Юрий Салов - Гонки по лабиринту

Aндрей докуривал сигарету, когда дверь черного хода хлопнула и во дворе показался все-таки длинноволосый мужчина в майке Бэтмена.

Самоуверенный патлатый соглядатай так засмотрелся по сторонам, что совсем забыл о кустах. А в них-то Андрей уже стоял наготове, держа в руке пистолет, обернутый платком. Тюк - и длинноволосый мужчина мягко осел на асфальт. Андрей быстро осмотрелся. Даже если бы за ним и попытались наблюдать из-за занавески на заднем стекле, его последний жест должен был остаться для наблюдателей незамеченным.

Он оттащил тюкнутого соглядатая к открытому люку и осторожно опустил его туда - ногами вперед, словно усопшего. Топтун достиг дна с легким шумом, однако без всплеска. Похоже, сточных вод в этом месте не было. Не захлебнется, а запахи, можно и потерпеть, не смертельно. Рация последовала за топтуном, так же почти бесшумно. Крышка люка была быстро и аккуратно поставлена на место.

Внезапно он услышал позади себя какой-то шорох. Он повернулся так небрежно, как только мог, и увидел грузного мужчину лет пятидесяти, в брюках и куртке.

- Господин Шальнев, тихо произнес он, - я от доктора Гражинского. Он ждет вас.

Андрей кивнул, и показав мужчине жестом, чтобы тот шел впереди, проследовал за ним, на всякий случай сняв с предохранителя пистолет.

Миновав покупателей и выйдя из магазина, они сели на заднее сиденье припаркованного рядом "Ауди". За рулем сидел обритый наголо человек. На нем были парадные брюки и белая рубашка без галстука, длинные рукава которой были закатаны до локтей. В наплечной кобуре слева находился "ПМ".

- Насколько я понимаю, вы очень изобретательно справились с слежкой, - обернулся доктор Артур Гражинский. - Мне очень жаль, что мне пришлось подвергнуть вас таким проблемам. Давайте уедем отсюда побыстрее, чтобы поговорить в более спокойной обстановке.

Лысый водитель тут же завел мотор.

Перед высокими окнами в пустой комнате стояли старый диван, низкий стол и несколько разных стульев. У одной стены стояла кухонная плита, у другой-стол с деревянными стульями и "шкафы" из сложенных друг на друга деревянных ящиков. У другой стены стояли три кровати, матрасы лежали на деревянном полу.

Гражинский встал с одного из стульев, стоявших вокруг низкого столика и дивана, и подошел с другого конца комнаты. На нем был двубортный костюм без галстука, плащ распахнут. Костюм нуждался в чистке и глажке.

- Пожалуйста, подойдите и сядьте рядом.

Андрей последовал за Гражинским туда, где тот сидел в одиночестве. В комнате сильно пахло густым смолистым ароматом кофейных зерен, как будто сами стены впитали масло из собранных стручков и мешков, в которых они хранились. Голый деревянный пол местами блестел от десятков лет работы кладовщиков.

- Я называю их Василий и Иван, - сказал Гражинский о мужчинах, которые привели Андрея в комнату и теперь стояли за его спиной. Доктор улыбнулся при виде явно вымышленных имен. − Пожалуйста, давайте сядем и поговорим. Хотите кофе, господин Шальнев?

- Да, хотел бы, - ответил Андрей.

Гражинский сам подошел к кухонной плите, достал из деревянных ящиков две кофейные чашки и налил кофе из стоявшего на плите кофейника.

- Я не думаю, что вы рисковали своей жизнью, приехав сюда, чтобы увидеть нас, господин Шальнев, - сказал Гражинский, поднимая чашки и направляясь обратно к Андрею. - Но я могу заверить вас, что все мы сильно рисковали, чтобы прийти сюда и увидеть вас. - Он протянул одну из чашек Андрей. Чашки были большими, разномастными, каждая из них была выщерблена. Андрей взял предложенную ему чашку и поставил его на низкий деревянный столик.

Гражинский сел в одно из кресел с прямой спинкой напротив Андрея. Он скрестил ноги и поставил чашку на колено, держа ее одной рукой, а другой поглаживая бороду. Мгновение он смотрел на Андрея с выражением, которое выражало двойственность. Его узкие глаза казались почти восточными за плоскими линзами очков в проволочной оправе, усы и козлиная бородка были аккуратно подстрижены, черные волосы, с проседью, были причесаны и выглядели довольно элегантно. На самом деле он был очень красивым мужчиной.

- Я прошу прощения за то, что солгал вам вчера утром, - без предисловий сказал Гражинский. - Конечно, вы должны понимать, что я должен был быть осторожен.

- Я все больше начинаю понимать, - сказал Андрей.

По лицу Гражинского быстро пробежала тень неуверенности. Андрея это вполне устраивало. Он был рад, что кто-то, кроме него самого, испытывал чувство неопределенности.

- Я сегодня утром осматривал Лену Муравьеву, - сказал доктор Гражинский.

- И каковы результаты?

- Я это сделал сразу по приезду сюда, в Донецк, - отпил кофе Артур. - я провел очень тщательный осмотр, по мере возможной имеющейся аппаратуры. Так вот, у нее только несколько синяков, ушибы, царапины, ссадины. Никаких следов не то что пыток, а даже каких-либо серьезных избиений вообще.

- Странно. А как насчет... ?

- Изнасилования тоже не было. В общем, с ней обошлись не в пример лучше, чем с Беловым.

- Чем она это объясняет?

- Я не задавал ей лишних вопросов.

Андрей принялся за кофе.

- Кто эти люди, которые следили за тобой? - Спросил Гражинский.

- Даже не знаю.

Гражинский посмотрел на Андрея так, словно ожидал, что тот начнет его допрашивать. Казалось, он хотел знать, о чем думает Андрей, не спрашивая его. Андрей ждал. Он был не в том положении, чтобы что-то получить, задавая вопросы. Гражинский позвал его, он мог вести переговоры.

- Лена скрывается теперь в одном укромном месте, - сказал доктор. - Но я дам тебе запасной ключ. - Теперь он сделал новый глоток. - Я тебе доверяю. Тебе одному из всего этого... клубка. Полагаю, вам будет о чем поговорить. Она в курсе того, что ты можешь к ней прийти.

Я познакомился с Леной почти три года назад, перед самым ее отъездом, когда она впервые начала работать с Саленко в Макеевке. Вы встречались с доктором Саленко. - Гражинский улыбнулся. - Он мой старый друг, очень хороший человек с личной философией, которая не требует от него радикального мышления. Я восхищаюсь этим. Его подход к жизни, его философское отношение уже завершены, и теперь все, что ему нужно сделать, - это прожить ее, что он и делает, я бы сказал, добросовестно. - Гражинский пожал плечами, - Ну, я менее зрелый интеллектуально. Я никогда не могу решить, должен ли я стремиться быть хорошим врачом и оставаться здесь до конца; или я должен быть хорошим капиталистом - есть несколько молодых врачей, которые хотят, чтобы я переехал в Россию.

Андрей сидел спиной к двери длинной комнаты, лицом к окнам. Хотя Гражинский старался казаться расслабленным, Андрею показалось, что ему не по себе, словно он был здесь гостем. У Андрея не сложилось впечатления, что он спит на этих кроватях, готовит на этой плите или читает газеты, разбросанные на столе перед ними. Гражинского, казалось, не очень-то устраивали ни обстоятельства в комнате, ни та жизнь, которую они подразумевали - и которую Андрей все еще пытался оценить, - и у Андрея не было впечатления, что он был частью обычной обстановки этой комнаты.