Евгений Бузни - Настенька

Быть как Павлик Морозов. Этому действительно учили учителя, и бабушка, и мама. Учили, но не заставляли, объясняли, но не приказывали. Павлика Морозова, как пионера-героя, называли примером для ребят, но не только его, а и Володю Дубинина, гайдаровского Тимура, французского Гавроша.

И вдруг статья не то в «Литературке», не то в «Огоньке», пытающаяся перевернуть все предыдущие представления о пионере двадцатых годов. У автора получалось, что Павлика Морозова не только нельзя называть героем, но его даже следует презирать за то, что он выступил против своего отца, предал его.

Настенька, прочитав статью, была просто потрясена тем, что открыто опровергались хорошо известные истины, к которым не только привыкли, а в них беззаветно верили, ими было проникнуто всё сознание, ими дышали и жили. Перевернуть их означало остановить дыхание, заставить сердце колотиться чаще, преодолевая неожиданно встретившееся препятствие.

И правда, что неправильного было в этой истории? Сын кулака Павлик Морозов, быстро повзрослевший в бешеных скоростях революционных событий, нутром своим, душой и сердцем не принял характер отца, стремившегося всю жизнь к накопительству, к личному благополучию, к укреплению своего собственного хозяйства, ненавидевшего голытьбу.

Не по годам серьёзный мальчик полюбил идеи революции, поверил в то, что все люди должны жить общими интересами, помогать друг другу, спасать голодающих от смерти, жить и бороться не только ради себя, но в первую очередь ради других. Он вступает в отряд таких же, как он, смелых ребят, которые маршируют в алых галстуках на шеях, гремят барабанами, поют горнами, зовя всех в коммуны, в общее счастье.

Павлик не был согласен с отцом, который не верил в эти новые идеи, и не скрывал этого. Новая жизнь ворвалась в село, и мальчик окунулся в неё с головой. Ему нравилось помогать людям, в этой помощи он видел радость и смысл жизни.

Так случилось, что более опытный, познавший многое в жизни отец не понял этого нового, не смог одолеть инерции слова «моё» и принять только что появившееся «наше», не захотел делить своё добро с теми, кто, как ему казалось, был беден и нищ потому только, что не умел и не хотел работать.

Трагедия, великая беда исторического момента заключалась в том, что отцы и дети не только не понимали друг друга, но становились по противоположные стороны баррикад, свято веря в справедливость каждый своей позиции, и до смертного часа отстаивая их. Связанные прежде кровными узами, становились теперь кровными врагами, и летели пули детей в отцов своих, а пули отцов в плоть от плоти детей своих.

Не впервые это случилось в истории и не в последний раз, к великому сожалению. И сегодня то там, то здесь вражда в семье порой кончается смертью одной из её составляющих. Сколько мы знаем таких примеров?

Знаменитый Тарас Бульба, о котором так замечательно писал Гоголь, повстречавшись в бою со своим младшим сыном, крепко постыдился, что не смог воспитать достойного преемника славы воинской и тот в силу слабости характера переметнулся в стан врагов. Застыдился Тарас, не потерпел предательской натуры сына, и убил свою собственную кровь, прокричав в сердцах:

— Я тебя породил, я тебя и убью.

И важно не то, что сын пошёл против отца, а то, что он пошёл против своего народа. Именно за это лишил отец его жизни.

Трудная и неблагодарная штука судить историю. Да и нельзя над нею совершать акты возмездия, а понять её должно каждому. Безгранично жаль того, что отец Павлика Морозова не принял новой жизни и не мог, не хотел её понять, но достоин уважения и заслужил славы малыш, не побоявшийся открыто честно выступить против тайных замыслов отца уничтожить зерно, лишь бы оно не попало к голодающим односельчанам. Ведь каким надо быть негодяем, чтобы, видя голодного, вместо того, чтобы спасти его, продолжать действовать по принципу: раз это добро моё, то пусть лучше оно пропадёт совсем, чем достанется кому-то другому. Что это? Жить как собака на сене? Мальчик этого принять не мог.

Красногалстучные пионеры выступали против такой несправедливости.

Да грустно, когда дети идут против отцов. Конечно, семья должна быть крепкой ячейкой общества. Но рассказ о Павлике Морозове не призывал к вражде семейной. Он звал к справедливости и честности независимо от обстоятельств любых, в том числе и семейных.

Павлик не убивал отца. Напротив, в ответ на просьбу мальчика быть честным и добрым отец тайно и подло убивает своего сына. И пионерская организация прославила своего юного героя, не побоявшегося выступить открыто за правду. Вот какими учили быть пионеров.

Всё это казалось Настеньке таким понятным и таким незыблемым, что никакими доводами невозможно было объяснить появление статьи, обрушивавшейся на эти представления. Как и миллионы других людей необъятного и до сих пор казавшегося нерушимого, как пелось в гимне, Союза, Настенька не сознавала, что начиналась кампания по переосмыслению истории, кампания по перестройке умов, на которых держалось государство. Она не знала этого и потому происходящее обескураживало, приводило к растерянности, как бывает растерян человек, заблудившийся в густом лесу, идущий то вправо, то влево в поисках тропы или дороги и вдруг осознавший, что всё время кружит на одном месте. Потеря уверенности в правильности направления движения — худшее, что может встретиться у человека в пути. Он начинает метаться в разные стороны, способность видеть резко ослабляется, и в такой обстановке даже близко проходящая дорога может быть им не замечена. И погибнет у дороги растерявшийся.

Обескураживали Настеньку и события вроде похорон Черненко, проходившими вразрез с предыдущими порядками — без каких-либо объяснений, появляющиеся публикации, которые можно было в основной мысли свести под одну рубрику «Против», то есть против всего старого, в котором всё представлялось плохим и неправильным.

Обескураживали кулуарные разговоры, в которых всё чаще стали звучать фразы: «Брось ты, Настенька, кому нужны сейчас твоя честность, порядочность, принципиальность? Живи свободнее, не напрягайся. Вдруг начнётся ядерная война и мир рухнет, а ты и влюбиться не успела?»

Порой думалось, не стоит ли на самом деле плюнуть на всё и начать, как другие, шататься по барам и ресторанам, смотреть на проблемы жизни легче, не брать их в голову. В потоке таких мыслей забежали как-то с Наташей в кафе «Националь» хлопнуть по чашечке кофе, но не допили вкусный ароматный напиток, ибо тут же к ним начали привязываться какие-то хамы, видимо принявшие их за платных бабочек, ищущих романтики любви. Нет, они были не такими и пришлось сбегать.

Мысли охватывали Настеньку самые разные, поддаться их соблазнительной лёгкости, казалось, не составляло труда и, может, сдалась бы девушка, если бы не были рядом ежедневно бабушка и дедушка, которые не то чтобы словами, а всем своим благородством поведения коренных московских интеллигентов говорили, что порядочность, скромность и любовь к людям — это главное в жизни, да если бы не долгожданные и всегда неожиданные письма родителей и сестрёнки из-за рубежа, в которых все они думали о своей Настеньке и просили не делать глупостей.