же поступила с его братом, верно? И по тем же самым причинам…

— Ну… пожалуй… Только я никогда не думала, что это ТАК больно! И обидно. Ощущаешь себя ненужной вещью, которую использовали и выкинули за ненадобностью.

— Насть, ты ведь сама говорила, что каждый из нас сам решает, как относиться к происходящему. Можно думать, что тебе плюнули в душу. А можно считать, что тебе подарили красивую сказку, которой многие девушки будут завидовать. Ведь в их жизни никогда не было ничего подобного. И быть благодарной.

— Ты предлагаешь воспринимать это как подарок? Все, случившиеся со мной? Как красивую сказку?

— Тебе решать.

В комнате темно. За окном — лишь тусклый блеск фонарей и отблески фар редких проезжающих машин. Все вокруг, еще недавно бывшее таким знакомым, теперь вдруг кажется каким-то чужим, нереальным и невесть откуда взявшимся здесь. Я с удивлением оглядываю обстановку своей квартиры, как будто вижу впервые все эти вещи, предметы… Блин, бывает же!

Хочется уткнуться лбом в стенку и закрыть глаза.

— Лёль, а ты сама? Как к этому относишься? И какие у тебя планы в отношении Художника?

Лёля пожимает плечами.

— Ну, не думаешь же ты на самом деле, что он вдруг влюбился? Что у вас все будет замечательно? Что вы будете жить вместе долго и счастливо, а потом…

— Насть, я не загадываю так далеко. Я просто хочу быть с ним, пока это возможно. Что будет дальше — не знаю. Но вряд ли я стану упрекать его в чем-то после нашего расставания. Скорее даже наоборот — буду ему благодарна.

— Ты сумасшедшая, Лёлька!

— Ага. Знаешь, Насть… Говорят, все счастливые люди были немного сумасшедшими. Сумасшедшими в глазах окружающих. Сумасшедшими в глазах тех, кто не мог их понять. Хотя все их безумие заключалось лишь в том, что они не были несчастными, не были обеспокоенными, не боялись смерти, не волновались о пустяках. Каждый момент жизни они проживали полно и воодушевленно, и благодаря этому их жизнь казалась прекрасным безумием, сборищем каких-то невообразимых идей, сказочных происшествий, сумасшедших поступков, радостных улыбок, восхищенных взглядов, счастливого смеха…

Наверное, в какой-то момент ты и правда сходишь с ума. Наверное, по-другому и нельзя. Пока ты нормален, тебе не стать счастливым. И потому приходится быть сумасшедшим.

Но это, конечно, задевает окружающих. Все тех «нормальных» людей, которые не в силах понять этого безумия. Они не могут смириться с тем, что вы достигли того, что упустили они…

И они обязательно попытаются всё исправить. Попытаются любым способом вернуть вас назад, в русло «нормальности». Проще говоря, снова сделать вас несчастными. Как раньше. Их осуждение — это попытка нарушить ваш танец, забрать вашу радость, прекратить вашу сказку. Для того, чтобы снова вернуть вас обратно в толпу.

Ты считаешь меня сумасшедшей? Что ж, ты права… В этом мире только сумасшедшие люди могут быть счастливыми и радостными. И я выбрала безумие вместе с радостью, с блаженством и с упоением, потому что не хочу жить однообразной и серой жизнью. Ты же выбираешь здравомыслие вместе с нормальностью, вместе с несчастьем и страданием — но это твой выбор.

Позволь мне быть другой, Насть. Будь нормальной и оставайся в своем мире. И оставь меня наедине с моим безумием. Не чувствуй себя обиженной… пожалуйста! …я же ведь не чувствую себя обиженной всеми вами — так много нормальных людей в этом мире, а я… я буду немножко сумасшедшей! Можно?

Я не нашлась, что ответить. Лишь уткнулась лбом в стенку и закрыла глаза.

Третий «отчет о соблазнении»

Долгое ожидание усиливает желание… А если ожидание встречи длилось уже больше двух недель, усиленное невозможностью порой даже поговорить по телефону, то увидеть моего нежного мальчика мне хотелось уже просто до безумия. До крайности. До желания хоть пешком идти в другой город, но наконец-то встретиться с ним!