Юрий Салов - Гонки по лабиринту

Машина Андрея наполовину выехала на перекресток, частично перекрыв движение, правое переднее колесо уперлось в бордюр. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы снова завести машину, сдвинуть ее с обочины, и вернуться на свою полосу. Его сердце бешено колотилось, Андрей взглянул на водителей слева и сзади. Все смотрели прямо перед собой, как будто ничего не произошло. Они тоже знали, что видели, и не хотели иметь ничего общего с этим происшествием, даже не хотели признавать, что видели его.

Подъезд к дому со двора находился сразу за светофором, и Андрей въехал во двор и припарковался сбоку, под огромным каштаном. Он вышел и проверил крыло, которое было в худшем состоянии, чем он думал, но не настолько плохом, чтобы он не мог продолжать водить машину. Он не стал бы менять машину на другую. В ДНР в настоящее время это было крайне проблематичным. Когда он вставил ключ в дверцу, чтобы запереть машину, его рука дрожала.

Он набрал код на входной двери, прошел через коридор и поднялся по дурно пахнущей лестнице. У дверей квартиры он выглянул в окно своего этажа и ничего подозрительного не увидел. Он повернулся к своей двери и вошел. Солнце стояло уже низко, что начинало скрываться за высокими деревьями на бульваре и проникало в окна с мягким оттенком позднего вечера.

Он снял пиджак и галстук и повесил их в шкаф. Он расстегнул манжеты рукавов рубашки, откинул их назад, прошел в ванную и умылся холодной водой с мылом. Мучительно сознавая, что устал, он вытер лицо и старался не смотреть на себя в зеркало. Выйдя из ванной, он подошел к краю кровати и сел. Он развязал шнурки, отложил их в сторону и откинулся на мятое покрывало, глядя на свет, льющийся с высокого потолка. Он был измотан. Недостаток сна, неуверенность, разочарование и напряжение истощили его энергию.

Положив тыльную сторону запястья на лоб, он вспомнил, как Дмитрий Федоров повел его посмотреть на тело Дениса. Никаких объяснений. Он подумал о том, что Борзюк сказал о Елене Муравьевой, что ее собираются использовать в качестве козла отпущения. Это беспокоило Андрея. Если Белов знал что-то важное о том, во что вляпалась Лена, и если то, во что она вляпалась, действительно имело отношение к подполковнику Энгарту, разве Энгарт не боялся, что Муравьева заговорит? Как только они объявят об аресте, они должны будут представить по крайней мере видимость надлежащей процедуры правосудия, в ходе которой у Муравьевой будет возможность поговорить с представителями российских властей и рассказать свою историю. Неужели Энгарт действительно позволит это?

Андрей собирался перестать обманывать себя насчет Муравьевой. У нее не было причин оставаться в живых. Она была жертвой неудачного выбора времени, и она была таким же расходным материалом, как бездомная собака, и, вероятно, получила только немного больше внимания. Что это за страна, где все это может происходить в абсолютной тишине, и Андрей может лежать здесь в меняющемся свете позднего вечера и думать об этом, как будто он вспоминал фильм.

Он даже не осознавал, что потерял ход своих мыслей, когда сон настиг его. Когда зазвонил телефон и он проснулся в синеватых сумерках, он не помнил ничего, что могло бы быть сном. Он перевернулся на другой бок и снял трубку.

- Слушаю.

- Господин Шальнев, это Борис Пительников. Я хотел узнать, есть ли у тебя планы на вечер.

- Нет, - ответил Андрей. - Никаких планов.

- Хорошо, я бы хотел, чтобы ты поужинал со мной, если это удобно. Я за тобой заеду.

- Это было бы прекрасно, - сказал Андрей, пытаясь очистить свой разум и сфокусировать взгляд, глядя через комнату на обшарпанную стену, на зеркало над старым комодом, в котором каштаны бульвара позади него отражались черным на фоне лавандового неба.

- Полчаса дадут тебе достаточно времени?

- Я буду готов, - сказал Андрей и положил трубку.

***

К удивлению Андрея, Пительников в этот раз был без бывшей жены. Когда он пришел, стол в столовой был уже накрыт, и как только Пительников разлил напитки по бокалам, они сели. Сестра-хозяйка молча и деловито обслуживала их, пока Пительников вел формальную беседу о том, как ему нравится Донецк, о том, как он жил в этом доме с тех пор, как развелся с Дианой, причем делал это так, словно Андрей знал всю историю. Борис был одет в темно-серый поношенный костюм с красновато-коричневым галстуком и белую рубашку с воротником, которая так и норовила свернуться на концах. Его длинные рыжеватые волосы были аккуратно причесаны, и Андрей впервые заметил родинку на правой стороне носа. Он довольно удобно развалился, пока говорил, и пока сестра-хозяйка обслуживала их молча, как призрак. Когда все было готово и Борис не подал никакого сигнала, она исчезла, и до конца вечера ее больше никто не видел.

Пительников взял нож и вилку и принялся за еду, продолжая говорить, расспрашивая Андрея о его собственной работе, задавая общие вопросы, на которые Шальнев давал общие ответы и которые помогали им во время еды, каждый раз вставая, чтобы налить себе новую рюмку. Несмотря на то, что Андрей чувствовал, что Борис был одним из тех людей, которые предпочитают не обсуждать серьезные дела за едой и что все откладывается до тех пор, пока они не закончат есть, он чувствовал себя все более комфортно с Борисом Пительниковым. Андрей вспомнил, как Диана описывала хамство Пительникова, и он предположил, что в их отношениях не все было так однозначно.

Наконец, когда они оба закончили, Борис отодвинул свою тарелку, встал и снова наполнил свой стакан водкой, не предложив Андрею наполнить его, полагая, что Шальнев сам себе нальет, если захочет еще. Он вернулся к столу и слегка повернул свое кресло, чтобы ему было удобно скрестить ноги. Наконец Борис начал.

−Я взял на себя труд навести о тебе справки, - сказал Пительников, нахмурив брови, словно директор школы, собирающийся поговорить по душам с непокорным учеником. Он, казалось, не боялся, что Андрей будет возмущен тем, что его проверяют.

−Я не думаю, что ты тот человек, с которым мне нужно ходить вокруг да около. Насколько я понимаю, пару лет назад ты имел дело с людьми из ФСБ, в частности с Виктором Смирновым.

Андрей сразу вспомнил это имя, хотя разговаривал с ним меньше получаса. И он вспомнил это лицо, как будто это было в тот день.

- Я его толком не знал, только мельком общался, - ответил Андрей.

- Да, это так. Смирнов кое-что прояснил для меня.

- Интересно.

- Ты бывший майор милиции, ныне частный детектив.

- Да, это так.

Андрей ничего не добавил, глядя на Пительникова и ожидая, что тот будет продолжать. Рассказывая о Смирнове, он давал понять Андрею, что ему известно, что Андрей знает, что у него есть связи и в ФСБ.